Физрук навсегда (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

Возможно, так будет проще.

— Я вернусь, и у нас будет всего пять дней, — сказала она.

— Хочешь, я поеду с тобой? — предложил я.

— Нет, — сказала она. — Я еду работать и не хочу, чтобы ты путался у меня под ногами.

— Ну, нет, так нет, — сказал я.

— И облегчение отразилось на его лице, — сказала она.

— Так прямо и отразилось?

— Нет, — сказала она. — Но я же вижу, что ты и сам не хочешь.

— Музеи скучные, — сказал я. — Но я готов терпеть.

— Такую жертву я не приму, — сказала Белла.

Я думал, что сейчас она спросит, что будет потом, когда мой «отпуск» закончится, и боялся этого вопроса, потому что не хотел врать.

Но она не спросила. Похоже, она тоже дальше следующей недели ничего не планировала.

А я бы и рад хоть что-нибудь спланировать, но эти обстоятельства действительно от меня не зависят.

Я не знаю, когда начнется апокалипсис. Я не знаю, когда сюда заявится Элронд и заявится ли он сюда вообще. Я понятия не имею, как мы будем его забарывать, потому что у меня нет способностей к его забарыванию, а Гарри с Брюсом прошлый раз таки не смогли довести дело до конца.

Я здесь, по сути, вообще зритель, а если и актер, то один из массовки.

Драться с Элрондом там, где ему действительно можно нанести урон, я не умею, это для Гарри с Брюсом.

Пользоваться Венцом Демиурга на всю катушку мне ущербный игровой интеллект не позволяет, так что восстановление Земли полностью ложиться на хрупкие плечи Федора и могучие плечи Виталика, который ту программу для отката и написал.

Магистр… Ну, он Магистр, он тут все организовал, все подстроил, возможно, у него еще какие-то тайные планы есть, не верю я, чтобы такой тип очередной интриги не вынашивал. В общем, ему всегда есть, чем заняться.

А мне только и остается, что шляться тут без дела и клеиться к местным женщинам. Занятие, бесспорно, приятное, но для нашего общего дела по спасению галактики довольно бесполезное.

— А кем ты был до того, как начал преподавать математику? — спросила она.

— Учился математике и тому, как ее преподавать, — сказал я.

— А до того?

— А ты уверена, что было до…?

— Уверена, — сказала она. — Ты смотришь на мир, не как учитель.

— А как кто?

— Как солдат, — сказала она. — У тебя глаза солдата. Цепкий, внимательный взгляд, не упускающий ни единой мелочи. Ты все время обшариваешь местность, словно ищешь врага. Часто оборачиваешься и проверяешь, что у тебя сзади. Никогда не садишься спиной к двери. Ты похож на солдата на вражеской территории. Или на солдата, который так и не вернулся с войны.

Или на солдата, который свою войну всегда таскает с собой.

— И не пытайся мне врать, — сказала она. — Я знаю такие глаза. У моего отца были такие же.

— Где сейчас твой отец?

— Умер.

— Мне жаль.

— Ничего, это случилось довольно давно. Они с мамой погибли в автокатастрофе, так что меня воспитывала тетя.

— Мне жаль, — тупо повторил я. — Да, я был солдатом, но это было очень давно и очень далеко отсюда.

— Так ты вернулся по программе репатриации?

— Да, — сказал я.

— Морской десант?

— Спецназ, — сказал я. — Ошибки далекой молодости Цепь неверных решений, принятый на неправильном понимании картины мира. Впрочем, я не уверен, что и сейчас ее правильно понимаю, однако, кто вообще может таким похвастаться?

— И ты убивал людей?

— Много, — сказал я. — Прости, я не хочу об этом говорить.

Она была не тем собеседником.

Очень трудно объяснить гражданскому, тем более, женщине, тем более, в мирное время, что такое война на самом деле. И системные войны в этом плане мало отличались от досистемных.

Война никогда не меняется.

— Понимаю, — сказала она. — Папа тоже не любил об этом говорить.

— Поэтому пойдем лучше мороженого поедим, — сказал я. — Мы как раз недавно мимо торговой тележки проходили.

