Как вы мне все надоели ! - Далия Трускиновская

- Душновато здесь, вот нам и не спится, - сказал Малыш, вставая. Вот и мучаемся над всякими загадками. Ишь, как высоко здесь окна...

Встав на ларь, он открыл маленькое узкое окошко.

- А нам с Дедулей, думаешь, легко? Что мы в этой жизни умеем, кроме как девчонок обнимать и чужое имущество присваивать? Он говорит - удерем отсюда, в приличном государстве людьми станем! А я думаю - кому мы, к лешему, нужны в приличном государстве? Он говорит - женимся, а я думаю на ком? Кому нужны два дармоеда?

- Стой, Малыш... Стой, как стоял!.. - вдруг приказал Жилло и, сорвавшись с кровати, скользнул вдоль стены к ларю.

- Ты чего это, вожак? - удивился Малыш.

- Стой ты! - и, распластавшись по стене, Жилло протянул руку в темноту за окошком. Вытащил он оттуда уже не просто прядь - а целый конский хвост золотых кудрей.

- Понял? - спросил.

- Что - понял?

- Их днем в городе по волоску находят, а тут - гляди, сколько! Значит, только что их и срезали! Ну, пропади я пропадом, а эту загадку сейчас разгадаю!

И Жилло решительно полез в окошко.

- Ты спятил, вожак? Зачем тебе эта зараза?

- Никакая не зараза, - уже наполовину на улице, отозвался Жилло. Подпихни меня, Малыш! Я эту заразу лет примерно восемнадцати в виде колечка на палец надел, и ничего! Да ты не бойся, пихай, что есть сил!

Выбрался Жилло на улицу и Малыша за собой вытащил, вспомнив, кстати, про застрявшего в калитке вороного мерина. Прихватили они и бутылку с отбитым дном, в ее горлышко была вставлена свеча. Простенько и удобно.

- Мы сейчас на оборотня напоремся, - предупредил Малыш, доставая нож.

- Оборотень в берлоге своей лежит и рану зализывает, - буркнул Жилло. - Дедуля его хорошо приколол... Идем! Волосы откуда-то сверху слетели!

- С крыши, что ли?

- А если и с крыши?! - совсем уж разъярился Жилло. - Я сказал, что узнаю сегодня, откуда они берутся, значит, узнаю! Думаешь, я на крышу не залезу?

- Залезешь, вожак, - без особого энтузиазма согласился Малыш.

Задрал Жилло голову, завертелся на месте, высвечивая дом за домом. Крыш не видно - высокие они, черепичные, видны только карнизы с узорными игрушечными перильцами.

- Во! - вдруг дернул его Малыш, тыча пальцем в человеческую фигуру на крыше у самого водостока.

Оба замерли.

- Тьфу ты! - сказал наконец Жилло. - Да это же болван каменный! На нем волосы не растут!

И как бы в доказательство из темноты возникла еще одна густая золотая прядь. Прилетела и повисла, светясь, у Малыша на плече.

- Ага! - рявкнул Жилло. - Во-он где они свою цирюльню открыли! Ну, доберусь я сейчас до этих цирюльников!

Можно сказать, в три прыжка оказались Жилло с Малышом у старой городской стены. Она в незапамятные времена была вполне боевой и годной к употреблению, но потом город разросся, построили другую, а кусок этой так и остался торчать чуть ли не посреди Кульдига. С наружной стороны к ней пристроили дома, что для владельцев было даже и выгодно - не нужно возводить четвертую стенку. А с внутренней она мало для чего была пригодна - вся изрезанная глубокими нишами. В военное время эти ниши закладывали мешками с песком, а в мирное они находили применение только при ярмарках тогда каждая ниша становилась временной лавкой заезжего торговца.

Над нишами шла низенькая и узкая деревянная галерейка, наполовину разломанная. Была она устроена для арбалетчиков в те времена, когда арбалет был последним визгом военной техники. На расстоянии полутора футов друг от дружки были там в стене высокие амбразурки с кулак шириной, и оттуда стреляли арбалетчики.

