Импровизация в тональности форс-мажор (СИ) - Мадоши Варвара

Что хуже всего, и это Сандре было видно отчетливо: хоть два несущихся за «Бликом» спрута и промахивались мимо корабля раз за разом, пытаясь схватить переменчивое облако синих бабочек, что окутало бригантину живым шлейфом — да, тут Сандра молодец, конечно, постаралась, можно сказать без ложной гордости — но и залпам из орудий «Блика» не удавалось нанести спрутам особого урона. А ведь на бригантине стояло не самое плохое вооружение — для ее класса-то уж точно. Балл отлично подготовилась.

К тому же спруты оказались слишком верткими: зря, ох зря Сашка обозвал их увальнями!

«Чем я могу помочь? — Сандра прижалась ладонями к корпусу бригантины. — Чем?!»

Как ни странно, страха не было. Сандра отлично осознавала, что если спруты дотянутся до них своими вроде бы призрачными, а на самом деле очень даже вещественными щупальцами, способными ломать корпуса пассажирских лайнеров, то жить им останется считанные секунды. Ну разве что Володька снова найдет какой-нибудь сундук, в котором сможет укрыться. Однако это соображение просто фигурировало у нее в сознании как одно из условий задачи.

Наверное, она перешагнула через страх еще тогда, на склоне Семиконечной горы.

«Надо попробовать придать ускорения через Володькины печати…» — мелькнула мысль.

Проблема в том, что печати предназначались для длительного разгона, а не для быстрого маневрирования.

— Пойду-ка я в трюм, — сказал Володька позади нее.

— А? — Сандра обернулась, отчего в глазах у нее случилось странное раздвоение: панорама бестолковой суеты эфирного боя, что разворачивался как бы «позади» той части корпуса корабля, на которую она теперь посмотрела, наложилась на мрачного Володьку, подпирающего стену.

— Катька что-то часто мажет, — угрюмо ответил Крестоносец. — По-моему, я знаю, в чем дело.

По мнению Сандры, нужно было бы быть Вильгельмом Теллем или, скажем, монгольским ратником, приученным с седла попадать степному суслику в глаз, чтобы умудриться не мазать в таких условиях. Но…

— Иди, — сказала она, потому что ни Сашка, ни Бэла на Володькины слова вообще не отреагировали.

Сандра и сама не хотела чувствовать свою бесполезность, и если Володька что-то придумал, то кто она такая, чтобы его задерживать?

А ей тем временем нужно сосредоточиться на том, как придать кораблю ускорение. Ведь могут же это маги-пустотники, она про такое и слышала, и читала! Вот только как?

Нужно разобраться, и быстро, а не то их прикончат в следующие же несколько секунд.

***

Сказать по чести, Володька не помнил, где находится точка управления основной пушкой — той самой, которую доверили Катерине. Резервная, которую Людмила оставила за собой, располагалась на корме корабля, и ею Людмила взялась управлять дистанционно, из специального козырька тоже на корме, над самым отделением кристаллов. Обычному оператору потребовалась бы там специальная защита от излучения, но Берг могла обойтись и без нее.

Это местечко Володька как-то осматривал — специально попросил Людмилу ему показать, мол, нужно для комикса. Честно говоря, он рассчитывал на секс в необычной локации, но оказалось, что там и одному-то не повернуться — а тем более вдвоем с такой корпусной женщиной, как Люда.

Про основную же пушку он знал только, что она где-то в трюме, но понятия не имел, где именно. Это Сашка с Сандрой постоянно тренировались в недрах корабля, устроив себе там импровизированное додзе или как оно называется, а Володька туда почти и не спускался.

От Людмилы он слышал, что изначально эту пушку Балл предназначала именно своему старпому, но с наймом Катерины изменила мнение: у той, мол, лучше глазомер и скорость реакции. И дело тут не в том, что Людмила лишенка, а Катерина — здоровый человек; обычно это было бы главным соображением, но Балл заранее заказала на какой-то планете, где прижилась целая колония лишенцев, специальную систему, которая позволяла настроить управление пушкой даже для человека, не владеющего магией. Так что дело было не в этом, решала просто молодость Катерины.

