Её единственная страсть - Роберта Лэтоу

Дендре ни разу не видела ни Гидеона, ни Эдер. Они пытались несколько раз устроить это, и Эдер очень расстроилась, получив категорический отказ. Ее возмущало, что она не может контролировать мужа, когда дело касается бывшей жены или детей. Разумеется, была и другая причина, по которой ее беспокоило само существование миссис Пейленберг-первой: Эдер знала, что Дендре хочет вернуть Гидеона, но не знала как.

Дожидаясь в такси возвращения Гидеона с дочерьми, Эдер пыталась понять, почему она так несчастна. Казалось, она вечно делала неверный выбор, получала не то, что хотела. Пытаясь проанализировать, что неладно между ней и Гидеоном, она вернулась мыслями к тому чудесному дню, когда приехала на Гидру. Гидеон встретил ее у парома, заключил в объятия и шептал на ухо, как сильно любит ее. Местные жители, обступив счастливую парочку, хлопали в ладоши, смеялись и поздравляли его.

Гидеон повел ее прямиком в спальню, раздел, разделся сам, и они занялись сексом. Раньше Гидеон никогда не бывал таким раскованным. Теперь он показался ей еще привлекательнее. Он больше походил на тридцатипятилетнего, чем на мужчину своего возраста, и вновь завладел ее сердцем. Четыре дня спустя – каждый из этих дней был полон любви и страсти – Эдер осознала, что никогда не хотела жить без Гидеона. И захотела выйти за него замуж, хотя прежде отрицала это.

Однажды они поплыли на крохотный пустынный островок и вскарабкались на скалы. Стоял замечательный солнечный день, очень теплый, ведь по календарю была зима. Гидеон велел ей снять одежду. Он смотрел, как она раздевается, открыто восхищаясь тем, что видит, и тем, какой послушной она стала. Был опьянен ею, потому что сумел привести к покорности ее тело, но не разум. Художник уважал свою любовницу и то, как она распоряжается своей жизнью. Эдер это знала. И отчасти за это любила его.

Странно было думать о том островке, сидя в такси под нью-йоркским ливнем. Но воспоминания были такими яркими! Гидеон связал Эдер руки ее шарфиком и велел ей лечь на скалу. Внезапно подул ветер, что лишь усилило их волнение. Гидеон раздвинул ей ноги, лег на нее и стал дразнить возбужденным пенисом. Она пришла в неистовство и умоляла взять ее. Он вошел в нее, как она просила, но двигаться не стал. Она стонала от предчувствия наслаждения, просила трахать ее, и в конце концов мужчина принялся за дело. Ветер усилился, порывы стали пугающими. Эдер кончила. Он поднял ее со скалы и заключил в объятия. Ветер трепал ее волосы. Она выглядела дикой, необузданной. Гидеон обвил ее ноги вокруг своей талии, он снова хотел ее. Охваченный страстью, он велел ей взяться за дело самой. Теперь она играла активную роль, держась развязанными руками за его талию. Наслаждение было почти невыносимым, оргазмы утомили ее. И Гидеон вновь овладел собой.

Таксист вторгся в ее воспоминания, спросив, долго ли еще ждать. Эдер ответила, что несколько минут. Глянув через стекло дверцы в сторону отеля, она поняла, что Гидеон не поднялся в номер к Дендре. И мысленно вернулась к тому дню на скалах. То был один из самых значительных дней в ее жизни, потому что когда безумство миновало, он крикнул ей, перекрывая шум ветра: «Эдер, выйдешь за меня замуж в тот день, когда я получу развод?» – и она прокричала в ответ: «Да, с радостью». Десять дней Спустя они сочетались браком в американском посольстве в Афинах.

– Пожалуйста, откройте дверцу, идут ваш муж и дамы.

Швейцар раскрыл свой зонтик, и девушки забились под него. Гидеон с непокрытой головой уже шел под ливнем к ней. При виде их Эдер осенило. Вот почему она так несчастна. Она терпеть не может семейный очаг. Домашние хлопоты и любовь Гидеона к этой стороне жизни за восемь недолгих месяцев превратили ее во вторую Дендре. Эдер почувствовала тошноту. Как она позволила себе угодить в эту ловушку? Что ж, придется что-то предпринять с этим, поклялась она себе.

