Принцесса по случаю - Мишель Уиллингем

— Не делай этого больше, — тихо сказала она. — Ты член королевской фамилии. Позволь лакею помочь мне сойти.

Майкл не мог поверить собственным ушам. Неужели Ханна ожидает от него, что он будет вести себя так, словно владеет всей землей, а остальным лишь позволено находиться в его присутствии? Судя по тому, как она шла за ним на почтительном расстоянии, похоже, это было именно так.

Слуги пронесли графа два лестничных пролета в личную приемную в одной из башен. Майкл с Ханной следовали за ними. Майкл обернулся к Ханне, но она покачала головой.

— Это твоя аудиенция, не моя. Я подожду тебя здесь. — Ханна указала на деревянный стул с высокой спинкой.

— Делай как знаешь.

Майкл повернулся к ней спиной, не в состоянии скрыть свой гнев. Что с ней такое?

Он не мог понять, почему Ханна ведет себя как его подданная.

Не успел Майкл подумать об этом, как его препроводили в тайную комнату. Слуги усадили графа в кресло, посол все еще был слаб.

— Лейтенант Торп, — граф пытался подняться на ноги, — я представлю вас ее величеству королеве Лохенберга Астри.

По кивку графа слуга открыл еще одну дверь.

Минуту спустя Майкл бесшумно прошел вперед.

Женщина сидела и смотрела в окно. На окне была укреплена железная решетка. Придворная дама сидела рядом, вышивая подол платья.

Майкл не знал, что сказать. Он никогда прежде не находился в присутствии королевы, не говоря уже о том, что, возможно, она была его настоящей матерью. В конце концов он тихонько постучал по дверной коробке.

— Ваше величество… — начал он.

Королева повернула голову на его голос. Когда она его увидела, у нее задрожали руки, глаза наполнились слезами и она поманила его.

— Подойди ближе, — тихо сказала она.

Он вдруг понял, что она вовсе не сумасшедшая.

— Граф фон Рейшор сказал мне, что нашел тебя. Я ему не поверила.

Она сделала ему знак приблизиться, и Майкл заставил себя подойти и сесть подле нее.

В темных волосах королевы не было следов седины. Они были уложены в затейливую прическу, украшенную шпильками с драгоценными камнями. Она была одета в черное муаровое платье с отделкой из черного бархата.

— Меня объявили сумасшедшей, когда я заявила, что ребенок, которого мне принесли, не мой сын. Никто мне не поверил. — Она пристально посмотрела на него. — Ты похож на моего потерянного ребенка. Ты — это он?

— Я не знаю. — Но что-то в голосе королевы, ее ласковая интонация, показалось ему знакомым. — Я считал себя Майклом Торпом. Я ничего не помню.

Королева протянула к нему руку и коснулась его щеки, пристально рассматривая его такими же, как у Майкла, зелено-карими глазами.

— Как ты оказался в Лондоне?

— Абигейл Тернер увезла меня, когда какие-то люди пытались убить ее мужа. Она прятала меня в Лондоне последние двадцать три года.

— Абигейл Тернер. — Лицо королевы потемнело от ярости. — Она заслуживает смерти за то, что сделала.

— Она спасла мне жизнь, — возразил Майкл.

Он рассказал все, что узнал от миссис Тернер.

Королева слушала с непроницаемым выражением лица.

— Возможно, вы не поверите ни одному моему слову. Да и почему бы вам верить? Я незнакомец, заявляющий, что могу быть вашим сыном.

— Ты не хочешь трона, не так ли? — предположила королева.

— Нет. Я хочу считать Мэри Торп своей матерью и вернуться к жизни лейтенанта Британской армии. — Он скрестил руки на груди, неожиданно легко перейдя на лохенбергский. — Но я не могу отрицать воспоминания, которые у меня есть. Как и этот язык. — Он встретился взглядом с королевой.

— Ты ведь не лейтенант, не так ли? — Держась очень прямо, она встала и подошла к нему. — Покажи мне свою левую икру.

Майкл поднял штанину, спустил носок и показал шрам.

Ее глаза заблестели слезами, и королева Астри закрыла рот руками.

— Ты сын, которого я потеряла. Фюрст Карл.

— Меня зовут не Карл, — запротестовал он. — Я Майкл.

— Да. Карл Питер Майкл Генри, фюрст Лохенберга.

Она подошла ближе, не спуская глаз со шрама.

— Видишь ли, он был не на том месте, шрам у мальчика, которым тебя заменили. Его шрам был чуть выше щиколотки. Твой же был под коленом. Но король мне не поверил. Он сказал, что этот мальчик наш сын. Он запер меня, считая, что я сошла с ума. Можно? — спросила она, и Майкл понял, что королева обращается с ним как с членом королевской семьи, прося разрешения, прежде чем прикоснуться к нему.

Ее руки сомкнулись вокруг него в объятии, и он неловко стоял, не зная, что ему делать.

— Я была права. Они мне не поверили, но я была права. — Она вытащила носовой платок и вытерла глаза. — Благодарю Бога, что ты жив.

Дверь в королевскую темницу отворилась, и вошел фюрст Карл, Он прошел вперед, поклонился королеве, но его глаза сверкали яростью.

— Ваше величество, — поприветствовал он ее.

Майклу он ничего не сказал.

— Убирайся! — приказала она Карлу, указывая на дверь. — Я не желаю тебя видеть.

— Миледи, мама, я…

— Вон! — закричала она. — Вон с глаз моих! Я не твоя мать, а ты не мой сын!

Ее лицо наполнилось ненавистью, и Майкл не мог не заметить гримасу, исказившую лицо принца.

— Если я вам понадоблюсь…

— Я никогда не позову тебя. Ты самозванец! Лживый предатель!

Принц бросил на Майкла хмурый взгляд и поклонился, выходя из комнаты.

Королева извинилась, как только закрылась дверь.

— Сегодня вечером я прикажу устроить в честь тебя пир, сын мой. И мир узнает правду о том, кто настоящий принц. — Ее лицо осветилось улыбкой. — Им стоит лишь взглянуть на твое лицо, и они сами все поймут.

Но Майкл видел выражение ненависти на лице Карла, который считал трон своим. И у него не было никаких сомнений, что Карл будет бороться за свое королевство.

Ханна спряталась за высокий деревянный стул, когда фюрст Карл выходил из комнаты. Она видела, что принц в ярости.

Он обернулся к ней:

— Вы вполне можете выйти, миссис Торп. Вас выдало ваше платье.

И Ханна вышла из своего укрытия.

— Я просто ждала моего… то есть… лейтенанта. — Она не сказала «принца», поскольку это лишь подольет масла в огонь гнева фюрста.

Фюрст Карл сделал шаг вперед, взгляд его был жгучим.

— Я приказал вам обойм уехать из моей страны.

— Я понимаю, как вы разгневаны. Но…

— Вы ничего не понимаете. — В холодном тоне Карла промелькнула настоящая боль.

Ханна понимала, что этот человек вот-вот потеряет все. Свой дом, свой титул… даже семью. Ничто не возместит такой потери.

— Вы ведь не всю свой жизнь жили здесь, не так ли? — начала она. — Вы помните, как вы жили до дворца?