Тайная геометрия - Александр Скрягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Господи, Ефим, что Антон Никитич такого сделал? – снизу вверх устремила на Ефима округлившиеся глаза Рогальская.
Мимикьянов приподнял волчьи брови, потом опустил, и ответил:
– Балалаев – человек с большими деньгами. Раз так, чему же тут удивляться? Пока такие деньги под себя сгребал, наверное, что-нибудь, да сделал.
– Что же, всех богатых теперь арестовывать надо? – поинтересовалась пресс-секретарь?
– Всех не арестуешь. Арестуют тех, кому не повезло. Видно, Балалаю не повезло.
– Судьба! – вздохнул Илья Сергеевич.
«Вот как! Вот как! Вот как!» – застучали за сосновыми стволами колеса поезда, обходящего научный городок по дуге, упрятанной в бору.
А потом чуть изменив звук: «Вот так! Вот так! Вот так!»
За железнодорожным шумом они не услышали звук мотора и скрип тормозов, подъехавшего к решетчатой калитке очередного автомобиля.
Теперь это был льдисто-белый милицейский уазик с категоричной, как судьба, темно-синей полосой на борту.
Пистолетными выстрелами хлопнули тяжелые дверцы. Из машины выбрались два человека. Открыв калитку, они вошли в сад и направились к столу по дорожке, выложенной бордовым искусственным камнем.
Первым шагал заместитель начальника городковского управления внутренних дел по розыску капитан Кокин. В безупречно сидевшей, тщательно выглаженной милицейской форме. А за ним… Кто там, не высокий, светловолосый и круглолицый мелькает за статной фигурой Коли Кокина? Неужели? Да, нет… Точно, он!
Он!
За капитаном по бордовым плитками искусственного камня шел начальник службы безопасности научно-производственного объединения «Топология» Леша Грибков, арестованный милицией около трех часов назад. На расстоянии в тридцать шагов в этом не было никаких сомнений.
– Добрый день, коллеги! Или уже вечер? – громко поздоровался Николай Олегович, подойдя.
– Добрый! – кивнул Лисоверт!
– Вот, уважаемый генеральный директор, – веселым голосом произнес капитан, – а также, что очень важно, пресс-секретарь и курирующий офицер научно-технической контрразведки, передаю вам гражданина Грибкова. Лично в руки. Чтобы не было потом разных-всяких сплетен и кривотолков, будто мы вашего начальника службы безопасности задержали или – не дай Бог! – арестовали! И чуть ли не в грабеже обвинили!
– А, – что было? – блеснул очками Илья Сергеевич.
– Обычная наша плановая работа на предмет выяснения некоторых обстоятельств, – развел руками Кокин. – И ничего больше! Органы милиции к каждому человеку могут обратиться с просьбой, дать сведения по интересующим вопросам. А долг любого гражданина оказывать органам посильную помощь в раскрытии преступлений. Разве не так?
Песок под острыми каблуками Ангелины Анатольевны Рогальской возмущенно заскрипел.
– Так вы и меня можете к себе увезти, чтобы что-то там выяснить? Правильно я вас поняла, товарищ капитан? – голосом, напрашивающимся на ссору, спросила она.
По завершении фразы Рогальская скрестила руки на груди и сложила губы презирающим капитана бантиком.
Коля ответил, не задумываясь:
– Вас, Ангелина Анатольевна, в первую очередь! Общение с такой женщиной – мечта любого мужчины. Даже, если он в погонах. Но согласитесь, такая видная дама, как вы, с нами на улице и разговаривать не станет. А, если пригласим вас к себе, вы все-таки вынуждены будете уделить нам хотя бы несколько минут!
Хитрый «замнач» не ошибся: не остановимая никакими средствами, включая кинжальный пулеметный огонь, смертоносная женская агрессия моментально утратила наступательный порыв.
Давно замечено: лесть исключительно эффективно воздействует на людей. Но, если, к тому же, эта лесть груба, прямолинейна и адресована женщине, ее сила возрастает в геометрической прогрессии. Видимо, опытный капитан Кокин эту тайную геометрию хорошо знал.
– Николай Олегович! – обратился к довольному Кокину Ефим. – Можно вас на минуту?
Капитан посмотрел недовольно, но тут же сахарно улыбнулся и кивнул:
– Да, хоть на две!
Мужчины отошли к высокому, больше человеческого роста, сиреневому кусту.
– Коля, как это понимать? – тихо, но с нажимом спросил Ефим. – И, чего ты мне весь день голову морочил? Ты что, все эти истории про улики придумал? И про найденную упаковку с десятью тысячами? И про инкассаторскую сумку?
Во время его недлинной речи Коля несколько раз открывал и закрывал свои аккуратно вырезанные пунцовые губы.
