Огонь в его ладонях. Без пощады - Глен Кук

— Что теперь?

— Прибыл очередной гонец. Похоже, что все решено. Он ждет слова из Цитадели.

— Да провались все в преисподнюю! — проревел сержант. — Слухи подтверждаются. А мы увязли с этими зелеными несмышленышами.

Демон покинул помещение, а следом за ним в коридор выползли и его ученики.

— Интересно, о чем это они? — спросил Браги.

Хаакен и Рескирд в ответ лишь пожали плечами.

— Браги, нам надо дать ему возможность во что-нибудь вцепиться, — произнес Драконоборец. — Он пускает пену, потому что не может отыскать никаких недостатков.

— Ни за что. Мне его игры не нравятся. Но пока я здесь, я буду играть в них лучше, чем он. А если по совести, то весь этот рык — сплошная показуха. Отец вел себя точно так же. Бьюсь об заклад, что как только мы получим щиты, эта твердая задница сразу помягчеет.

— Хм-м-м! — выразил свое мнение Хаакен.

Слухи носились в воздухе, как голуби, вспугнутые во время завтрака. Старцы в Цитадели якобы согласились принять крупный заказ. Муштровавшие новичков командиры не отрицали этого, но, впрочем, и не подтверждали. Говорили, что рота новобранцев тоже будет задействована. Унтера этого не отрицали, но и не подтверждали. О характере соглашения выдвигались разнообразные версии, в том числе и самые фантастические. Сангинет и Трубачик, видимо, знали правду, но ничего не говорили. Сержант побледнел и громыхал даже больше, чем обычно. Программа подготовки была изменена и новобранцы теперь в основном учились как можно лучше владеть оружием и зубрили боевые сигналы.

— Нас тоже пошлют, — рассуждал Браги, набив брюхо. — И сержант ожидает, что драки не миновать. Видимо, это будет не тот враг, который поднимает лапки, едва узнав, что Гильдия вступила в дело.

Хаакен, соглашаясь, буркнул что-то невнятное, а Рескирд заметил:

— Он жуть как боится.

— И я его за это не осуждаю, — пробурчал Браги. — Его жизнь будет зависеть от нас. А мы еще ни разу не участвовали в битве.

— Ему следует больше верить в свои педагогические способности.

— А ты разве не испугался бы, окажись на его месте?

— Нет, — пожимая плечами, ответил Рескирд. — Никогда не узнаешь, на что способен человек, пока не посмотришь на него в деле. А ведь мы единственные из всех новичков, кому довелось участвовать в настоящих схватках.

До самого вечернего построения им так ничего и не сказали. Когда солдаты — как новобранцы, так и ветераны — построились на плацу, к ним обратился какой-то полковник из Цитадели. Он подтвердил, что заключено соглашение о службе, в которой примет участие тысяча человек. Командовать соединением будет генерал Хоквинд. Деталей предстоящего похода он не сообщил, видимо, из соображений безопасности. В заключение полковник призвал всех братьев, не участвующих в предстоящей операции, поминать отряд Хоквинда в своих молитвах.

— Хоквинд! — восхитился Рескирд. — Ну и везет же нам! Первый поход, и сразу же под командованием великого мастера! Вы слышали, что он сотворил в прошлом году под Балевином? Разгромил всю армию Кистена, имея в своем распоряжении всего пятьсот человек!

— Ну да, — буркнул Браги. — Ты забыл сказать, что это было пять сотен лучших бойцов из его полка и из Белой дружины.

— До чего же ты похож на Хаакена… Ужас просто! А что скажешь о битве под Вади Эль Куф? Пятнадцать тысяч врагов осталось валяться в поле. Он не проиграл ни единой битвы.

— Рано или поздно наступает первый раз… — пробурчал Хаакен.

— Не верю я тебе. Как ты думаешь, когда мы выступаем?

В тот же вечер по казарме пронесся слух о том, что новобранцы закончат учебный курс. Им оставалось еще пять суток ада.

— Вот тебе и поход на войну, Рескирд, — прошептал Браги, когда был потушен свет. — Еще посидишь по уши в этом… сам знаешь в чем. Учись получать удовольствие от полосы препятствий.

Первая регулярная рота выступила в поход через два дня, чтобы воссоединиться с Хоквиндом где-то на юге. По казарме пронесся слух, что роте новобранцев придется догонять ветеранов в пути. У многих рекрутов физиономии помрачнели. Марш предстоит тяжелый. Окончание учебы, судя по всему, облегчения не сулило.

— Да вы же все молодые люди, — веселился капрал Трубачик. — И, как я слышал, пребываете во цвете сил. Вы их догоните, даже шагая спиной вперед.

За следующие несколько дней Браги произнес очень мало слов. Он молча терпел муштру и тупо повторял многочисленные упражнения с оружием. Хаакен наконец не выдержал и спросил:

— С тобой все в порядке? Ты уверен, что не хочешь откланяться и распрощаться с этим местом?

— Нет. Раз я начал, то закончу. Мне просто становится не по себе от мысли, что мы можем погибнуть в каком-то совершенно неизвестном нам месте.

Им так и не сказали, куда их направляют.

Браги не воспринимал все разговоры о Гильдии как о братстве единомышленников. Он, бесспорно, испытывал чувство товарищества по отношению к солдатам своего отделения или роты. Выработка такого отношения являлась неотъемлемой частью всей программы обучения. Он бок о бок прошел сквозь Ад с этими людьми, и они все научились полагаться друг на друга. Но по большому счету принадлежность к Гильдии совершенно не трогала Браги. Заветы чести братства оставались ему чуждыми, а сам факт пребывания в Гильдии не рождал никакой гордости. И это его серьезно беспокоило. Эти материи, казалось, имели огромное значение как для его командиров, так и для товарищей. Именно эти понятия превращали Гильдию в то, что она есть.

Он изо всех сил пытался думать так, как надо. Но это было то же самое, что заставить себя спать. Результат оказывался совершенно обратным.

Время, казалось, остановилось, но День Щита все-таки наступил. Все великие старцы — прославленные генералы — спустились вниз из Цитадели, чтобы проинспектировать новобранцев и произнести речи. Их выступления, к всеобщему удовольствию, оказались на удивление краткими. Кастелян ордена — высший чин из всех присутствующих — принес свои извинения за то, что новобранцы не смогут воспользоваться положенным им после окончания традиционным отпуском.

Затем пришел черед финальной церемонии, в ходе которой каждому новоиспеченному члену Гильдии вручался щит рядового пехотинца. Для этой цели молодым воинам приходилось выходить из строя. Щиты тех, кто особенно отличился в ходе обучения, были украшены лентой. Браги получил ленту за то, что его отделение во время инспектирования было признано лучшим.

Награда эта ввела его в ужасное смущение. Он заспешил в строй, а его товарищи скалились по-волчьи. Глядя на ленту и щит, он вдруг ощутил, как к его горлу вдруг подкатился комок, а сердце преисполнилось небывалой гордостью.