Легенды Саввары. Вдалеке горят огни - Самсонов Илья

– Но почему?

– Им тоже хочется окончательно сбросить с себя цепи Саввары, поэтому, возможно, они хотят твоего успеха даже больше моего.

Канзан кивает, хоть ему это и кажется даже немного диким.

– Но помни главное. Будь аккуратен с тем, кому открываешь свой секрет, а лучше не открывай его никому. На тебя охотятся многие, а ты еще, прямо скажем, не настолько силен, чтобы задирать нос. Надеюсь, что ты уяснил последнее.

– Да. Я понял.

– Отлично! Пойду позову остальных.

Рихар поднимается с лавки. От него исходит энергия, но не магическая, – даже больше ощущение, будто он сейчас сорвется с места и побежит. Сам же Канзан волнуется. Все это кажется настолько безумным, что ему даже сейчас сложно поверить в реальность происходящего. Намного сложнее, чем в магический дар. Он будто находится в совершенно ином мире, который не имеет вообще ничего общего с тем, где он жил до этого.

В помещение возвращаются остальные. Нарион, кажется, не очень доволен. Рихар выходит вперед.

– Я думаю, что вы все прекрасно знаете, что все происходящее – это секрет. И я гарантирую, что каждый, кто его раскроет, дорого заплатит за это, – Рихар произносит это с такой же с улыбкой, но отчего-то Канзан не думает, что это шутка. Все кивают, либо не реагируют вообще. – Канзан будет по-прежнему приходить к вам на учебу. Нужно поддерживать легенду, зачем он сюда ходит. Ну и, возможно, вы расскажете ему что-то полезное, верно?

Нарион коротко кивает.

– Очаровательная Мира будет учить тебя магии. Думаю, стоит делать это за городом, верно?

Девушка кивает.

– В городе скрыть это будет сложно, – произносит колдунья.

– Ага, отлично.

– Истих и Хора будут доставлять вас за город. Да, Хора, ты будешь в личной охране у Истиха или вроде того. Кстати, Истих, а нельзя ее отправить шпионить за Надахом?

Зеленокожий ящер отрицательно качает головой.

– Не, это точно дохлый номер.

– А второй ящер?

– Мы в нем не очень уверены, – отвечает Истих.

– Ну, пусть Хора прощупает почву. Нам бы не помешали там свои глаза. Сможешь? – он обращается к стражнице.

– Я попытаюсь.

– Но действовать нужно аккуратно и деликатно.

– Я это понимаю.

– Ух! Господа, кажется, скоро мы изменим этот мир! – глаза Рихара кажутся дикими.

Канзан оглядывается. Смотрит на остальных, и трепет, что он ощущает, похож на страх, но это не он. Возбуждение. Даже воодушевление. Чувства, подобные тем, что он испытал после второго полета. Кажется, все не так уж и плохо…

Хора чувствует, что у нее в глотке сухо. Дерет и дерет. Хочется выпить что-то крепкое и затуманить сознание.

До этого ей казалось, что она вляпалась в какое-то дерьмо, но теперь ее затягивает по самую шею. И, кажется, продолжает тянуть дальше. Скоро в трясине будет видна одна только макушка и пузырьки с воздухом.

Она выходит из часовни, стараясь держаться спокойно, но на деле же ей совсем нехорошо. Силы, что собираются вокруг, кажутся слишком большими. Ее нагоняет Истих.

– Хора, все в порядке?

Она кивает.

– Что-то не похоже.

– Какая разница, в порядке я или нет?

– Самая прямая. Я, да и остальные тоже, надеемся на тебя.

– На меня? – она смотрит на него ошарашенно.

– И на тебя, и на меня, и на остальных. Все мы друг на друга надеемся. Так это работает.

– Я просто… – она тут же говорит тише. – Я просто стражница.

– Надо было раньше об этом думать. Никто не мешал тебе сказать «да, это все ляока сделал», глянув на труп Нирала. Твой напарник тоже видел все, но отчего-то он не пошел ничего копать, – Истих и сам подается ближе, шепча на ухо.

– Да-да. Я знаю.

– Тебе нужно время, чтобы собраться?

– Нет, ничего не нужно, – тяжело вздыхает Хора.

– Хорошо, потому что нет у нас времени.

– Я ведь в страже окраин.

– Больше нет. Рихар обо всем договорился.

– А Гехер будет отдельно?

