Отец подруги. Плюс-минус восемнадцать - Женя Громова

— Могу я помочь? — спросила, заглядывая ему в глаза.

— Нет, — улыбнулся он. — Хотя, да. Можешь.

— Как?

— Раздевайся.

Я встала и медленно начала расстёгивать пуговки своего платья. Марк внимательно следил за моими руками. Когда платье упало на пол, он спросил:

— Поможешь мне?

Я без слов начала снимать с него пиджак, когда увидела торчащий из кармана снимок УЗИ. Выдернула и упёрлась глазами в фамилию, написанную латиницей.

Фамилию моей бывшей лучшей подруги.

Angelina Mihailova

Я замерла, и Марк не сразу понял, почему. А когда понял, выхватил из моих рук снимок и снова потянул меня к себе. Я упёрлась руками в его грудь.

— Это твой ребёнок? — спросила, смотря в его глаза.

— Я не уверен.

— Ты сказал, что в последний раз приезжал к ней прошлым летом, — напомнила, хмуря брови.

— Я приезжал на майские, забыл об этом.

— Забыл, — повторила я.

— Да, потому что думал, что мы не спали в тот раз.

— Если не спал с Ангелиной, значит, и не приезжал?! — крикнула я, вырываясь из его рук. — Иди ты к чёрту, Виноградов!

Я уже подхватывала своё платье, искала сумку, чтобы сложить вещи.

— Катя, что ты делаешь?

— Я не собираюсь здесь оставаться.

— Остановись.

Он подошёл и взял меня за плечи.

— К чёрту! — крикнула я ему в лицо. — Или к Геле! Я не собираюсь ни с кем делить своего мужа!

Он прижал меня к себе, а я глупо разрыдалась.

Глава 42 Это конец

Проблемы, которые принесла с собой Геля, удивительным образом наложились на те, что принесла с собой свежая поставка оборудования.

Мозг кипел. То, что должно было пройти гладко, отчего-то проходило совсем не гладко. Как вообще всё могло настолько испортиться буквально за неделю до свадьбы? Вот только недавно у меня всё было просто ахуенно.

Пришло сообщение от Анюты.

“К вам Ангелина, пустить?”

Коротко ответил согласием.

И в моём кабинете появилась моя бывшая жена-изменщица. Она знала на что давить. Она знала меня, возможно, лучше, чем я сам себя знал.

— Не помешала?

— Помешала.

Она всё равно вошла. Села в кресло.

— Ты вспомнил?

— Нет.

— Но это твой ребёнок.

— Пойдёшь, сделаешь аборт, а в следующий раз будешь пользоваться противозачаточными, — спокойно сказал я, хотя внутри бушевал ураган.

Не мог я так с ней поступить, даже после предательства с её стороны.

— Печёшься о своей Катеньке? — спросила она неожиданно гневно. — А я вот кое-что о ней знаю!

— Геля, — угрожающе сказал я.

Она тихонько заплакала. Встала ко мне боком, вытирая слёзы, а я, наконец, обратил внимание на её выделяющийся живот.

Я вздохнул.

Я блядь справлюсь.

Подошёл. Обнял. Ребёнок-то, чей бы он ни был, не виноват.

— Пошли со мной.

Взял за руку и повёл из кабинета в машину.

Начнём с того, что выясним, беременна ли она вообще. Может, это всё фарс.

Геля не упиралась, шла спокойно. По её поведению я уже понял, что срок будет тот, о котором она заявляет, шла так, будто никто и никогда не поймает её на лжи. Но я тоже знаю её не первый день!

Мы приехали к моей знакомой докторше. Она приняла без лишней возни. При мне в кабинете.

— Беременность сроком пятнадцать недель.

— Точнее срок можно выяснить?

— Можно и отцовство определить, — верно истолковала мои вопросы врачица. — Сейчас новые тесты делают, просто по крови. Только сдать придётся завтра утром.

Я внимательно следил за Гелей. Она умеет притворяться, но на этих словах гинеколога, она не смогла не дёрнуться.

— Мы придём утром, — сказал я и выпроводил Гелю в коридор.

— У нас таких тестов не делают, — шепнула мне гинеколог, а я благодарно кивнул.

Сомнения всё-таки есть. Это хорошо.

Срок примерно совпадает. Это плохо.

Вышел в коридор. Подошёл к Геле.

— Я не хотела тебе говорить. Не хотела, чтобы ты прошёл через всё это снова, но я не могу оставить тебя в неведении.

Она подала мне набитый конверт.

— Я следила за ней, потому что люблю тебя, Марк.

Я на автомате взял конверт и открыл его. Распечатанные фотографии. Кати с Сержом. Смеются. Он целует её в щёку. Обнимает.

— Она не лучше меня! — сказала Геля с обидой, но её голос звучал откуда-то издалека. — Только я свою ошибку уже тысячу раз исправила, а она делает это прямо сейчас!

Изменяет тебе с твоим другом.

***

Я приехал в бар. Ангелина всегда на меня так действовала. Руки опускаются и уже не хочется ни знать правду, ни кому-то что-то доказывать.

В баре играл джаз. Заказал себе виски. Трижды. Положил пять тысяч на барную стойку.

— Наливай, пока деньги не кончатся.

Бармен кивнул.

— Марк, думаешь, это хорошая идея? — спросила Геля, присаживаясь рядом.

— Сюда беременным нельзя. Откуда вообще ты здесь взялась?

— Поехала за тобой, чтобы проследить, что не наломаешь дров.

Я кивнул.

— Я вот не понимаю, Геля. Когда мы с тобой были вместе, тебе этого, значит, было не достаточно. А когда мы развелись, ты резко вспомнила, что любишь меня или как?

— Иногда чтобы понять ценность чего-то, нужно это потерять, — спокойно сказала женщина, кладя одну руку мне на плечо, а другой отодвигая от меня стакан с виски.

— И что же будет дальше, Геля?

— Ты на мне женишься, рожу ребёнка, будем жить долго и счастливо.

Я рассмеялся.

— Тебе море мозги залило?

Она усмехнулась.

— А тебе сперма? Она же подруга нашей дочери, Виноградов.

Я усмехнулся тоже. Что есть, то есть.

— Она добрая, Геля. Ты слишком хитрая, чтобы это понять. Ты такой не была даже когда нам было по семнадцать.

— Не буду притворяться, что это не так.

— Я не верю ни единому твоему слову.

— Значит, ты просто так пришёл в бар и пьёшь четвертый стакан виски?

— Ты и стаканы мои считаешь?

Спустя пол бутылки и ещё одну пятитысячную купюру, я сам уже не мог сосчитать свои стаканы.

— Поехали, отвезу тебя домой, — сказала слегка обеспокоенная Геля.

— Отвези себя домой. На острова свои. Чтобы глаза мои тебя не видели.

— Да не наливайте же вы ему больше! — завопила она, и мне захотелось спать. — Когда ты успел так надраться, Виноградов?

А потом мы топали до машины. И я уснул на пассажирском сиденье. Геля привезла меня на парковку квартиры и стала хлестать по щекам.

— Ауууу!

— Мерзкая бывшая, — пробухтел я.

— Да-да, это я. Мерзкая беременная бывшая, которая скоро станет настоящей.

— Ты дура, если на это надеешься, — сказал я, выбираясь