Наследник для Валида - Анна Гур

Между мной и Байсаровым словно стена вырастает. Живая. Мощная. Еще один мужчина.

— Валид, — рокочущим голосом выговаривает Заур, но жилы на шее Байсарова вздуваются, словно у хищника, готового к броску.

— Брат… — опять повторяет, словно хочет призвать, чтобы пришел в себя.

— Отойди, — получает бесцветный ответ и, словно словив волну, Заур делает шаг в сторону. Отпускает мою руку. Будто показывает, что я свободна. Широкая спина исчезает, и я сталкиваюсь с темнеющим взглядом Байсарова…

Дрожь проскальзывает по спине и рукам. Сцепляю руки у груди, чудом не отшатываюсь, когда Байсаров делает шаг в мою сторону.

До слуха доносится щелчок двери. Понимаю, что брат Валида оставил нас наедине. Почему-то чувствую родство в этих мужчинах. В темноте глаз, в смуглости кожи.

Заур старше. Матерее, но, тем не менее, он не встал между Валидом и его игрушкой.

Смотрит на меня так, что кажется, дыру сейчас прожжет.

— Я… я ни в чем не виновата… — выдыхаю едва слышно, голос дрожит.

Еще один шаг и нервы не выдерживают, я отшатываюсь от Валида, готовая бежать на все четыре стороны. Слезы застилают взор, дергаюсь, но мужчина слишком быстрый и сильный. Он хватает меня, прижимает спиной к массивной груди, а я вырываюсь, молочу ногами, сама не замечаю, как срываюсь на крик.

— Отпусти! Ненавижу! Подонок! Вы все подонки! Отпусти меня, Валид! Я хочу в свою жизнь! Верни мне мою жизнь! Я не могу! Не хочу!

Бьюсь с отчаянием погибающего в силках зверька, пытаюсь вырваться, но истерика как приходит за секунду, так и отпускает, висну в руках Валида, опускаю голову и, всхлипывая, ощущая, как этот сильный зверь держит меня в своих руках не напрягаясь, пока носки моих туфелек пола даже не касаются.

Чувствую, как утыкается носом мне в шею и делает глубокий вдох. Действительно по-животному обнюхивает и у меня волосы на загривке становятся дыбом, а по коже бегут мурашки.

Разворачивает меня в своих руках, тянет за прядку и заставляет откинуть голову, чтобы заглянуть в темные глаза, где зрачок слился с радужкой. В этой бархатной глубокой темноте что-то проскальзывает. Неуловимое, когда мужская ладонь опускается на мою щеку и стирает влагу.

Я плачу от боли и обиды, а еще от понимания, что сегодня моя жизнь была на волоске…

— Повезло, что я ничего не значу для тебя, Валид… Страшно подумать, что я чуть не стала ставкой в твоей игре…

— Повезло…

Повторяет за мной как-то глухо, и хватка в моих волосах усиливается, становится болезненной, когда я выдыхаю с отчаянием:

— Я не виновата ни в чем. Я не шпион. Не агент. Я не понимаю твоей игры и знать ничего не хочу о твоих друзьях, братьях, врагах… Отпусти меня, Валид…Я… я не из твоего мира и я… хочу домой…

Слезы опять срываются с ресничек, а Байсаров неожиданно прижимает меня к себе с такой силой, что у меня кости хрустеть начинают, и шепчет горько мне на ухо:

— Глупая… глупая принцесса…

Ласкает меня по спине и я вздрагиваю. Сердце у него бьется громко, сильно, я ощущаю эту пульсацию всем телом, пока он ласкает меня, опять тянет за волосы и, уже не спрашивая, накрывает мой рот своим, целует больно, сильно, вбивая язык в мой рот, заполняя меня своим запахом, вкусом, напором.

Прогибаюсь в спине, чтобы не сломаться от этого напора, цепляюсь за его широкую шею, царапаюсь, когда неожиданно взмываю в его руках и инстинктивно обхватываю бедра, скрещиваю щиколотки, чтобы не упасть, и ощущаю его жар, его желание, которое упирается в меня.

Мне казалось, что он холоден, что у него чувств нет, что мертвый он, но это не так.

Вот сейчас гулкие удары, ток его крови, его руки, так сжимающие меня, губы, так отчаянно терзающие меня.

Голова кружится, словно я иду под воду, и это действительно так. Словно меня накрывает цунами, волны бьют наотмашь.

Я ожидала всего, что угодно. Холодной усмешки. Льда и стали в темных глазах. Потому что тот мужчина за столом в покер отличается от того, кто сжимает меня в объятиях, словно небо и земля. У меня все тело словно превращается в спираль, сжимающуюся из-за жажды, которая просыпается в мужчине и находит отклик во мне. Его ладонь в моих волосах массирует кожу, спускается по хребту и очерчивает мои вздрагивающие плечи, сжимает с силой, до синяков на нежной коже.

Щетина царапает подбородок, а жадный язык хозяйничает в моем рту.

— Валид… — шепчу, как только удается чуть отстраниться, а он в глаза мои заглядывает и там на дне его зрачков пламя полыхает. Острое. Сильное. Проводит большим пальцем по оголенному участку моего плеча, поддевает бретель платья, скидывает ее, заставляя повиснуть на локте, а сам не моргая, не опуская взгляда скользит пальцами к холмикам моей груди, накрывает сквозь бюстгальтер и давит на тугую вершинку.

Молния ударяет и импульсом простреливает все тело, прикусываю и без того израненную припухшую губу.

— Сладкая девочка, — повторяет пьяно и притягивает меня к себе, обнимает неожиданно целомудренно, и я утыкаюсь лбом в его сильное широкое плечо.

Осознание бьет на поражение, и я словно проскальзываю под панцирь отчужденности этого собранного, сдержанного мужчины.

Опять слезы текут по щекам, только сейчас они несут облегчение, потому что накатывает понимание, что неравнодушен, не все равно ему… Не все равно.

Поправляет бретель на моем платье, возвращает обратно, зарывается пятерней в мои волосы, а я глаза прикрываю, целует мой висок, скользит к ушной раковине и чуть кусает за мочку, а затем шепчет и я прикрываю веки, прикусываю губу, чтобы не разрыдаться, когда слышу жаркое признание:

— Не отдал бы тебя ему, никому не отдал бы…

Глава 19

Валид Байсаров

— Ну что же, господин Байсаров, твой ход, дорогой мой.

Шилов, как всегда, само радушие. Только за маской отчуждения еще та тварь скрывается. Я ожидал, что будет разыграна карта с документами. Мухоматов слишком мелок, чтобы осмелиться провести подобную операцию…

Как там говорили в Древнем Риме времен Цезаря — ищи того, кому выгодно…

И, кажется, мне и особо искать не нужно. Сергей Сергеевич человек старой закалки. Он во власти уже не одно десятилетие и держит руку на пульсе.

Хороший игрок. Жестокий. Умеющий отжимать и подчинять. У нас с ним всегда было много совместных проектов, но этот… европейская сделка, новые каналы, новые игроки.

Старость пришла за Шиловым, а он уступать не хочет свое тепленькое место. Интересная картина. Игра с несколькими