– Пока он в страже окраины. Сегодня после обеда поедешь за город, но я хочу, чтобы ты поговорила с ним до этого.

– Я постараюсь.

– Используй там женские штучки. Ну, ты сама понимаешь.

Хора бросает на советника недовольный взгляд.

– Что?! Я не шучу. Нам ведь нужно знать, с кем мы имеем дело. Возможно, лучше оставить его в покое и все. Притворимся, словно его не существует.

– Хорошо, куда мне подходить?

– К зданию Совета. Оттуда отправимся.

– Я поняла.

Хора идет к зданию стражи. Она работает вместе с ляока и эллинами против Владыки Саввары. Полнейшее безумие. Хоре рассказывали про Владыку Саввары. Таинственный Хасвах. Говорят, что он божество, могущество которого не имеет границ.

В юности она слышала, что тут, в Монарде, люди разные теории строят: кто-то говорит, будто Хасвах просто очень могущественный колдун, кто-то – что это просто титул, который правители Саввары передают друг другу. Но в ее памяти хорошо сохранились воспоминания о том, как отец общался со статусными ящерами. И они же говорили ему, что Владыка Саввары – бессмертен и един. И они собираются отправить вот этого жалкого ляока из трущоб на схватку с бессмертным чудовищем?

– Бред какой-то…

– Хора, я слышал, что тебя переводят, – появившийся впереди Гехер заговаривает с ней.

– Да, вроде того…

– В охрану идешь?

– Ага, – она коротко кивает, пытаясь что-то придумать.

Смотрит на его морду. Взгляд кажется нездоровым, будто глаза опухли. Кажется, хочет что-то спросить, будет выведывать. Нужно переходить в активную атаку, пока он не сделал это первым.

– Ты не хочешь встретиться с Нагой?

– А? Что?

– Ну, с Нагой. Сегодня вечером.

– Просто… э-э-э… вот так?

– А ты как хотел?

– Она разве не из знатных?

У знатных нравы, близкие к эллинским. Пытаются соблюдать приличия белых.

– Нет, не из знатных.

– О, а ты… э-э-э… за нее спрашиваешь?

– Я тоже буду. С другим ящером.

– Вот это уже интересно. А давай! Где встречаемся? – Гехер усмехается.

– У «Хруста».

– Хм… Отлично. Буду ждать.

Предстоит чертовски странный вечер.

Они остаются вдвоем с Нарионом в часовне. Нарион подходит неспешно, тяжело вздыхая.

– Я никому ничего не говорил. Они говорят, что кто-то тебя узнал.

Канзан отмахивается. Немного легкомысленно.

– Стражница меня узнала. Вы ни в чем не виноваты, – произносит Канзан.

Беспокойство Нариона его даже удивляет. Оно кажется какими-то непривычным, но отчего-то у Канзана нет никаких сомнений в его искренности. Ляока потирает запястья, глядя на собственные руки.

– Но ничего плохого не произошло, – произносит Канзан. – Рихар мне все объяснил.

– Это меня и беспокоит.

– М? О чем вы?

– Что тебе сказал Кардади?

Канзан улыбается. Произносить это как-то неловко и глупо. Впрочем, возможно, ему стоит привыкать. Привыкать к правде.

– Что я избранный.

Канзан разводит руками. Нет, все-таки звучит все еще глупо. Нарион переводит взгляд на статую Илиссии.

– И тебе нравится думать, что ты избранный?

– А это не так?

– Мы еще поговорим об этом, но ты помнишь, о чем я тебе говорил? Строить теории и прочее? – Нарион вздыхает, рукой касаясь чужого плеча.

– Я… Я помню.

– Одно из важных качеств ученого, которое полезно в жизни, – нужно все подвергать сомнению.

– К чему это вы?

– Я вижу по твоим глазам, что сейчас ты не хочешь этого делать. Не хочешь сомневаться, поэтому сейчас я не буду тебе ничего говорить. Но я прошу тебя, когда ты успокоишься, задумайся над тем, что сказал тебе Кардади.

Канзан смотрит в глаза Нариона. Подвергать сомнению? Ему хочется обвинить в чем-то Нариона. Слова вертятся на языке, нужно просто открыть рот и выплюнуть их в лицо этому эллину.

Он ведь, наверное, просто не может принять, что теперь какой-то ляока из трущоб особенный, но эти глупые мысли тонут во тьме. Канзан отчего-то не может примерить на Нариона образ завистливого скептика, поэтому…