Так вот, выскочили Жилло и Малыш к стене и сразу же за угол отскочили. Если голову задрать - как раз та картина получается, какая им надобна.

Свесив ноги вниз, сидят на галерейке рядышком очень красивые мужчина и женщина. Мужчина в сверкающем серебряном плаще со знаками вышитыми, женщина - вся в черном бархатном, только ножки видны в золотых башмачках. Мужчина - с длинными светлыми кудрями, а поверх них - диадема с цветными камнями. В руке у него - тоненький прутик. Женщина - с непокрытой головой, но почему-то отхватывает у себя ножницами прядь за прядью и пускает по ветру. И от мужчины серебристое свечение, а от женщины - золотистое. Стало быть, колдуны или маги.

- Замаялась я с твоим подарочком, Маргарелон, - говорит она. - Если через день не стричь - по полу волочиться будут. Я уж думала - может, в клубок их мотать и носки вязать? Все ж польза для хозяйства! Избавь, а?

- Ты уж однажды засела на болоте носки вязать, - отвечает Маргарелон. - Хватит, пожалуй? Опять же, поделом получила. На долгую, даже на вечную память. Там заклинание без ограничения было, а встречного заклинания не скажу - и не проси!

- Как у вас дело продвигается? - спрашивает она. - Есть надежда?

- Никак! Мы и малым кругом собирались, и большим кругом, и в магические звенья - ничего не получается. Унес Алькуин эту тайну с собой в могилу.

- Да-а... - и красавица хмыкнула. - Ведь что интересно - даже не маг первой ступени, обычный деревенский колдун! Мастер пропавших коров отыскивать! Знаток поросячьих хвороб! И такое заковыристое заклинание придумал, что его теперь все Премудрое Светлое воинство разгадать не может! Стыд и позор на наши головы...

- Потому что это было его предсмертное заклинание, - напомнил Маргарелон. - Его хижину уже окружили и подожгли, а он все еще духов выкликал, рассказывают. Себастьян-Аметист там поблизости был, звон от знаков услышал. Сперва вроде обычный звон, потом такой, что мороз по коже. Посмотрел он в зеркало, огонь увидел, голос услышал, но помочь уже не успел. Ну и вот итог. Целое государство страдает...

- Если бы страдало... Уснуло в них человеческое, Маргарелон. Я тут уже не первый месяц - и страшно мне. Родители здесь детей не любят, Маргарелон. Я уж думаю - может, не уснула в них любовь, а вовсе умерла?

- Уснула, - твердо отвечал Маргарелон. - Это Себастьян точно слышал Алькуин приказывал уснуть... И вера уснула. Только надежда чуть трепещется. Наделал нам хлопот покойник Алькуин! Я уверен, что он тогда, в горящей хижине, и не подумал, что когда-нибудь потребуется обратное заклинание!

- Ты бы тоже не подумал. Для него главное было - детей спасти. Я вот пыталась понять - может, в том, предсмертном, срок был указан? Скажем, на тридцать три года? Прошло-то всего восемнадцать!

- Думаешь, мы слишком рано за дело взялись? - и маг вздохнул. - А я вот думаю, не опоздали ли мы. Твой приятель Озарук сперва не слишком ретиво государством командовал, но понемногу власть в ручонки свои хилые забирает. Видели мы в магическом зеркале, как он на дудочке играл. Он, подлец, еще к зеркалу повернулся и кулак показал.

- И я видела. Добился-таки, чтобы под его дудочку не три глупые девчонки, а целое государство плясало. Но Озарук свое получит не раньше, чем мы королевских детей найдем. А искать их, скажу я тебе, морока! Иногда совсем уж кажется - вот он, Ангерран! Вот она, Дезире! Вот он, Леон! Сейчас встряхнется и все вспомнит! А через секунду - нет, не они. Глаза как будто те - взгляд не тот! Стать как будто та - повадка не та! Кровь голоса не подает. Молчит! Хоть прямо садись на башню и кукарекай, чтобы наконец она проснулась!