С чем вы смешиваете свои краски? 2 - Дмитрий Соловей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Слушай сюда, Петров. Здесь следственный изолятор неподалёку, я могу хоть сейчас тебя оформить. И камеру подберут такую, что ты ещё до утра станешь «девочкой». Знаешь, как тамошние обитатели любят таких? Попрошу кого нужно, чтобы приласкали как следует. Ну! Будешь чистосердечное подписывать?
— Иди в жопу, — ответил я.
То, что берут на понт, я знал стопроцентно. Как же, примут меня ночью в СИЗО! Он бы ещё психушкой пригрозил, она тоже поблизости. От очередной оплеухи голова качнулась так, что в шейном позвонке что-то хрустнуло. Милиционеры постоянно курсировали — одни выходили, другие заходили в кабинет, обменивались какими-то листками. Предположу, что параллельно вёлся допрос Мишки. Рассказывать мы должны одно и то же. Кроме того, пока не всплыло упоминание того, что я из КГБ. Молодчина Мишка, сообразил промолчать. Он всегда знал, что я не светил своей службой, вот и ментам не стал говорить. Надеюсь, что его меньше прессуют, и мы дождёмся помощи без существенных увечий.
Глава 15
Сколько по времени продолжался допрос, я не имел ни малейшего представления, поскольку часы у меня отобрали. Казалось, прошла целая вечность. Хотелось спать и пить. Чего-то спрашивать, просить я не стал и очень обрадовался, когда дежурная смена утомилась ночным допросом, а меня перевели в одиночную камеру. Всё лучше, чем в обезьянник. Там не поспишь. Шум, телефоны дежурного звонят, задержанные разный степени опьянения качают права. Это я успел заметить, когда меня проводили мимо. Куда дели Михаила и что с ним, никто не говорил. Хотя про подельника упомянули много раз, склоняя к чистосердечному признанию.
До выяснения личности Мишку могут продержать трое суток. Надеюсь, что дольше чем до обеда мы с ним не просидим. Сообразит ли Илья запросить городскую сводку по задержанным за последние сутки? Вдруг начнёт с моргов и больниц, тогда обнаружит меня не скоро.
Как потом оказалось, зря я не вспомнил о тёте Розе. Кто-кто, а уж она обеспокоилась пропажей сыночка сразу после полуночи. Домашнего телефона у Левинсонов не было, но с автомата тётя Роза позвонила в мою мастерскую, а затем к нам домой. Отец отреагировал быстро. Проверил, что машина у дома, а меня нет. Не будь тёти Розы, он бы решил, что это наши комитетские дела, но Мишкина мама была настойчивой, как бульдозер. Ближе к двум часам ночи они с отцом подняли на ноги многих знакомых, включая генерала.
Про больницы и морги не забыли. Фамилия Иванов не самая редкая. Впрочем, как и Петров. Кто бы мог подумать, что за эти сутки Ивановых в моргах оказалось двое, в больницах пятеро и патрули задержали троих. Зато Петровых в милиции оказалось всего двое. Один за хулиганство, второй за убийство. В хулиганских действиях я никогда не был замечен, а вот дело с убийством Владимира Петровича заинтриговало. В пять утра они прибыли за мной.
— Петров, на выход, — прозвучала команда, когда я только-только провалился в сон. — Получите свои вещи, распишитесь. — Передо мной высыпали на стол отобранное ранее.
— У меня с собой было сорок четыре рубля, — заметил я, правильно предположив, что если отдают вещи, то выпускают.
— Ничего не знаю, — отозвался мент. — Расписывайся или обратно в камеру пойдёшь.
— Не распишусь и забирать ничего не буду, пока не вернёте деньги.
— Лысенко, вы скоро? — заглянул кто-то в комнату.
— Задержанный не желает расписываться.
— Деньги украли, — пояснил я.
— Так мы тут при чём? — похабно улыбнулся второй мент.
— При задержании у меня было сорок четыре рубля, сейчас их нет.
— Нет и нет, пшёл отсюда!
— Не пойду, — упёрся я.
Минут через пятнадцать наших пререканий и согласований с кем-то в коридоре раздались шаги нескольких человек и в кабинет вошёл Владимир Петрович. У меня просто камень с души упал. Кратко объяснил ему ситуацию.
— И судебно-медицинскую экспертизу на предмет моего избиения, — дополнил я, хотя и понимал, что менты отопрутся от всего. Скажут, что таким меня подобрали на улице. Попробуй докажи. Генерал это знал как никто другой.
— Обязательно спросим тех, кто тебя допрашивал в Лефортово. Главное, что отправим туда этих хм… «оперативных» работников тоже в сильно побитом состоянии. Никто их в Лефортово избивать не будет. Ни-ни, — зло посмотрел на столпившихся милиционеров генерал. — А сейчас все дружно вывернули карманы и скинулись. Капитан утверждает, что при себе имел сорок четыре рубля, и я ему верю.
Минута, и нужная сумма мелкими купюрами по рублю и трояку была сложена в конверт, где лежали мои часы, шнурки от обуви и авторучка.
Илья ожидал меня на выходе. Вообще встречающая команда оказалась внушительной. Мишку освободили раньше, он с тётей Розой сидел в машине Ильи.
— Сашенька! — кинулась ко мне Мишкина мама, опередив отца. — Да что же это делается?!
— Кровь не моя. Отмыться нормально было негде, — пояснил я.
— Ага, и ухо у тебя опухло просто так?
— Капитан Петров, — позвал меня генерал. — На экспертизу. Зафиксируем побои, — громко произнёс он, все, кто толпился на крыльце, услышали. Лица у ментов стали недовольными. Облажались они по полной. Отец меня хоть и приобнял, но согласился, что домой не стоит спешить.
— Ты езжай, отдохни, — попросил я его. — У меня дел сегодня будет много. И тётю Розу забери. Михаилу тоже придётся много бумаг заполнять, раньше обеда не освободимся.
Больше задерживаться мы не стали и небольшой кавалькадой выдвинулись в сторону центра.
— Дурак ты Сашка, — начал почти сразу воспитательную работу генерал. — Сказал бы сразу, что комитетчик, тебя бы так не прессовали.
— Конец декабря, 1980 год. На станции «Ждановской» линейный патруль убьёт мужчину именно потому, что он был из КГБ. Остальных задержанных они обычно просто избивали.
