Блеск и нищета шпионажа - Михаил Петрович Любимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После прощального суаре Горский направился на конс-квартиру, где его ожидал Питер Данн в полосатом костюме с бабочкой и с французским шампанским. Питер искренне сожалел об отъезде Горского, и не только потому, что отбывала жар-птица, которую он держал за хвост: теперь приходилось отказываться от консквартиры, используемой Питером не только по прямому назначению, но и для интимных встреч с большегубым датским студентом, знавшим толк в запрещенном плоде.
— Мне даже грустно уезжать отсюда, Питер, мы так славно сработались! — говорил Горский.
— Я получил очень жесткие инструкции от руководства СИС. Мы не рискуем встречаться с вами в Москве, ваше наружное наблюдение эффективно и иногда держит наших людей под круглосуточным контролем. Встречи будем проводить через тайники. Кроме того, предусмотрен сигнал опасности на случай неприятностей. Тогда мы выйдем с вами на личную встречу. Все условия связи здесь, — и Данн передал Игорю открытку, куда была заделана микропленка. — Естественно, вы можете накапливать секретные материалы, но действуйте крайне осторожно.
— Мне потребуется около года, чтобы развестись и укрепиться в отделе. Наверное, будет разумно, если в течение этого времени мы не будем использовать даже тайники. Обычно КГБ осуществляет скрытый контроль за сотрудниками, вернувшимися из-за рубежа, нам следует выждать…
— Ваша безопасность дороже всего. Еще один вопрос. Вы сообщали, что Розанов по сути дела — диссидент, однако по вашей просьбе мы удерживались от подходов к нему, дабы не вызвать у него подозрений. Теперь вы уезжаете и у нас карт-бланш, — осторожно начал Питер.
— Только не переоценивайте его диссидентство, в общем, оно в рамках системы… И не вздумайте ловить его на связи с Ольгой, он самолюбив и горд, любой подход к нему с компроматом обречен на провал. Сначала установите с ним дружеские отношения. Конечно, из всех лиц в посольстве он больше всего подходит для вербовки, это несомненно.
— Как насчет Трохина?
— Он слишком примитивен для вербовки на идеологической основе. Возможно, его стоит затянуть на материальной основе. Я познакомил его с рядом торговцев, вот их фамилии и адреса. Он может проводить с ними некоторые сделки… Однако, на мой взгляд, он не очень перспективен, — деловито рассуждал Горский. — А вообще, было бы лучше, если бы вы оставили их обоих в покое. Я чувствую, что совершаю не очень этический поступок, давая на них наводки и характеристики.
Данн растянул рот в улыбке: игра Горского казалась ему претенциозной и фальшивой, какие там, к черту, этические принципы в шпионаже?
— Кстати, — продолжал Горский — у вас в резидентуре под крышей третьего секретаря работает некто Фрей. Научите его лучше разрабатывать свою легенду.
— Ав чем дело?
— Розанов пообщался с ним немного на приеме и сразу же пришел к выводу, что это разведчик. Он поговорил с ним о Лондоне и понял, что Фрей там не жил, как он утверждает. Это правда?
— Верно. У нас сейчас много кадров из провинции. Спасибо за совет.
— До свиданья, Питер! Надеюсь, что я не закончу свою жизнь в камере на Лубянке, — грустно улыбнулся Горский.
— Мы рассчитываем, что в скором времени вы все же выедете за границу, где мы организуем эффективную работу.
— Надеюсь!
Горский встал, выпил шампанского, пожал руку Питеру Данну и удалился.
Почти весь бомонд советской колонии в Копенгагене явился на вокзал проводить Горского с женою. На перроне стояла обычная бессмысленная суета прощания, когда обмениваются нелепыми многозначительными фразами, усердно пожимают руки и лобызают в обе щеки. Розанов, Трохин и другие сиятельные особы произносили напутственные речи, Горский выглядел бодро и старался никого не обделить вниманием, Виктория держалась спокойно и иногда краем глаза поглядывала на Лидию, которая тоже пришла на вокзал. Загудел паровоз, Лидия торопливо подошла к Горскому и протянула ему руку.
— Большое спасибо, если бы не вы, я никогда не узнала бы Копенгаген.
Виктория скривила физиономию, отъезжающие вошли в вагон и застыли у окон. Поезд наконец тронулся, провожающие помахали вослед и двинулись по перрону. Лидия нагнала Розанова.
— Извините меня, но Игорь сказал, чтобы в случае надобности я обращалась к вам…
Розанова возмутила эта бестактность (еще не вышла замуж, а уже…), и он с трудом сдержал раздражение.
— А какое, собственно, отношение вы имеете к Игорю? По всем вопросам обращайтесь к офицеру безопасности, — он отвернулся и прошел дальше по перрону.
Через несколько дней в Москве Горский уже предстал перед светлыми очами самого Геннадия Убожко.
— Жаль, что ты поломал все наши планы своим разводом. Будешь пока при мне помощником по особым поручениям. Плохо, что ты не знаешь английского, — коварные бритты постоянно отказывают нашим ребятам в визе, и у нас дефицит кадров. Скорее всего, ты снова поедешь в Скандинавию. А славно мы тогда провели время в Ютландии!
— Большое спасибо. Между прочим, я начал изучать английский. Всегда пригодится в работе против главного противника…
Между тем Питер Данн вел тяжелые переговоры с представителем ЦРУ Роджером Пиком.
— Я не понимаю, почему Лэнгли выступает так резко против нашей разработки Роэанова, — Данн вел беседу в жестких тонах.
— По очень простой причине: мы занимаемся Розановым уже три года, а вы подошли к нему только сейчас! В любом деле должна быть справедливая игра! — возражал так же резко Пик.
— Но позвольте, мы уже несколько лет разрабатываем его через нашего агента!
— Этого не может быть! Нам известны все внешние контакты Розанова через датскую контрразведку. Англичан среди них нет!
— Но это наш агент внутри резидентуры КГБ, его заместитель!
— Как вы можете это доказать?
— Вот что, мистер Пик, мы союзники, но британская секретная служба не является филиалом ЦРУ! Мы не обязаны перед вами отчитываться!
Молодой Фрей, ставший жертвой наблюдательности резидента КГБ, позвонил ему на квартиру.
— Господин Розанов, это Фрей. Помните, мы встречались в посольстве?
— Разумеется, господин Фрей, я еще не страдаю маразмом.
— Я устраиваю прием у себя дома и хотел бы вас пригласить.
— С удовольствием. Спасибо.
На приеме были в основном дипломаты из различных посольств, уже уставшие от светской жизни. Там Питер Данн подкатился к Розанову и завел с ним общий разговор. Данн увлекался орнитологией и мог бесконечно говорить о птицах, при этом ему казалось, что собеседника этот вопрос безумно интересует. Со скрытой скукой Розанов выслушал монолог Данна о жизни дроздов, но приглашение на ланч принял с удовольствием.
Тем
