Абсолютное зло - Елена Григорьевна Макарова

ванную, где следующие полчаса провела, склонившись над туалетом. Все-таки напиться было до примитивного идиотской затеей. Проблемы это не решило, а ко всему прочему добавило жуткое похмелье. Чувства притупились на короткий вечер, а сегодня они раздирали меня с новой силой.

Спустя время Ира не выдержала и все-таки постучала в дверь, чтобы проверить мое состояние.

— Ты как? — вновь этот обеспокоенный тон, который я слишком часто слышала от нее в последние недели.

— Хочу умереть, — севшим голосом прохрипела я через дверь. И это самое точное описание моего состояния.

Мой измученный вид вызывал у окружающих только сострадание, наверное, поэтому Ира не расспрашивала, где я так напилась прошлой ночью. А может, ей наплевать. Не могла осуждать ее за это, всему виной я сама: отвергала каждую ее попытку достучаться до меня. Вынуждена признать, что оказалась не лучшей подругой: не интересовалась Ириными делами или переживаниями, зациклилась на себе. Выходит, человек — не единственное эгоистичное существо в этом… Мире? Вселенной? Не представляла, какая градация у бытия. Теперь все давно знакомые истины я подвергала сомнению.

Лежа на кровати, приходила в себя. В компании бутылки воды, которую периодически открывала и большими глотками спасалась от обезвоживания. Спиртное изрядно подчистило мне память: так и не смогла вспомнить, как вернулась домой. Скорей всего, этому поспособствовал Дан. Забавно. Все в один голос твердят, что он втянет меня в неприятности, но на деле это я создаю ему проблемы.

Телефон на столе завибрировал и с глухими ударами начал свой нервный танец по гладкой поверхности. Родители названивали с самого утра, но я игнорировала их: мне нечего им сказать. Обвинять и упрекать? Затеять ссору? Расспросить о родном мире и их прошлом? Пока не готова к новым откровениям. Сойду с ума, если всплывут еще более темные тайны. Я не знала, что делать дальше. Притворяться, что ничего не произошло? Продолжать посещать консерваторию? Жить, как ни в чем не бывало? Запереться в комнате и куда не выходить? На данный момент мне хотелось именно этого: как в детстве укрыться одеялом с головой и спрятаться ото всех проблем. Но в дверь постучали, не давая безмолвно умереть в собственной постели. Я не стала отзываться, надеясь, что по ту сторону решат, что я сплю, и оставят в покое.

— Маш, — позвал знакомый голос, — впусти меня.

Сразу вспомнила последнюю встречу с Ромой, и на душе стало еще хуже. Думала, он больше никогда не захочет меня видеть. Но он все равно здесь, за дверью. Ведь это больно: быть так близко к желаемому и не иметь возможности обладать им. Мне как никогда сейчас нужна была его дружба, поэтому я поступила эгоистично и открыла дверь.

Рома стоял, привалившись к дверному косяку. Он разглядывал меня, наверняка, отмечая разбитое состояние. Сам же выглядел свежим и бодрым, но глаза казались потухшими. Но не только эта деталь сегодня казалось в нем иной. Не могла разумно объяснить, но только осознала, что по-настоящему увидела парня только сейчас.

— Хотел удостовериться… — только начавшаяся речь оборвалась, и он напрягся, впиваясь в меня пронзительным взглядом. Не сомневалась, он тоже почувствовал нечто странное. Глянул через плечо, проверяя нет ли свидетелей, и затолкал меня внутрь, беззвучно прикрыв за собой дверь.

Рома держал меня за запястье и всматривался в глаза, пытаясь прочитать в них нечто известное только ему. Ситуация, возможно, со стороны выглядела напряженной, но я не ощущала угрозы. Воздух вокруг трещал и вибрировал, будто аккумулируя внутри меня энергию. Но и это не пугало. Это казалось естественным.

— Что он с тобой сделал? — Рома предсказуемо обвинил во всем Дана. — Так не должно быть, — размышлял вслух.

Только сейчас я сообразила, что и он многое скрывал о себе. Они с Даном хранили одну общую тайну — мою тайну.

— Ты не человек, — знание, как внезапное озарение, пронзило меня.

Словно признав во мне опасного врага, Рома разжал пальцы, отступая.

— И кто же я тогда? — осторожно спросил он, прощупывая почву.

— Не знаю, — этого имирт мне не подсказал. — Возможно ты оттуд же, откуда и я, — размысляла логически, припоминая все те странные названия, что упоминал вчера отец. — Из Кариара.

Рома замер и продолжал сканировать меня взглядом:

— Почему я раньше не понял кто ты?

Он не доверял мне: искал причины и способы того, каким образом мне удалось обвести его вокруг пальца.

— Ракран, — всплыло в памяти, — он скрывал меня ото всех.

— Дан-Ар? — предположил, что это его рук дело.

Я покачала головой, вынужденная признать, что стала жертвой заговора самых близких:

— Мой отец.

Рома чуть опустил плечи, немного расслабляясь.

— Так ты не знала о своем истинном происхождении? — легко догадался, сложив фрагменты картины воедино. — Почему тебе не сказали? Так нельзя, мы не должны забывать, кто мы есть.

Казалось, он единственный, кто понимал, что я сейчас испытывала. Остальные не видели в сокрытии моей сущности и сопутствующей лжи ничего предосудительного.

— На меня обрушили гору информации, — осела на кровать, признаваясь в своей беспомощности, — кучу незнакомых понятий, которые только больше запутывают. — Я была сбита с толку, и хотела вернуть в жизнь прежнюю ясность и стабильность. — Не просила, не хотела… Зачем они так со мной?

— Успокойся, — Рома в два шага уже стоял рядом и, присев, снова взял меня за плечо, только на этот раз желая утешить: — Я могу ответить на твои вопросы. Ты знаешь, как зовут твою семью?

— Рит, — произнесла ничего не значащее для меня слово. Не думала, что это вообще имеет какое-то значение, но Рома нахмурился, словно услышал нечто знакомое.

— Манри? — спросил с таким видом, как будто я без затруднений должна понять его. — Прости, — опомнился. У меня не было даже элементарных знаний о собственном мире, поэтому он начал с азов: — В Кариаре существует что-то вроде деления на социальные классы или касты, — начал объяснять. — Это трудно точно перевести. Я, например, из сакри. Наша стезя — военное поприще, либо личной охрана правящей семьи. Манри в большинстве своем занимаются созданием украшений и оружия. Куют клинки и мечи.

— Оружие… — растерянно повторила. Ювелиры и кузнецы — вот, кто мои родители на самом деле? Интересно, этот как-то связано с тем, что им пришлось бежать?

Вновь подкатила тошнота. Я встала с кровати и распахнула окно, впуская в комнату холодный осенний воздух. Медленно вдыхала его до тех пор, пока не стало легче. Рома тем временем безмолвно дожидался, когда я буду готова слушать дальше. Вдруг до меня дошло, что я не знаю его настоящего имени. Мы все прикрывались ширмами, прятали