Когда Володька узнал об этом, у него кулаки непроизвольно сжались. Ведь по меркам обычных людей Людмила как раз и находилась на излете молодости — в таком возрасте мать Володьки только-только его родила! А по меркам лишенцев еще чуть-чуть — и старуха.

Мир не просто несправедлив, он жестоко, неимоверно несправедлив. И Володька ничего с ним не мог сделать — разве что нарисовать комикс, где дела будут обстоять чуть-чуть получше.

Короче, Володька понятия не имел, где пульт, но стоило спуститься в трюм, как он легко нашел его прямой наводкой — просто следуя на звук. В отличие от Бэлы, Катерина как-то находила время ругаться.

— Блин, гад такой, мать его, щупальце, ах, черт, как же тебя, куда, блин, несет его, тоже мне, — бубнила Катерина почти в полный голос.

Обогнув большую бочку с резервным запасом питьевой воды, Володька как раз и увидел лафет пушки, насмерть принайтованный к корпусу корабля — и Катерину, которая расположилась на раскладном сиденье позади этого лафета.

— Попробуй с вот таким упреждением, — Володька сунул ей под нос бумажку, которую только что набросал в рубке.

Для этого ему пришлось положить блокнот на Сандрину спину, но она так увлеклась своим пустотническим дальнозрением, что ничего даже не заметила.

— Это что за хрень?! Я твою математику не понимаю!

Володька чуть было не брякнул «я тоже». Он и сам не был уверен до конца, что его идея сработает. Вот только Володька заметил, что обе бортовые пушки мазали по спрутам примерно одинаково… или, точнее, твари уворачивались достаточно предсказуемым образом. Что не удивительно — у них инстинкты вместо мозгов, уж Володька-то это знал из первых рук. Думать спрут не умеет, поэтому действует определенным предсказуемым образом.

— Тогда прекрати огонь, — ответил он, — дай мне заколдовать твою пушку!

— Как я тебе нафиг его прекращу?!

— А толку от твоего огня пока, все равно нас еще не разнесли только потому, что Белка уворачивается!

Катерина фыркнула, но спрыгнула с операторского сиденья, сдернув с головы узкий деревянный обруч — упрощенный вариант тернового венца, своего рода интерфейс, который давал возможность видеть глазами корабельного духа для лучшего прицеливания. У Люды на кормовой точке имелась какая-то странная приспособа из кучи зеркал и проволоки, которая позволяла делать то же самое и активировалась при этом немагическими методами. Снова затейники с той лишенской колонии придумали. Володька уже подумывал как-нибудь отправиться туда — там наверняка можно было найти кучу интересных идей для комикса!

Впрочем, сейчас думать об этом не было времени. Рисовать полноценную управляющую печать тоже, поэтому Володька обошелся несколькими простейшими символами и устным заклятьем — на короткое время сойдет, а долго в этом бою они все равно не продержатся.

Катька еле дождалась, пока он закончит, тут же заняла свое место.

— Ого, — присвистнула она, накидывая на голову деревянный обруч, — так и должно быть, что они теперь раздваиваются?

«Они» — это, видно, были спруты.

— Ага, — сказал Володька, — ты видишь текущее положение и возможный маневр уклонения. Можно настроить пушку так, чтобы она стреляла сразу по предсказанному маневру, но я решил дать тебе возможность…

Но Катерина уже не слушала его — она стреляла.

— На тебе! На! Врешь, сука, получи!

Володька лихорадочно огляделся в поисках иллюминатора — естественно, ничего не нашел — и поспешил обратно в кают-компанию. Все равно тут он ничего уже не мог сделать.

Прилипнув к иллюминатору в кают-компании, Володька понял, что его затея увенчалась успехом: теперь почти каждый выстрел Катерининой пушки выбивал из космической медузы — с чего Князь вообще додумался назвать эту хрень спрутом?! — фонтаны искр и что-то похожее на ошметки разноцветной полупрозрачной плоти.

Эти то ли искры, то ли ошметки уносились в разноцветных потоках эфирного течения, постепенно растворяясь в них.