Пираты, каперы, корсары - Теодор Мюгге

Боллард холодно поклонился пирату, и с этой минуты был предоставлен самому себе — смотри, что хочешь, перенимай, что считаешь полезным.

Джонка еще несколько часов двигалась тем же курсом, пока далекие огни Гонконга совсем не скрылись за горизонтом. Вдруг реи пошли вниз, судно описало дугу и легло в дрейф, а ловкие руки мигом сняли с рей новые, броские, светлые циновочные паруса и приготовили взамен их старые, потемневшие от времени. На мачту подняли пестрый вымпел, какие обычно развеваются на китайских джонках, а само судно освободили от всего, что хоть как-то отличало бы его от заурядного купеческого парусника. Но и покончив со всем этим, джонка не выказывала не малейшего намерения бежать дальше. С голыми мачтами она медленно дрейфовала под ветер. Все огни были по-прежнему потушены.

До рассвета оставалось еще далеко, и на джонке, казалось, все безмятежно спали. Исключая двух вахтенных, несущих службу на кормовой надстройке, остальная команда спокойно отдыхала в своих койках. Стоило, однако, появиться на востоке первым робким напоминаниям о приближении грядущего дня, как пестрый экипаж немедленно развил хлопотливую, бурную деятельность.

Боллард всю ночь так и не сомкнул глаз, не теряя надежды, что бриг все же отыщет их и пойдет на сближение, и тогда он, обманутый пиратами лейтенант, рискуя жизнью, сумеет все же подать кораблю условный сигнал. Однако бриг так и не появился, а Боллард, к великому своему удивлению, увидел в утренней полутьме, что по палубе снуют взад-вперед бронзово-смуглые вооруженные парни. Они сноровисто вытащили из трюма длинную, хоть и не очень большого калибра, пушку и укрепили ее на хитро спрятанном до поры поворотном лафете. Мирное купеческое судно на глазах обращалось в отнюдь не редкую для этих морей пиратскую джонку. Покидать облюбованное место она, судя по всему, не собиралась и лишь потихоньку двигалась вперед, влекомая ветром. Увеличили только число вахтенных да послали еще двух матросов на мачты, откуда лучше было вести наблюдение.

Последние вершины островных гор давно скрылись за горизонтом. Однако внимание вахтенных занимало в основном именно это направление. Может, они видят бриг? Но нет, на него нигде не было даже намека. Скорее всего, он так и остался на своей старой якорной стоянке на рейде, или, не заметив их в темноте, проскочил мимо джонки, как и рассчитывал Мур с самого начала. Так или иначе, для Болларда и его квартирмейстера не оставалось иного выбора, кроме как покориться неизбежности и терпеливо ждать.

— Две джонки с норда! — крикнул вдруг с мачты около одиннадцати утра зоркий наблюдатель.

— Направление?

— Зюйд-ост, идут в полветра.

Тут же на палубе появился Мур с подзорной трубой, чтобы получше рассмотреть замеченные суда. Вслед за ним — впервые за все время пребывания англичан на джонке — вышел и Бен Али. Длинный восточный халат он сбросил и остался в коротких штанах и такой же куртке. Из-под широкой, пестрой ситцевой перевязи, спускавшейся с левого плеча под правую руку, виднелись стволы нескольких пистолетов и малайский крис. Держа сверх того в правой руке еще и ружье, он поднялся по трапу, и не обращая ни малейшего внимания на англичан, занял свое место на верхней палубе.

Обе джонки приблизились настолько, что их можно было уже разглядеть невооруженным глазом. А “Оранг Макан” все еще бездействовал, держась с единственным коротким паруском круто к ветру и не покидая своего места.

— Мистер Боллард, — обратился подошедший к офицеру Мур, — видите вы эти два судна?

— Разумеется, сэр.

— Это нагруженные опиумом китайские джонки, получившие свой ценный товар в Гонконге, чтобы перепродать затем с большим барышом этот дорогой яд своим землякам на Суматре и других островах. Ведь так?

— Я об этом ничего не знаю, — уклончиво ответил лейтенант. — Разумеется, суда приходят в Гонконг и с этой целью. Что же касается этих двух джонок, то, если не ошибаюсь, именно из-за них-то вы и попали под подозрение в Гонконге, а я оказался у вас на борту.

— Я тоже так думаю, — рассмеялся Мур. — Однако, как ни прискорбно, все эти предосторожности оказались тщетными.

— Вы хотите…

— Брать обе джонки на абордаж. Или хоть бы одну: на оба груза у нас, вероятно, трюмов не хватит. Таково уж проклятое неудобство моего маленького суденышка, не позволяющего мне расширить предприятие. Может, сегодня представится случай.

— Одумайтесь! — испуганно воскликнул Боллард. — Ведь вы же преступаете морские законы всех цивилизованных наций, и если вас схватят…

— То обязательно повесят, — хладнокровно докончил за него Мур. — Я знаю об этом. Только не стоит беспокоиться. Единственная моя забота — не утруждать ваш морской суд, и я постараюсь не встречаться с ним на узенькой дорожке. Однако, джонки уже близко… Мистер Боллард, благоразумие побуждает меня отослать вас вниз, с одной стороны, чтобы вы не могли стать свидетелем против меня, с другой же, чтобы помешать вам причинить мне при случае какой-нибудь вред. Однако первая причина меня не пугает, что же касается второй, то вы и ваш товарищ можете, если хотите, оставаться на палубе, при условии, что оба дадите честное слово не вмешиваться в схватку, случись, не дай бог, этакое. Обдумайте все хорошенько, — продолжил он, видя, что Боллард тянет с ответом, — у нас есть еще четверть часа. До истечении этого срока прошу вас сообщить мне свое решение.

Меж тем джонки быстро приближались, и на “Оранг Макане” передний парус начал медленно подниматься. Боллард понял, что Мур непременно хочет зайти с подветра, чтобы добыча побыстрее вышла на него. Он привелся покруче к ветру, будто держа курс на Гонконг.

Впрочем, и на обеих китайских джонках тоже заметили дрейфующее под маленьким парусом судно и, заподозрив, видимо, что-то неладное, сошлись поближе друг к другу и разом увалились на несколько румбов, чтобы избежать встречи с чужой джонкой.

А “Оранг Макан”, казалось, их даже и не замечал. Он упрямо держал прежний курс и ставил свой обычный парус. Однако на опиумных джонках недолго сомневались в его истинных намерениях, ибо едва он выиграл у них ветер, как тут же сделал поворот и, как коршун, погнался за ними. Поначалу китайцы заколебались, не зная, что делать, и продолжали держаться рядом. Но вскоре, видимо, согласовали план сражения, потому что вдруг разделились: одна еще сильнее увалилась под ветер, пытаясь под полными парусами оторваться от погони, другая же, напротив, привелась покруче к ветру и, казалось, решила ожидать противника.

— Видишь, какие хитрецы, Бен Али? — злобно оскалив зубы, спросил Мур и, оттолкнув рулевого, сам встал к рулю и пустился наперерез первой джонке.