Маленький клоун с оранжевым носом - Павел Амнуэль

Учитель что-то пробурчал себе под нос, я не расслышал и не стал переспрашивать.

– Так это продолжалось… А когда его… когда он погиб, я решил, что произошла очередная склейка, причем в тот момент, когда в другой реальности кто-то действительно всадил Алику нож в грудь. Да, тот самый нож, один из тех, что лежали в ящике. Нож остался там, на другой ветви, у того ножа на лезвии запеклась кровь, а на рукоятке легко найти отпечатки пальцев убийцы. А здесь на ножах ничего не было и быть не могло. В тот момент я был в шоке, и у меня совершенно вылетело из головы… Я не подумал: если произошла склейка, и одно сердце сменилось на другое… Почему в груди нашего Алика оказалась эта рана? Почему на рубашке остался разрез? Странно, что мое внимание на это обратили вы! Логика, да? Мне ее не хватало… Это понятно, прежде такие странные склейки не происходили, но я видел… Собственно, то же, что видели вы: никто не мог убить Алика, никто этого не хотел, и орудия преступления не было тоже. Значит, склейка, значит, это сделал кто-то в другой ветви…

Я стал думать: кто? Если мотив возник у кого-то в другой реальности уже после того, как произошло ответвление, то вычислить убийцу я не смог бы ни при каких обстоятельствах – что я мог знать о причинах и следствиях, к нашему миру не имевших никакого отношения? Но если причины возникли еще здесь… Скажем, здесь когда-то у Алика появился враг, настолько серьезный, что мог подумать о том, чтобы избавиться от него… А потом он сделал выбор. В нашей реальности все обошлось – они или помирились, или этот враг решил действовать иным способом. А на другой ветви он принял иное решение: убить. И убил. Время в других ветвях движется иначе. Там может быть даже год иной, раньше или позже…

В общем, я стал думать и вспомнил кое о каких событиях… Вы знаете о моих встречах с Ингой и Шаулем. В нашей реальности эти люди давно с Аликом не виделись, но в другой ветви кто-то из них мог… Сначала я все делал неправильно, то есть выводы мои вели совершенно в другую сторону, я думал… Впрочем, вам, наверно, не интересно, что я думал, это мои проблемы, верно? А вывод, к которому я пришел к вечеру: Алика убила Инга. Мотив у нее был – она очень ревнивая и самолюбивая женщина, у нее с Аликом был роман, очень бурный, Ира ничего не подозревала… то есть мы с Аликом так думали… Потом он Ингу оставил, она не стерпела обиды, пришла как-то к Алику в отсутствие Иры выяснять отношения… не здесь пришла, на другой ветви… Произошла сцена, Инга не сдержалась и…

Учитель закашлялся уже совершенно нарочито – ему не терпелось, версии мои, похоже, не произвели на него впечатления, да я и не ожидал, что он проникнется и начнет поддакивать, не для него я все это рассказывал, а для себя и для диктофона, который запишет каждое слово, и потом, когда-нибудь, возможно, уже другой следователь, копаясь в архивах… в другую эпоху, когда Мультиверс, склейки, ветви реальностей станут обыденным понятием, как сейчас обыденными стали идеи теории относительности, о которых сто лет назад говорили, как об удивительной и непостижимой тайне… Тогда кто-нибудь прослушает запись и поймет наконец…

Мне, однако, это уже не поможет.

– Инга не сдержалась, – сказал я, повышая голос, – ударила Алика тем самым ножом, и в это мгновение произошла склейка… Ничего необычного в принципе. То есть необычного для Алика. Он не умел управлять склейками, но мы понимали, что происходят они чаще всего, когда Алик нервничает или чем-то на самом деле болен… грипп, например… В общем, какая-то слабина в организме… Любая. Вечером я решил, что это Инга… Но после ваших слов до меня дошло: черт возьми, это же невозможно! Если была обычная склейка – обмен внутренними органами, то откуда рана в груди? Откуда разрез на рубашке? При чем здесь вообще рубашка? Такого никогда не происходило. Тогда я подумал: может, это Ира? У нее тоже мог быть мотив – если она узнала об измене Алика. Но Ира… Нет, это тоже не годилось. Наша Ира давно забыла об истории с Ингой, даже если знала о ней, с чего бы ей вдруг… И опять же: если это Ира, то рубашка не вписывалась…

