Записки патологоанатома - Андрей Левонович Шляхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– На какую тему? – заволновалась Алена.
– Этого никто не знает, – Ерофеев развел руками. – У него каждый раз новый вариант. Может, повести на вскрытие, может выдать на опознание какие-нибудь заковыристые микропрепараты, а может, просто побеседовать на отвлеченные темы. Все зависит от настроения…
– Послушаешь нашего Димочку, так и пропадает охота становиться патологоанатомом, – сказала Ира по дороге в раздевалку.
– Это всего лишь испытание на прочность, – махнула рукой Алена. – Главное – правильно себя поставить, чтобы никто не лез с дурацкими просьбами, и вообще…
– Среди людей живем, – заметил Илья.
– Вот с этого все и начинается, – нахмурилась Алена. – С готовности идти на уступки. А это может завести очень далеко!
– С вами все ясно, – Илья остался при своем мнении, но спорить ему не хотелось.
– Вообще-то Алена права, – сказал Данилов, застегивая «молнию» на куртке. – Конформизм и готовность пойти навстречу могут завести очень далеко. Своя задница ближе и, в первую очередь, надо думать о ней.
– Как думаете, что нам завтра устроит Мусинский? – Алену явно беспокоило предстоящее испытание.
– Ну, о разведении кактусов он точно говорить не станет, – неуклюже сострил Илья. – И вообще-то отчислить нас нельзя, да и оценки ставить некуда – зачетки остались в деканате, так что я лично не волнуюсь.
– Неужели тебе безразлично, какое мнение сложится о тебе на кафедре? – удивилась Алена.
– Представь себе, да. – признался Илья. – Тем более что я не собираюсь оставаться на кафедре после ординатуры. Научная стезя не для меня.
Данилов воздержался от комментариев. Причуды заведующего кафедрой его совершенно не волновали. Хватало более сложных проблем…
Ерофеев не соврал: на следующий день ординаторов действительно ждало нечто вроде контрольной работы.
– Я хотел бы убедиться, что вы умеете правильно писать, – сказал Мусинский.
Он не стал собирать ординаторов у себя, а демократично явился на занятие доцента Кислой.
– Даю вам полчаса на то, чтобы написать шедевральный протокол патологоанатомического вскрытия трупа. То есть без единой погрешности, к которой можно было бы придраться. Пишите из головы, но дельно и связно.
– Всего-то, – буркнул себе под нос Денис, явно ожидавший какого-то невероятно трудного экзамена.
– К вашему протоколу я отнесусь с особым вниманием, – пообещал Мусинский. – Лариса Александровна, пойдемте пока ко мне, не будем мешать коллегам…
Несмотря на отсутствие контроля со стороны преподавателей, ординаторы писали самостоятельно: любое совпадение могло вызвать волну насмешек.
Без замечаний конечно же не обошлось. Денису досталось первому.
– Вот вы пишете. – Мусинский ткнул пальцем в протокол: – «Труп правильного телосложения, умеренного питания, длина тела 180 см. Кожные покровы вне трупных пятен бледно-желтого цвета, холодные на ощупь. Трупные пятна на лице, шее, животе, внутренней поверхности бедер, на голенях и спине. В подвздошной области наличествуют пятна грязно-зеленого цвета. При надавливании пальцем трупные пятна не исчезают и не бледнеют. Мышечное окоченение практически полностью отсутствует во всех группах мышц». Чего здесь не хватает?
– Размера пятен? – предположил Денис.
– Нет.
– Окоченение описывается более подробно? – неуверенно спросила Алена.
– Нет. У кого еще есть варианты?
Больше вариантов не было.
– А что, половую принадлежность трупа указывать не надо? – нахмурился заведующий кафедрой. – Без этого и протокол не протокол. И вот еще, навскидку: «Твердая мозговая оболочка несколько напряжена, при ее вскрытии выделилось около пятидесяти миллилитров жидкости». Какой именно жидкости? Желтой? Розовой? Мутной или прозрачной? Нет, до бюрократа вам еще расти и расти.
Работа Данилова оказалась следующей.
– Все бы ничего, только толщину стенок сердечных камер надо указывать. А в остальном – нормально. Пятерка с минусом.
Ту же самую оценку получила Алена, не очень подробно описавшая содержимое желудка.
– Если уж ваш покойник ел незадолго до смерти, надо описывать детально, – заметил Мусинский. – Сколько примерно содержимого, цвет, консистенция, есть ли непереваренные остатки.
Ирине досталось порядком.
– Пишете, что ткань печени буровато-коричневого цвета с желтоватыми участками, дряблая и так далее, а жирового гепатоза я в патологоанатомическом диагнозе не увидел. Где логика? Прямой повод обвинить вас в небрежности.
– Забыла… – Ира покраснела.
– Нельзя забывать такие вещи, не в бирюльки играете, – Мусинский неодобрительно покачал головой. – Дальше – толстая кишка у вашего покойника совсем без содержимого? Пуста и чиста? Не могу поверить. Уж какие-нибудь каловые массы там должны наличествовать. И почему вы ничего не изъяли для лабораторных исследований?
– Придумывать протокол гораздо труднее, чем писать его по результатам вскрытия, – сказал Илья.
– Естественно, – согласился Мусинский. – Но если вы в полной мере владеете искусством написания протокола вскрытия, то и придуманный напишете правильно. Главное – правильно чувствовать причинно-следственные связи. Разве не так? Давайте-ка, посмотрим ваше творение…
Илья изрядно напортачил и в описании, и в диагнозе.
– Но вот это уж ни в какие ворота не лезет, – напоследок заведующий кафедрой оставил самый значимый прокол. – По малой кривизне желудка вы описали опухолевидное образование и не отправили срез с него на гистологическое исследование. Как так получилось? Почему?
– Простите, случайно, – сконфузился Илья.
– За случаянно бьют отчаянно, – улыбнулся Мусинский. – Учитесь писать правильно. Так, чтобы потом не было бы ни стыдно, ни больно.
Глава шестнадцатая
Новость
В субботу утром Данилов отправился на вещевой рынок – покупать шапку. Зима уже уверенно вступила в свои права, а старая его шапка – гибрид кепки с ушанкой, сшитый из овчины, – от старости начала расползаться по швам.
На рынке по раннему времени было малолюдно – в основном покупатели приходили ближе к обеду. Пока выспятся, пока позавтракают, пока раскачаются… Данилов обошел весь рынок, сравнивая цены и определяясь с моделью. Практичность подталкивала выбрать ушанку – функциональный и теплый головной убор, – а душа просила чего-то оригинального. Заметив, что народу прибавляется и там, где было просторно, уже не пройдешь без толкотни, Данилов спохватился и выбрал шапку из овчины мехом внутрь, с оторочкой из лисьего меха. Уши можно было связать на затылке или опустить. И так, и эдак шапка смотрелась хорошо.
– Вечная шапка! – заверил золотозубый торговец. – Ничем не пахнет, мех не лезет, и сшита крепко, по совести…
– На совесть, – машинально поправил Данилов, вертя головой перед зеркалом.
– На совесть, – повторил продавец и озабоченно поинтересовался: – Не мала?
– Нет, – Данилов снял шапку, придирчиво оглядел ее со всех сторон и снова надел. Размер подходил – надевалась и снималась легко, но на голове сидела крепко. – Почем отдаешь?
– Всем по четыре с половиной, вам – за четыре, – глаза продавца на секунду подернулись грустью от столь великой скидки.
У входа
