Пропавшее войско - Валерио Массимо Манфреди

Лодки на Тигре.

Еще я видела шатер над повозкой Мелиссы и спрашивала себя: как она там сейчас? До меня доносились крики ночных птиц, и казалось, будто это стенания наших полководцев, подвергнутых пыткам.

А потом — тишина.

Разбудил странный звук, определить природу которого я не смогла, а потому растолкала Ксена.

— Что это?

— Не знаю. Ветер иногда приносит звуки издалека.

Ветер… каждый раз, слыша его дуновение, я спрашивала себя: этот ли поднимал пыль в Бет-Каде или же тот, грохочущий, пророчащий удивительные события.

— Приближается войско. — Ксен прислушался. — Никуда отсюда не уходи.

Надел доспехи и отправился разыскивать Софоса и остальных. Полководцы объявили тревогу, воины будили друг друга, и вскоре армия выступила в поход, в то время как небольшой конный отряд под предводительством Ксена отправился в противоположную сторону — туда, откуда доносился шум. Едва заметно розовело на востоке, за линией голых холмов.

Мы тем временем двинулись в путь; я запрягла мулов и велела погрузить палатку на повозку. Слуга привык выполнять мои приказания, когда Ксена не было поблизости. Рядом со мной, на другой повозке, сидела еще одна девушка, беременная.

— Ты знаешь, кто отец твоего ребенка? — спросила я ее.

Она кивнула в сторону длинной колонны воинов, змеившейся во мраке.

— Кто-то из них.

Вскоре дорогу нам преградил канал, больше похожий на расщелину в скале, протянувшуюся на большое расстояние с запада на восток. Берега круто уходили вниз, а на дне там и сям виднелись глыбы, словно разбросанные какой-то исполинской силой. Теперь совершенно сухой, зимой он, вероятно, заполнялся грязной, мутной водой благодаря грозам в горах и внезапным паводкам, которые я столько раз видела на родине. Именно эти могучие потоки перекатывали глыбы по дну.

Спуститься в самое русло канала представлялось возможным только в двух или трех местах — там, где стада коз и овец протоптали тропинки, круто спускавшиеся и поднимавшиеся по склонам. Лишь по одной из трех могли проехать повозки, и то оставался определенный риск из-за предрассветного полумрака. Две из них перевернулись, и их пришлось поднимать при помощи опорных шестов палаток, а потом какое-то время толкать древками копий. Пехота и конница пересекали канал по двум другим тропинкам.

Ксен, Софос, Агасий-стимфалиец, Тимасий-дарданец, Ксантикл-ахеец и Клеанор-аркадиец ехали верхом и часто оборачивались по дороге. Их разделяло расстояние в двадцать-тридцать шагов, они постоянно окликали друг друга, стараясь делать это не слишком громко. Все были молоды — между двадцатью и тридцатью годами, — прекрасно сложены физически и сразу же отнеслись к своим обязанностям очень серьезно. Даже я, по сути, посторонняя в этой экспедиции, все время думала о тех, кого мы потеряли.

Софос не отрывал взгляда от горизонта, откуда должно было появиться солнце. Вдруг из-за холмов блеснул луч света, и Софос повернулся назад, к югу. Он искал что-то глазами, и я тоже стала смотреть в ту сторону. На равнине мерцал какой-то огонь, и Софос воскликнул:

— Это сигнал, они идут! Делайте, как мы условились.

Услышав этот приказ, всадники стремительно спустились на дно канала, и каждый стал во главе своего отряда. Воины, нарушив строй, тотчас же бросились к противоположному берегу: каждый стремился как можно быстрее подняться на кручу. Наш обоз — повозки, вьючные животные, женщины и те из мужчин, кто не принимал участия в сражении, — добрался до дна канала и с трудом продвигался дальше. Я начинала думать, что нас решили бросить на произвол судьбы. Потом увидела, как два воина на противоположной стороне размахивают руками, словно показывая нам, чтобы мы поскорее догнали их, но я не хотела покидать остальных. Когда мы начали карабкаться наверх, услышала за спиной топот копыт и поняла, что все кончено. Однако это оказались наши: разведчики под командованием Ксена, подававшие знаки и теперь стремглав спускавшиеся по тропинке.

Ксен закричал:

— Бросайте повозки, бегите скорее! Бросайте повозки!

Разведчики повторяли те же слова:

— Вперед, бегите что есть мочи, бросайте повозки, они догоняют нас!

Мы все сошли на землю и стали торопливо, как могли, карабкаться на крутой берег канала. Я увидела Мелиссу: она спотыкалась и при каждом шаге вскрикивала от боли, — и поспешила ей на помощь. Домашние сандалии плохо годились для прогулок по земле, а ноги красавицы никогда прежде не ступали по острым камням и осколкам булыжников, поэтому она все время ранилась. Я потащила ее вперед, но у меня не получалось. Запыхалась, отчаялась и что было сил заорала:

— Ксе-е-ен!

Тут же обнаружила его поблизости и разглядела под шлемом улыбку. Он спустился прежде, чем я позвала его.

Всего за несколько мгновений он втащил нас на берег, а другие воины сделали то же с остальными моими товарищами по несчастью.

— Все прячьтесь за эту скалу! — велел Софос, и мы подчинились, поскольку за нашими спинами уже раздавался топот копыт. Оказавшись в укрытии и еле переводя дух, я оглянулась в ту сторону, куда побежали Софос и Ксен, но… ничего не увидела!

— Где же они? — воскликнула я.

— Они оставили нас одних, — плаксиво проговорила Мелисса. — Сбежали.

— Не говори глупостей. Они ведь пешие, как и мы, так что не могут никуда деться. Тсс! — Я велела ей молчать, так как персидские всадники уже оказались за скалами, торчавшими над берегом.

Верховые остановились в недоумении, окидывая взглядом пустынную степь, поросшую сухой травой. В полной тишине слышалось лишь дуновение ветра, поднимавшего в воздух белые шапки одуванчиков. Так продолжалось недолго. Эхом отразился от скал пронзительный, мерный клич, вслед за ним раздался лязг металла. Наши, до сего момента, словно невидимки, притаившиеся в траве, вскочили на ноги — все разом, в боевом построении! Десять тысяч щитов сомкнулись, точно бронзовая стена, десять тысяч копий угрожающе выдвинулись вперед, тысячи красных плащей развевались на ветру словно знамена; шлемы скрыли лица. Я никогда прежде не видела спартанцев такими, никогда раньше они не выглядели столь впечатляюще. Под бронзой, открывавшей лишь глаза и рот, воины казались призрачными существами. Глаза сверкали, словно молнии во мраке, любое движение головы выглядело угрожающим. Врагам, стоявшим перед ними с открытыми лицами, могло показаться, что под этими масками таится какая-то свирепая сила. Когда лицо непроницаемо, обо всем остальном остается только догадываться.

Персидские всадники попытались преодолеть растерянность и по приказу военачальника начали атаку, но наши находились слишком близко и уже перешли в наступление. Лошадям негде было разогнаться, и через несколько мгновений на них уже были устремлены копья. Фаланга двигалась вперед словно исполинская волна, и никто не мог ей противостоять. Напрасно всадники старались отразить атаку. Ряды греков лишь плотнее смыкались, задние шеренги подпирали впередистоящих, копья вонзались в тела врагов, и вскоре схватка превратилась в резню. Я в ужасе смотрела, как люди и кони падали на дно канала, оставляя на острых камнях, подобных лезвиям, кровь и куски плоти.