— Пойдем, — согласилась она.

Мы развернулись и принялись гулять по набережной в обратном направлении. Между нами повисло молчание, но это было не неловкое молчание, когда собеседники не знают, что сказать, чтобы не задеть друг друга, а спокойной и уютное молчание, когда оба знают, что в нужный момент нужные слова обязательно найдутся.

С Мариной у меня тоже получалось так молчать, и чем там дело кончилось? Я не успел, хотя я уже не уверен, что там в принципе можно было успеть.

Интересно, а когда в этом мире начнется эпоха войн за личное возвышение, Система мне квест на спасение Беллы выдаст? Или мы недостаточно долго знакомы? Или, поскольку я тут без приглашения, она вообще мое присутствие игнорировать будет?

На меня нахлынула очередная волна нехороших предчувствий.

До тележки с мороженым оставалось всего шагов пятьдесят, когда я увидел ее, и все встало на свои места, и паззл окончательно сложился внутри моей головы, и стало предельно ясно, что второй попытки и другого шанса у нас не будет, и все должно будет решиться в этом мире, или не решиться никогда.

Ладонь Беллы лежала в моей левой руке, и я невольно ее сжал, а правая моя рука легла на бедро, в позицию, идеальную для стрельбы, и пальцы сложились так, чтобы в любой момент принять прыгнувший из инвентаря «дезерт игл».

И еще я машинально шагнул вперед, стремясь закрыть Беллу своим телом, убрать ее с линии огня.

Потому что навстречу нам, в легком розовом сарафане, распустив волосы, перекинув маленькую женскую сумочку через плечо и неспешно перебирая длинными загорелыми ногами, шла Немезида.

Интермедия. Такеши

(где-то примерно в то же время в далекой-далекой галактике)

Такеши вышел из лифта.

Он нечасто здесь бывал, но все же знал куда идти и отказался от сопровождения. Он отказался бы и от сканирования, но такой опции предусмотрено не было. Хотя, в этой реальности от подобной процедуры не было особого смысла, ты можешь не носить на себе оружия и выглядеть, как монах одной из самых миролюбивых религий в мире, а уже спустя секунду не уступишь космодесантнику по части оснащения.

А артефакты, полностью блокирующие инвентарь, стоили так дорого, что в Мультиполисе присутствовали только в качестве легенд.

В отличие от своего предшественника, любящего вести дела в общем зале, Соломон обустроил для себя отдельный кабинет.

Топ номер три выглядел солидно и презентабельно. Как менеджер крупной серьезной корпорации, а не головорез с большой дороги, которым, по сути, он был еще вчера.

Он не поднялся навстречу Такеши, ему это по рангу не положено, но сердечно улыбнулся и указал на кресло.

Такеши сел.

Он не знал, чего ожидать от этой беседы, и, по привычке, приобретенной благодаря многолетнему опыту, подозревал, что ничего хорошего. Но его пригласили, а когда тебя приглашает топ номер три, да еще занимающий такую позицию в твоем родном мире, отказываться от таких приглашений не стоит.

— Вижу, что ты не стал менять интерьер, — заметил Такеши. — Я усматриваю в этом верность традициям этого славного заведения.

— Я поменял кое-что, — сказал Соломон. — Но эти изменения, по большей части, не видны посетителям.

— Систему безопасности? — полюбопытствовал Такеши. — Наши эльфийские друзья показали, что у Большого Вэ она была, мягко говоря, несовершенна.

— Я знаю, я сам принимал участие в разработке плана штурма, — напомнил Соломон. — Совершенных систем безопасности в природе не существует. Кому, как не тебе, это знать.

— Ты так говоришь, потому что я хакер? — поинтересовался Такеши.

— Нет, я это говорю, потому что ты знаком с ним, — сказал Соломон.

Соломону даже не стоило выделять последнее слово голосом, Такеши и так понял, о ком идет речь.

— Ты тоже с ним знаком, — заметил он.

— Вот именно, — сказал Соломон. — Альвион был оплотом безопасности. Островком спокойствия. Символом. Местом, где хотели бы жить многие мирные люди. Местом, на которое равнялись желающие стабильности и покоя правители.