Фиктивный брак - Смоленская Тая

– Как… что… Это ради нее ты меня бросил, да? Снова ради этой твари, которая отобрала тебя? Которая заставила на себе жениться, уничтожив между нами все? – истерично орет она.

Я сейчас должна испытать триумф. Уделала бывшую соперницу. Но вместо этого мне неловко, а чувство вины, взявшееся ниоткуда, не дает покоя. Видеть чужую боль неприятно. Знать, что именно ты являешься причиной этой боли, – еще хуже. Пусть это даже такая неприятная особа, как Настя.

– Что ты здесь делаешь? – стальным голосом спрашивает Тимур, заслоняя меня от бывшей. – Мы, кажется, обо всем с тобой поговорили.

– Уже неважно, – севшим голосом говорит Настя. – Теперь я вижу, что все и в самом деле кончено и тебе плевать на мои чувства и на то, что я жить без тебя не могу. Прощай, Тимур. А ты, Соня, радуйся, что победила. Вот только на чужом несчастье счастья не построишь.

Я чувствую себя настоящей стервой. Еще и Герману изменила. Это ведь измена, правда? Я была готова отдаться Огневу прямо здесь. Господи, что же я натворила?

– Настя, прекрати этот концерт. – Тимур выходит из уборной, уводя вместе с собой девушку.

Я слышу их голоса, но разобрать, о чем говорят, невозможно.

Меня сейчас волнует лишь одна мысль: если бы Настя не прервала нас вот так внезапно, насколько далеко я разрешила бы зайти Тимуру? И почему я трясусь так, словно сотворила что-то очень ужасное? Это ведь был поцелуй. Всего лишь поцелуй. И об этом никто больше не узнает.

Я застегиваю оставшиеся пуговицы рубашки и решаю, что мой визит к Тимуру окончен. Нужно уходить. И чем быстрее, тем лучше.

Глава 27. Соня

Когда я вхожу в кабинет, Насти уже нет. Резким движением я поправляю волосы, упавшие на глаза, и забираю с дивана свою сумочку и пальто.

– Забыл попросить охрану аннулировать ее пропуск. Настя умеет давить на жалость и играть на публику, не обращай внимания, – спрятав руки в карманах и прислонившись бедрами к краю стола, говорит он.

– Зато ты бесчувственный сухарь и плевать тебе на чувства окружающих, – не выдерживаю я.

– Прости? – с интересом смотрит на меня Огнев, не понимая, о чем речь.

– Не скажу, что мне нравится Настя, но она тебя любит, и ты был с ней до тех пор, пока не надоела. А потом выбросил, словно мусор, не жалея ее чувств. Ты и со мной когда-то так поступил. Я ведь тогда влюблена в тебя была по уши. Доверчивая наивная дурочка, поверила, что смогу завоевать твое сердце, – грустно усмехаюсь я, зато Тимур меняется в лице. Становится предельно серьезным, словно для него это стало открытием.

Мы молча пялимся друг на друга. Я понимаю, что, скорее всего, сболтнула лишнего, но наболело. Он хотел разговора – он его получит.

– Соня, мне жаль…

– Не нужно, – выставляю ладонь перед собой, – я это давно пережила и переболела. Все уже в прошлом. Мне твое истинное лицо открылось в тот момент, когда ты даже не захотел выслушать о моей беременности. Но у меня все же была надежда, что ты хоть немного изменился за эти годы, – отчитываю его, словно подростка.

– У нас с Настей давно нет никаких отношений, – говорит в свое оправдание. – Поверь, ей плевать на меня, ее больше всколыхнул тот факт, что мы с тобой вместе.

– Мы не вместе, – резко перерываю его.

– Ты поняла, о чем я. А теперь, пожалуйста, поставь свои вещи обратно и сядь. Сделаем то, ради чего ты сюда пришла. Нам есть о чем поговорить.

Я хочу возразить, но он прав. Я сюда приехала, чтобы обсудить деловые вопросы. Поцелуй выбил меня из колеи, но это был всего лишь кратковременный порыв. Несдержанность. Все из-за моей излишней сентиментальности.

Следующие полчаса Тимур знакомит меня с документами и рассказывает о дальнейших перспективах и планах развития компании. Мы обсуждаем новые обстоятельства в виде смены власти, а значит, придется заново со всеми договариваться.

– Они хотят войти в учредители, это означает размывание долей. И мы с тобой будем уже не в большинстве,  Соня. Градский и Чепин не на нашей стороне, и, боюсь, они могут склонить и других к принятию выгодных для них решений, а не для нас.

– Почему мы вообще должны делиться с кем-то? – недоумеваю я.

– Потому что прилегающие к порту территории собираются передать в концессию инвесторам, а там наша техника и склады. Нас оттуда вышвырнут и переманят всех грузовладельцев. Конечно, мы не останемся в минусе, у нас все же есть и другие направления деятельности, но такой лакомый кусок терять не хочется. 

Я тяжело вздыхаю. Я в этом вообще ничего не понимаю. Понятия  не имею, как построен бизнес и какие схемы доходов осуществляются. Знаю только, что у нас вроде есть грузовые корабли. И что отец перед смертью подумывал о том, чтобы прикупить парочку газовозов или танкеров. 

– И что делать? – Поднимаю на Тимура взгляд.

Он перекатывает между пальцами карандаш. Задумчиво смотрит перед собой. И что главное – совершенно безразличен ко мне как к женщине сейчас, словно это не он совсем недавно зажимал меня в уборной, будучи на взводе. 

– Я не знаю. Пока не вижу выхода из этой ситуации. Либо теряем территорию, либо делимся шестью процентами акций. 

– Я… я недавно случайно на статью наткнулась. Там говорилось о том, что продают один из портов. Он обанкротился. Сейчас, подожди, найду.

Я достаю из сумочки телефон, листаю ленту новостей за прошлую неделю.

– Вот. Этот порт. Всего двести километров от того, где вы работаете сейчас.  Если его выкупить, то мы ни от кого не будем зависеть. – Поворачиваю к нему экран.

– Там низкая осадка, не зайдет ни одно большое судно.

– Но ее можно увеличить. Можно же? – переспрашиваю, смотря на сомневающегося в моем предложении Тимура.

– Можно. Но перегонять всю технику, строить заново склады, приводить в порядок помещения – а там, я уверен, ничего не делалось лет тридцать, – все это обойдется слишком дорого.

– Но компания ведь станет ни от кого не зависима? Это совсем другой уровень. Откаты нужно будет платить или нет?

Тимур окинул меня странным