Гидеон и девушки не спускались так долго потому, что у него был долгий разговор с Дендре по внутреннему телефону. Положив трубку, она сказала дочерям:

– Отец ждет вас в вестибюле.

– Мам, он долго с тобой разговаривал. Думаю, он все еще любит тебя. А? Как думаешь ты? – спросила младшая, Пьета.

– Может быть.

– Его жизнь без тебя сплошной кавардак, – заметила Дейзи.

– Знаю.

– Эдер старается изо всех сил, но видно, что ей ненавистно посвящать жизнь заботам о папе. Готовить она не умеет, зато все время хочет есть.

– Послушай, мы ведь условились – ничего не выбалтывать.

– Ну, мам.

Дейзи умолкла. Когда Дендре сказала дочерям о разводе, они восприняли это спокойно, так как она обещала со временем все объяснить. Попросила их не вступать ни в какие споры и наслаждаться обществом Эдер, как всегда.

Эмбер тогда сказала сестрам: «Давайте не создавать лишних проблем. Если я только знаю маму и папу, а думаю, что знаю их хорошо, когда-нибудь мы опять будем все вместе под одной крышей».

– Не забывайте, что говорила Эмбер, – напомнила им Дендре, – и давайте жить сегодняшним днем. Ладно, девочки. Отец и Эдер ждут. – И поцеловала их на прощание.

Несмотря на всемирную славу и богатство, Гидеон Пейленберг и члены его семьи всегда держались настолько отчужденно от всех, что о них практически не публиковали сплетен в бульварных газетах и глянцевых журналах. Гидеон принадлежал к элите и даже в высшем обществе появлялся редко. О его разводе и женитьбе на Эдер говорили только в очень тесном кружке, и очень мало кто из его членов был посвящен в подробности того, что художник оставил Дендре.

Между Дендре и Хэвером установилось своего рода перемирие, потому что, как ни было ему неприятно говорить о делах с какой-то бывшей женой художника, он был вынужден. И все же, как ни хитро Сэвидж вел себя с Дендре, ему не удавалось выведать, что она делает со своей коллекцией или хотя бы где хранит картины.

Только оба ее любовника, Бен Боргнайн и Тэлбот Ли, знаменитый скульптор, знали, что она делает. Однако близился день, когда весь мир искусства заговорит о решении Дендре. Она твердо считала, что нужно сказать все Гидеону, пока не пронюхала пресса. Вот почему во время разговора по внутреннему телефону Дендре спросила, сможет ли он пригласить ее в один из ближайших дней на обед и уделить ей какое-то время потом. Они договорились встретиться на другой день.

Теперь, принимая ванну, Дендре думала о новой жизни, которую вела уже восемь месяцев, обо всем хорошем и плохом, что случилось с ней. Мучительнее всего была разлука с Гидеоном. Не проходило дня, чтобы ей не хотелось быть его женой, любовницей, подругой. Эту муку смягчало удовольствие флиртовать со многими мужчинами ее круга, которые вдруг нашли Дендре неотразимой, узнав, что она получила при разводе. Снобы, эстеты, не замечавшие ее раньше как скучную жену и кухонную рабочую лошадь, теперь ухаживали за ней, напрашивались к ней в постель. Ее развлекала игра с поклонниками, в том числе и с прожженными сердцеедами. Незамужняя мультимиллионерша, ведущая свободный образ жизни и, по слухам, легко доступная… честолюбивые кавалеры вскоре звонили ей десятками. Некоторые вели себя настолько вульгарно, что она смущалась больше за них, чем за себя. Почему она вообще появлялась где-то с ними? Ответ был прост: Эдер. Частью плана Дендре было показать сопернице, что она не такая простушка, какой Эдер привыкла ее считать. «Рыкающая мышь» назвала она Дендре прямо в лицо. Ладно же, эта мышь еще себя покажет.