Страсть - П. Козак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Возьми его, у меня нет для тебя подходящего халата.
Он взял полотенце, показывая, что ему совсем не хочется прикрываться.
— Почему я не могу есть десерт в таком виде?
Он широко расставил руки, нарочито выставляя напоказ свой возбужденный орган.
— Вот за что я тебя люблю, так это за твою скромность. Обмотайся полотенцем, черт бы тебя побрал!
Я оставила его стоять в спальне, сама же отправилась в кухню, чтобы поставить чайник. За моей спиной послышался смех.
— Я только схожу в уборную и тут же вернусь.
Когда он вошел в кухню, полотенце было обмотано вокруг его бедер, но его обнаженная грудь в который раз не могла не вызвать моего восхищения. Я уже успела поставить на стол чашки и блюдца. Он подошел ко мне, чтобы помочь достать торт из коробки.
— Держи коробку, а я возьму его.
Доставая торт, он улыбнулся.
— Знаешь, я действительно начинаю верить в то, что моя дорогая матушка выбрала тебя из толпы и просто поставила передо мной. Ей бы понравилось то, как ты меня воспитываешь.
— Рано или поздно это должно было случиться, — сказала я и взяла с полки нож. — Похоже, ты немало пережил с тех пор, как умерла твоя мать.
— Спасибо, конечно, но я и сам о себе могу позаботиться. Я не хочу, чтобы какая-нибудь девица размахивала ножом перед моим носом и при этом учила меня жизни.
— Как правило, я не использую нож, — заметила я и положила его на стол возле торта, — но я всегда буду говорить тебе то, что думаю.
— Это доставит мне безумное удовольствие!
Когда я проходила мимо, чтобы снять с огня свистящий чайник, он шлепнул меня по заднице.
— Я хочу задать тебе один вопрос. Теперь я напоминаю тебе о нашей договоренности отвечать честно.
— О чем ты хочешь меня спросить?
— Что, черт возьми, ты делаешь со всей этой кухонной утварью, которой забит твой ящик? Я видел там ковшик для меда, пластиковую лопатку для мороженого, приспособление для выжимания апельсинового сока, прищепки и несколько деревянных ложек, одна из которых так велика, что сгодилась бы ведьме из «Макбета» мешать в котле зелье.
— Я использую их.
— Для чего?
— Может, тебе еще и картинку нарисовать?
— Я бы не отказался взглянуть даже на нечеткий набросок.
Налив кипяток в чашки, я села за стол напротив него.
— Я использую их, чтобы мастурбировать.
— Примерно так я и думал. Каким образом ты это делаешь?
Я почувствовала, что краснею, но, если он так хочет знать, я расскажу ему.
— Я либо трусь об них, либо тру ими себя. Я так долго была без мужчины, что мне приходилось что-то придумывать.
Пока я рассказывала, Иван отрезал нам по кусочку торта и положил их на блюдца.
— Не знаю, покупал ли ты что-либо подобное в магазине, но секс-игрушки очень дорого стоят. Когда я узнала, сколько стоят зажимы для сосков, я чуть не задохнулась от возмущения. Обычные прищепки вполне могут заменить их, если немного разогнуть их, чтобы они давили не так сильно. Ковшик для меда похож на длинный толстый палец, как, впрочем, и обратный конец лопатки для мороженого.
— А как насчет соковыжималки и той чертовски большой ложки?
— Иногда мне жутко хочется потереться обо что-нибудь. Я ложусь на живот и насаживаюсь на выпуклость соковыжималки. Ложку я вставляю между пружинами кровати, сажусь на нее и начинаю двигаться. Непередаваемые ощущения.
— А еще я видел там фаллоимитатор приблизительно моих размеров. Как часто ты им пользуешься?
— Как правило, один или два раза в неделю. Я должна соблюдать осторожность и не использовать его часто в конце и в начале менструального цикла.
Я поверить не могла, что могу вот так просто, сидя за десертом, рассказывать ему о столь интимных подробностях своей жизни. Но, несмотря на некоторое смущение, это казалось мне вполне естественным и приемлемым. Он внимательно меня слушал, не отпускал никаких шуточек, не высказывал своего пренебрежения.
— Похоже, ты такой же неординарный человек, как и я.
— Мне приходилось проявлять смекалку. Я самый лучший из всех любовников, которые у меня когда-либо были.
— Это просто ужасно, что тебе приходилось пользоваться всеми этими вещами. Любой мужчина, оказавшийся в твоей постели, должен считать, что ему чертовски повезло. Я сам в этом убедился. Последний из твоих парней, должно быть, на славу потрудился, чтобы превратить тебя в такую недотрогу.
— Так и есть.
— Он действительно так сильно тебя обидел?
Я опустила глаза в чашку и стала помешивать чай.
— Я подумала, что беременна, и сказала ему об этом. После того как он закончил ругать меня за мою неосторожность, он предложил заплатить за аборт. Я отказалась от его предложения. С тех пор я его больше не видела.
— Чертов сукин сын! Ты на самом деле была беременна?
— В том то все и дело, что нет. Из-за частых поездок, связанных с работой, мой цикл дал сбой. Месячные начались на неделю позже.
Я отпила немного чая из чашки. Тепло, разлившееся внутри меня, успокаивало.
— Я не хочу, чтобы это повторилось. Одного раза было вполне достаточно.
— Если мы оба будем осторожны, подобного не произойдет.
— Я не собираюсь искушать судьбу.
— Извини, если этот разговор причинил тебе боль. Мне казалось, ты всегда готова к любому повороту событий.
— И в этом ты не ошибся.
Иван улыбнулся, хотя все еще казался серьезным.
— Ты любила его?
— По крайней мере мне так казалось. Но когда я увидела, насколько он может быть жестоким, я просто почувствовала себя полной дурой из-за того, что была такой наивной. С тех пор у меня не хватало мужества завязать новые отношения.
Иван сидел напротив меня с чашкой чая в руке и молча слушал.
— Вот почему я проявляла такую осторожность по отношению к тебе. Но ты преодолел все препятствия, которые я возвела на твоем пути.
— Что ж, дорогая моя, то же самое можно сказать и о тебе.
Он положил свою руку поверх моей.
— Пэш, я правда не знаю, куда это все может нас завести. Я солгал бы, если бы сказал, что знаю. Но в одном я абсолютно уверен: никого еще я не подпускал так близко. Боже, я даже ни с кем не говорил о своей матери, даже со Стивом. Я никому не рассказывал о том, как лишился невинности. Никогда не делился своими фантазиями, не говоря уже о том, чтобы предложить кому-нибудь претворить в жизнь какую-нибудь из них.
Он замолчал и стал играть моими пальцами, переплетая их со своими. Затем он посмотрел на меня и сказал:
— У меня остается что-то около месяца до отъезда в Нортгемптон. Ты не хуже моего знаешь, что мне придется туда вернуться, — там мой дом и моя работа.