Королевство Бараглаф - Бет Хилгартнер

Кетиран молчал несколько секунд.

— Это-то я больше всего и ненавижу. Я — Король, но практически беспомощен в таких делах. Должны быть законы, которые бы защищали детей вроде Кисы, управа на таких людей, как Исива Гитив. Должна быть справедливость для всего моего народа; дворяне должны управлять по закону, а не ублажать свои прихоти и капризы.

Руки Арры напряглись, и она горячо зашептала:

— Чтобы установить такую справедливость, любовь моя, ты должен выжить.

— Действительно, — согласился он. — О, боги, бедная Киса. Она не заслуживает того, чтобы эти мерзкие кровопийцы высосали из нее жизнь. Арра, если Киса знает, что ты помогла Норке сбежать, тебе грозит опасность. Но, думаю, бесполезно надеяться, что ты согласишься исчезнуть на время, пока это все не кончится.

— Абсолютно, — ответила она с решительной улыбкой на лице. — Но мы должны заранее все продумать. Если Кисе известно многое, то Гитивы будут охотиться за всеми остальными ребятами, особенно за Норкой и, конечно, за Антрином. Кериден даст им убежище…

— Что? — перебил ее Ученый Король. — С какой стати?

Она дернула плечом.

— Очевидно, Ветровея хочет, чтобы он вмешался. Не спрашивай меня, Кет, — добавила она, заметив его удивление. — Даже Кериден не может объяснить, почему она заинтересовалась. Все равно нам надо как-то разузнать, что задумали Гитивы. Я бы попросила Филина наблюдать и докладывать, но… — Она остановилась и тряхнула головой. — Его положение и так незавидное.

— Ты уверена, что я не должен вмешиваться? — спросил Кетиран. — Может, мне стоит забрать мальчика к себе? Или ты все еще считаешь, что ему лучше оставаться там?

— Даже больше, чем раньше, — сказала она. В голове у нее возникла серебристая дымка и цепочка образов будущего: Кет разговаривает с Миледи Исивой; Элхар Гитив приставил гарроту к горлу Цитанека; управляющая Гитивов подносит серебряную чашу к губам Филина. — Нет. Они убьют его, если ты проявишь к нему интерес. — Она грустно улыбнулась. — Вот если бы у тебя была армия фанатично преданных шпионов…

— Шпионов… — повторил Король задумчиво. — Есть эта твоя воришка, Норка, и Антрин. Ходят слухи, что он весьма шустр… Арра, ты же знаешь, что весь Дворец пронизан потайными ходами, глазками для подглядывания и нишами для подслушивания.

— Это правда, — согласилась она. — Но мы не знаем ходов, и вряд ли стоит попросить эту змею Зарехафа нарисовать нам план.

Кетиран улыбнулся.

— Нет. Но, Арра, может быть, есть карта, точнее, не совсем карта. То есть, можно нарисовать карту, если мы найдем первоначальные архитектурные планы Дворца.

— Но их же наверняка уничтожили, — возразила она. — Разве нет?

— Может быть, — согласился он, вставая. — Но один из моих предков Анжибаров интересовался архитектурой и строительством. Он собрал очень большую коллекцию разных архитектурных планов, и в ней есть несколько чрезвычайно редких работ. Наверняка он имел документы, касающиеся его собственного дома. Не так уж невероятно, что ему удалось раздобыть планы, а может быть, он восстановил их. Я посмотрю, только на это уйдет несколько часов.

Филин построил свою тихую гавань. Он укрыл все посторонние мысли в загадочных тенях этого места, а потом сделал то, чему научил его Кериден. Он излил все свои боль и гнев, горе и неуверенность в одном призыве. Талиэн. ТАЛИЭН!

Это имя прогремело в его тихой гавани, как отдаленный гром, прежде чем вернулась вечная тишина. Потом на краю сознания Филина раздался звук, будто кто-то тронул струны арфы. Незаметно, как наступает рассвет, этот звук перерос в музыку, нежную, обволакивающую, а потом появилась женщина. Она была закутана в серый дождевой плащ и играла на маленькой арфе. Ее буйные черные волосы, похожие на гриву, были растрепаны фантомными ветрами. Она рассматривала Филина серебристыми глазами, непроницаемыми, как туман, а музыка оплетала их обоих.

Ты звал меня? — В вопросе звучало скорее удивление, чем раздражение. — Как тебе удалось?

Филин ответил:

— Я использовал призыв, которому научил меня Кериден.

А-а! — На мгновение в ее серебристых глазах мелькнуло понимание. — Значит, я поступила правильно, и мне не стоит тревожиться из-за брата. Он велел тебе вызвать меня?

Нет.

Нет? Тогда зачем ты позвал меня?

Филин ответил:

— Ты нужна мне. — Его глаза наполнились слезами, и в сознание хлынули образы мучителей Кисы.

Талиэн протянула руку.

— Филин, — сказала она, — расскажи мне.

Но Филин не мог ответить. Он очень старался, но что-то мешало ему говорить. Его память разъедала кислота, слезы бежали по щекам. В боли и отчаянии он схватил руку Талиэн. Ее прикосновение раскрыло его сердце. Воспоминания полились из него: Киса с Элхаром, Антаг — работорговец, Миледи Исива, его однообразная жизнь у Гитивов, Норка и друзья. Гнев, горе, страх уходили прочь, когда Ветровея вбирала в себя его воспоминания и боль. Когда поток памяти иссяк, единственным звуком, оставшимся во Вселенной, был плеск слез Талиэн. Она поймала одну из них, с опаловым оттенком, и вложила в ладонь Филину. Слеза была тяжелая, как драгоценный камень, и теплая, как виноград, нагретый солнцем.

— Страдания детей не должны остаться неотмщенными. В дружбе есть сила, Филин, и у тебя есть сила. Безнадежные дела не всегда проваливаются. Скажи это Керидену. И помни: я ценю верность, хотя мои пути неисповедимы. Спи, — закончила она мягко, — и отдохни хорошенько.

Волна музыки смыла его тихую гавань, осталась только темнота. Дыхание Филина изменилось, когда он провалился в сон, и его рука, которую все еще держал Цитанек, расслабилась. Мальчика не тревожили никакие сны. Чуть позже он пошевелился во сне, положил ладошку под щеку, и больше не ворочался.

Несмотря на то что была очень утомлена, Арра бодрствовала все время, пока Ученый Король работал. Сладкий напев ее лютни привлекал свежий ветерок из сада, который наполнял прохладой и лунным светом воздух, густо пропитанный запахом древней бумаги. Арра наблюдала за тем, как он работал, будто стараясь запомнить все это: напряженную складку, залегшую между бровей, но вовсе не делавшую его хмурым; скрип пера, испачканные чернилами пальцы, ерошившие темные непослушные волосы. Он так дорог ей. Из-под ее пальцев вытекала музыка, пронизанная болью страсти. Кетиран поднял голову, встретил ее взгляд и нежно улыбнулся.

— У тебя слезы, Арра? — спросил он, поднимаясь, и очень бережно взял ее лицо в свои руки. Лютня умолкла.

— Я люблю тебя. — Она спрятала лицо в его руках.

Он грустно улыбнулся.

— И все-таки отказываешься стать моей Королевой.

— Ах, Кет, — ответила она с болью в голосе. — Твои Дома Советников съедят меня. Мы с тобой это уже не раз обсуждали.