– Ничего я тебе не морочил! – едва дождавшись, пока Ефим закончит, сказал он. – И все улики на самом деле имелись. И, как будто, на Грибкова указывали. А полтора часа назад к нам явился гражданин, известный в местных уголовных кругах по кличке Окунь. По паспорту: Телепень Тимофей Петрович. Написал явку с повинной. Признался, что вместе с гражданином Ларкиным в пятницу в девятнадцать двадцать ограбил инкассаторов в служебном помещении торгового комплекса «Наш дом».
– А как же улики в «Топологии»?
– И улики, найденные в Топологии, его показания полностью подтверждают! – нажал на последнее слово Кокин. – Окунь с Ларкиным с месяц назад обустроили в чердачном помещении «Топологии» свою базу. Где хранили наворованное и награбленное, и сами прятались от наших оперативников.
– Как так? – нахмурил сросшиеся на переносице брови Мимикьянов. – Это – невозможно! Как они могли туда проникнуть? Это же – режимное здание. Там – круглосуточная сторожевая охрана. Два рубежа сигнализации.
– А ты – не спорь, ты – послушай! – успокаивающим жестом коснулся его плеча Коля Кокин.
– Ну, слушаю! – уставился на капитана светлыми волчьими глазами Мимикьянов.
– На крыше «Топологии», – указав пальцем на небо, сказал Коля, – имеется большая решетчатая конструкция. Я предполагаю, когда-то она служила для размещения принимающих или передающих антенн, Если хочешь, Ефим, сам выясни для чего, твоя епархия… Так вот, от нее шли две стальные растяжки к стойке на крыше, находящегося рядом торгового центра «Наш дом». Причем, одна растяжка шла от верхней части решетчатой башни по направлению к крыше «Нашего дома» с понижением. А вторая, укрепленная у основания башни, напротив, с повышением. Ну, на этих растяжках, ты, Ефим должен помнить, к юбилею научного городка еще иллюминацию вешали и щит с поздравлением. Вспоминаешь?
– Ну, вспоминаю, – нетерпеливо кивнул Ефим. – Что дальше?
– А дальше вот что. В зависимости от направления, можно было, надев брезентовые рукавицы, съезжать по одной растяжке с крыши «Топологии» на крышу «Нашего дома». Либо, напротив, по другой растяжке – с крыши «Нашего дома» на крышу «Топологии». Удобно, правда?
– Не знаю, не пробовал, – сердито ответил Ефим.
– На крыше «Топологии», – продолжал капитан. – Окунь с Ларкиным обнаружили забитое слуховое окно, ведущее на чердак. Видимо охрана посчитала, что оно заколочено намертво, и датчик «на разъем» не поставила. А ушлые ребята это старое слуховое окно вскрыли и получили прекрасное убежище в виде чердака режимного здания, куда всем посторонним путь строго заказан! Так что, и ночные сторожа, и сам Грибков совсем не шаги привидений слышали. Они на чердаке и верхних пролетах лестницы шаги Окуня с Ларкиным слышали. Вот так, Ефим Алексеевич, дорогой! А, если бы это были шпионы?
– Ладно тебе, шпионы! – отмахнулся майор. – Чего бы они там, на чердаке, нашпионили?
– Например, подслушивающую аппаратуру поставили! – с легкой торжествующей улыбкой на пунцовых губах Кокин.
Эти слова майору Мимикьянову не понравились.
– А почему похищенная пачка десятирублевок в коридоре первого этажа «Топологии» оказалась? – вернул он разговор от темы собственных просчетов к уголовному делу об ограблении инкассаторов.
– Ну, это, как раз, понятно! – с удовольствием ответил Коля. – Проникнув в «Наш дом» с крыши «Топологии» по металлической растяжке, Окунь с напарником таким же путем незаметно для инкассаторов и прибывшей милиции ушли обратно на свой чердак. Здесь они рассчитывали, переждать до ночи, а потом уйти с деньгами через крышу «Нашего дома». Там вниз ведут несколько пожарных лестниц, которых нет на здании «Топологии». Но Грибков, ночевавший в эту ночь в «Топологии», и осматривавший верхние этажи здания, своими шагами их напугал. А на крыше «Нашего дома», Окуню показалось: сидит засада. Грабители запаниковали. И решили уйти через окно первого этажа «Топологии». Там в спешке, Ларкин и выронил одну из доставшихся ему при дележе денежных пачек. Перед обедом Грибков, решил осмотреть чердачное помещение, и нашел оставленную преступниками брезентовую сумку инкассаторов. Вот и все!
Кокин замолчал с видом человека, успешно выполнившего сложную работу.
– Что – «все»? – с видом человека недовольного услышанным спросил Ефим.
– Грибков, действительно, ни коим образом к ограблению инкассаторов не причастен… – обозначил румяными губами начало улыбки Кокон. – После того, как Окунь явился с повинной и процедуру ограбления, включая их с Ларкиным подход и отход с места совершения преступления, подробно описал, всякие сомне6ния на этот счет отпали.