Ночные кошмары и сновидения - Стивен Кинг

На задворках, возле контейнера для мусора, он остановился. Сюда никто не сунется. Ладушки. Он запустил левую руку в карман на двери, предназначенный для карт и прочей ерунды, и выудил оттуда стальные наручники. Их голодные пасти были разинуты.

— Почему мы тут остановились, мистер? — спросил малыш, и в голосе его был страх; похоже, мальчик понял, что есть на свете кое-что похуже, чем отстать от Деды в кишащем покупателями торговом центре.

— Только на секундочку, ты не думай, — успокоил его Шеридан. Горький опыт учил, что нельзя недооценивать шестилетнего ребенка. Вторая жертва Шеридана заехала ему по яйцам и чуть не удрала. — Я просто вспомнил, что забыл надеть очки. За это прав могут лишить… Где-то они тут были, на полу, в футляре. Скорей всего, к тебе соскользнули. Посмотри, будь добр.

Малыш нагнулся за очечником, который был пуст. Шеридан наклонился и ловко защелкнул один наручник у него на запястье. И началось. Разве не твердил он себе, что это большая ошибка — недооценивать шестилетку? Малыш сопротивлялся, как дикий кот, извивался угрем — вот уж не подумаешь, глядя на этого шкета. Брыкался, царапался и молотил по дверце, вскрикивая тонко, почти по-птичьи. Наконец он добрался до ручки, и дверка распахнулась.

Шеридан сграбастал малыша за шиворот и втащил назад. Попытался защелкнуть второй наручник на специальной подпорке, что рядом с сиденьем, но промахнулся. Малыш тяпнул его за руку, дважды, до крови. Черт, зубы как бритвы. Рука заныла. Шеридан ударил малыша по губам, того отбросило — кровь Шеридана на губах, подбородке, капает на край футболки. Шеридан ухитрился-таки защелкнуть второй наручник на подпорке и откинулся на спинку своего сидения, посасывая тыльную сторону правой ладони.

Боль не утихала. Он отнял руку ото рта и стал рассматривать ее в слабом свете приборной доски. Две неглубоких рваных борозды, каждая по два дюйма длиной, тянулись от запястья к костяшкам пальцев. Кровь медленными ручейками выталкивалась из них. И все-таки рановато успокаивать пацана другими средствами — теми, которые портят товар.

— Испорсишь совар — испорсишь цена, — предостерегал Турок.

Нет, нельзя винить малыша — он, Шеридан, сделал бы то же самое. Надо бы продезинфицировать рану, как только представится возможность, а то и укол засадить — он где-то читал, что человеческий укус самый опасный. А малыш молодец.

Шеридан выжал сцепление, объехал здание, задом вырулил на подземную дорожку и свернул налево. В Талуда Хейтс, на окраине города, у Турка просторный дом, построенный в стиле ранчо. Ехать туда Шеридан должен был в случае необходимости окружным путем. Тридцать миль. Минут сорок пять или час.

Он миновал щит с надписью «СПАСИБО ЗА ПОКУПКИ, СДЕЛАННЫЕ В ПРЕКРАСНОМ КАЗЕНТАУН-СКОМ ТОРГОВОМ ЦЕНТРЕ», свернув налево, и набрал дозволенные сорок миль в час. Вытащив из заднего кармана носовой платок, он обмотал им правую руку и сосредоточился на преследовавших его сорока тысячах баксов, обещанных Турком.

— Ты пожалеешь, — сказал малыш. Шеридан раздраженно покосился на него, вырванный из забытья. В мечтах ему пришло двадцать очков, а мистеру Регги ни шиша.

Малыш опять заплакал; слезы по-прежнему отливали красным. Уж не болен ли он, в который раз подумал Шеридан… может, подхватил какую-нибудь заразу. Ну да ничего, дай Бог, мистер Маг выложит денежки до того, как разнюхает, что тут нечисто.

— Когда Деда найдет тебя, ты пожалеешь, — канючил малыш.

— Ага, — согласился Шеридан и закурил. Он свернул с 28-го шоссе на необозначенную на карте гравийную дорогу. Теперь слева раскинулась болотина, а справа девственные леса.

Малыш дернул закованной ручонкой и захныкал.

— Угомонись. Себе же больнее сделаешь.

Малыш тем не менее дернул снова. Последовавший за этим протестующий скрежет Шеридану совсем не понравился. Он посмотрел туда, и челюсть у него чуть не отвисла: металлическая подпорка сбоку сиденья — подпорка, которую он собственноручно приваривал, — немного погнулась. Проклятье, подумал Шеридан. И зубы как бритвы, и силен, оказывается, как вол. Он двинул кулаком в мягкое плечико:

— Перестань!

— Не перестану!

Малыш опять рванулся, и Шеридан увидел, что металлическая подпорка погнулась еще больше. Господи, разве ребенок способен на это?

Все из-за паники, ответил он сам себе. Паника придала силы.

Но прежде ведь никто из них не делал этого, а многие между тем были в куда худшем состоянии.

Шеридан открыл бардачок и вынул оттуда шприц для подкожных инъекций. Турок дал ему этот шприц, наказав использовать лишь в самом крайнем случае. Наркотики, говорил Турок (выходило наркосики), могут испортить товар.

— Видал?

Малыш кивнул.

— Хочешь, чтобы я сделал тебе укол?

Малыш затряс головой. Глаза у него были большие и испуганные.

— То-то же. Смотри у меня. Это живо повыбьет дурь из головы. — Он помешкал. Ему вовсе не хотелось это говорить — черт побери, он не такой уж плохой парень, когда не сидит на крючке — но сказать надо. — А может, и прикончит даже.

Малыш уставился на него, губки дрожат, личико цвета пепла.

— Если прекратишь дергаться, я не буду делать тебе укол. Лады?

— Лады, — прошептал малыш.

— Обещаешь?

— Да. — Верхняя губа у мальчика приподнялась, приоткрыв верхние зубы. Один из них был запачкан кровью Шеридана.

— Поклянись мамой.

— У меня никогда не было мамы.

— Черт, — ругнулся Шеридан, почувствовав отвращение, и дал газу. Теперь он ехал быстрее — не только потому, что шоссе скрылось наконец из виду. Этот малыш, кажись, того… привидение. Побыстрей бы сдать его Турку, получить денежки и — прости прощай.

— Мой Деда сильный, мистер.

— Неужели? — спросил Шеридан, а про себя подумал: «Еще бы не сильный. До дому, верно, без палочки добирается, силач хренов».

— Он меня найдет.

— Угу.

— Он меня по запаху найдет.

Очень может быть, согласился мысленно Шеридан. Даже он чувствовал запах, исходивший от малыша. У страха, конечно, свой, неповторимый аромат, и предыдущие вылазки приучили Шеридана к нему. Но этот был каким-то нереальным — смешанный запах пота, слякоти и скисшей аккумуляторной батареи.

Шеридан приоткрыл окно. Слева тянулись и тянулись бескрайние болота. Ломаные щепки лунного света мерцали в стоялой воде.

— Деда умеет летать.

— Ага, — сказал Шеридан, — я готов поспорить, что это у него получается гораздо лучше после пары бутылок «Ночного экспресса».

— Деда…

— Заткнись, малыш, лады? Малыш заткнулся.

Мили через четыре болотина превратилась в широкое пустынное озерцо. Здесь Шеридан свернул налево, на грунтовку с разъезженными колеями. Через пять миль, если держать все время на запад, будет еще один поворот, направо, а там — сорок первое шоссе. И рукой подать до Талуда Хейтс.