Почему женщины носят то, что они носят - Софи Вудворд

им лишь временно, и все знают, кому наряд принадлежит на самом деле. Одежда тесно сопряжена с личностью владельца, и кратковременное обладание вещью не разрушает эту связь и даже актуализирует ее. Важно, что одежда переходит из рук в руки очень быстро. Если бы вещь надолго оставалась у одной из девушек, ткань аккумулировала бы ее личность. Однако подруги никогда не берут вещь напрокат на неопределенный срок и не устанавливают с ней долгосрочных связей. Постоянное блуждание вещи по дому и ее заимствование постепенно сообщает особый статус ее настоящей хозяйке. Иными словами, когда другие девушки носят чужую юбку, они повышают авторитет ее владелицы (Osteen 2002). Именно так Лиззи и превращается в законодательницу мод, становится классной. Другим же девушкам вещи Лиззи помогают выглядеть более экстравагантно, позволяют экспериментировать с яркими и модными образами. Надевая одежду Лиззи, они исследуют те грани «я», которые не находят выражения в их собственном гардеробе, но которые они потенциально в себе просматривают.

Если отношения между соседками по дому предполагают краткосрочный обмен одеждой, то взаимодействия между членами семьи и подругами детства допускают более долгосрочные заимствования. Вещи, одалживаемые на длительный срок, создают и укрепляют доверительные отношения. Когда даешь старой школьной подруге поносить костюм, не ждешь, что получишь от нее взамен эквивалентную вещь. Это перекликается с наблюдением Вайнера, согласно которому в долгосрочных союзах важна не взаимность, а возможность отложенного возврата. Вайнер приводит в пример круг кула – систему меж– и внутриплеменного церемониального обмена, принятого на островах Тробриан (Campbell 1983; Malinowski 1922). Обмен раковинами в форме браслетов и ожерелий служит для мужчин средством повышения престижа, конституирования субъектности, установления отношений и обретения статуса. Раковина не подлежит личному использованию, она предназначена именно для обмена. Сам процесс заключения союзов с помощью подобных раковин весьма примечателен. Если кто-то имеет во временном владении ценную раковину кула, несколько сторон будут заинтересованы в ее получении и будут состязаться за то, чтобы стать партнерами по обмену. В качестве первоначального взноса каждая заинтересованная сторона дарит потенциальному партнеру раковину меньшего размера. Однако если тот немедленно дарит взамен эквивалентную раковину, это значит, что запрос на партнерство отклонен. Обретению желанной раковины предшествует множество проволочек и мелких подарков; именно так устанавливаются прочные отношения. Вайнер (Weiner 1992) отмечает, что вопреки устоявшейся в антропологии теории обмена, взаимность и эквивалентность даров не предполагают долгосрочных союзов. Эта мысль высказывается и в других работах, например в исследовании М. Салинза (Sahlins 1972), посвященном оппозиции между непосредственным и генерализованным типами обмена или между краткосрочным самоликвидирующимся обменом в виде калыма и долгосрочным союзом, скрепленным приданым (Bell 1998). Возвращаясь к гардеробу, можно определенно сказать, что в этой области именно долгосрочное кредитование и неэквивалентный отсроченный возврат составляют основу доверия и прочных альянсов. Это полезно для понимания различий между блужданием одежды по общему дому и долгосрочным обменом вещами между подругами.

Например, у Лайзы имеется большой опыт долгосрочных обменов одеждой с подругами из ее родного города и с сестрой. Иногда подруги возвращают позаимствованную вещь лишь через несколько месяцев или даже через год. Дружба длится долго, и высокий уровень доверия между подругами предполагает, что вещь не потребуют назад немедленно. Похожим образом Лайза обменивается и с сестрой. Впрочем, такой обмен она считает более рискованным делом, чем обмен с друзьями, поскольку с сестрой они не особенно близки. Сестра на пару лет младше Лайзы и немного стройнее, и Лайза привыкла к постоянным обвинениям, что она растянула или чем-нибудь облила позаимствованную одежду. Однажды Лайза одолжила у сестры темно-зеленый скроенный по косой шелковый топ, чтобы пойти на вечеринку по случаю дня рождения подруги в канун Рождества. Во время праздника Лайза посадила на топ небольшое мокрое пятно. Как это часто случается при семейных конфликтах, ссора была масштабной и коллективной, с участием матери и бабушки. Хотя сестры по-прежнему обмениваются одеждой, Лайза опасается брать что-то у сестры; получив вещь назад, сестра всегда тщательно осматривает ее, ищет пятна или прорехи, пытаясь доказать, что Лайза обращалась с ее одеждой небрежно.

Различие между сестрой Лайзы и ее подругами детства примечательно, поскольку в обоих случаях речь идет об отношениях, которые развивались в течение долгого времени, и, соответственно, можно было бы ожидать, что обмен одеждой в обоих случаях будет строиться по одной модели. Очевидно, однако, что отношения с сестрой Лайза воспринимает как данность, а не как альянс, который нужно создавать и поддерживать совместными усилиями. У них с сестрой общие родители, общий дом и общая история. Хотя с подругами Лайзу тоже связывает общее прошлое, одежда в данном случае становится для нее средством, позволяющим сохранить сложившееся когда-то доверие. Как и в примере, приведенном Вайнером (Weiner 1992), в этом случае важно именно то, что обмениваемые вещи не эквивалентны. Если бы подруга быстро вернула Лайзе позаимствованный костюм или сама Лайза этого потребовала бы, это фактически означало бы сомнение в их дружбе. Поскольку Лайза уехала учиться в университет и теперь подруги живут в разных городах, вещи одной из них в гардеробе другой служат связующим звеном между ними. Имея в виду понятие неотчуждаемого, которое Вайнер определяет как невозможность отделить подарок от дарителя, следует отметить, что в данном случае сарториальные отношения не персонализированы, поэтому «я» в них не умаляется. В отличие от ситуаций, когда матери одевают своих дочерей, при описанном выше заимствовании у хозяйки костюма нет задачи превратить другого человека в продолжение себя; она просто позволяет другим одеваться в свою одежду и тем самым подтверждает силу связывающих их отношений, расширяя, в свою очередь, возможности собственного «я».

Заключение

В этой главе одежда рассматривалась как манифестация разных аспектов человеческих отношений: материнской любви, крутости подруги, долговременного сестринского альянса или зависимости от мужа. Гардероб – это локус, где всевозможные отношения собираются воедино в виде фрагментарных материализаций. Решая, что носить, а что просто хранить, женщины выбирают не просто стили, которые им нравятся, но человека и отношения, которые эти вещи собой воплощают. Выбор костюма, в свою очередь, влияет на отношения и демонстрирует, принимает ли женщина только их некоторые аспекты или все их целиком. Джоанне, например, хотелось бы принимать любовь своей матери и подтверждать ее статус поставщицы одежды, но функции эстетического арбитра она делегировала мужу. С помощью гардероба женщины могут и манифестировать, и отвергать разные аспекты отношений. Как пишет Макфарлейн (Macfarlane 1987), женщины вольны выбирать, какие элементы личности других людей они воспринимают. Одежда для них – средство управления отношениями и возможность мириться с амбивалентностью собственного выбора, например с зависимостью взрослой женщины