Я растерялся. И тогда вспомнил еще… Игорь. Его взгляд… Я видел, как он смотрел на меня, стоя в дверях своей комнаты. Я тогда прибежал с балкона, ничего не понимая, картинка запечатлелась в сознании, но в памяти всплывала не сразу, какими-то обрывками… Странно Игорь смотрел, будто знал что-то такое… Я решил, что мне нужно с ним поговорить – видите ли, мне пришло в голову, что Игорь мог получить какие-то отцовские качества по наследству, мы с Аликом не знали, передается ли это с генами… То есть это я раньше так считал: мы не знали. Мы об этом говорили, конечно, и Алик утверждал, что Игорь в порядке… На самом деле он не хотел мне говорить. А сам знал. У него были тайны от других – со мной. И у него были тайны от других – с собственным сыном. Я не подозревал. Никто не подозревал.

– Вы хотите сказать… – не удержался от замечания Учитель. Голос его звучал совершенно индифферентно: ты, мол, говори, а мое дело слушать, но учти, что ни одному твоему слову веры нет и быть не может.

Мне нужно было обязательно закончить рассказ и поставить точку – свою точку в этом неправдоподобном (ох, как прав был Учитель!) расследовании, – пока не иссякло у него терпение, пока он меня не остановил решительным жестом, не грохнул ладонью по столу, не посмотрел выразительно на часы.

– Вы слышали кое-что из нашего с Игорем разговора. Наверно, в те мгновения, когда мы оба повышали голос. Я понял, что случилось в тот вечер, когда увидел игрушку в комнате Игоря. Маленький клоун с оранжевым носом. Вы ее наверняка тоже видели при обыске и, конечно, не обратили внимания: игрушка не могла иметь отношения к убийству. Она и не имела. Прямого отношения, я хочу сказать. Клоун вроде китайских, что продают за двадцать шекелей в любом детском магазине. В руке – я случайно обратил внимание – он держал израильский флажок, почему-то ярко-зеленый, а не голубой. Не то чтобы кто-то зачем-то не мог выпустить и таких клоунов, но… Я спросил, и Игорь ответил: он взял эту игрушку в другой ветви… Не украл, у себя же и взял. У себя, что на той ветви… Наверняка там оказался аналогичный клоун – из тех самых, по двадцать шекелей. Впрочем, не знаю, механизм такой склейки, с переносом предметов, совершенно неизвестен. То есть это часто случается, наверняка и с вами не раз нечто подобное происходило – предметы исчезали со своих мест, а потом появлялись, хотя вы точно знаете, что именно на этом месте сто раз искали… Это спонтанные склейки, никаким образом от вашего желания не зависящие. А Игорь… Он приобрел от отца способность не только жить в разных мирах, но и переносить из мира в мир то, что ему нравилось… или… В общем, мне казалось, что я понял тогда, наконец, как все произошло на самом деле. Ребенок в который уже раз видел и слышал то, что происходило в той реальности, где роман Инги и Алика продолжался все эти полгода. Может, она еще сильнее к Алику привязалась, не знаю. Инга пришла выяснять отношения, Алик сказал, что все кончено, она схватила нож… на глазах Игоря. Вы можете себе это представить? Он видел, как его отца… И что он мог – ведь физически он там не находился, но видел и слышал так, будто на самом деле… Наверняка он поступил рефлекторно, я бы на его месте… В общем, он сделал то же, что сделал в свое время с понравившейся игрушкой: вышвырнул того Алика, уже раненого, умиравшего, в нашу реальность, а наш Алик, живой, невредимый, без раны в груди, оказался на той ветви, где Инга продолжала сжимать в руке окровавленный нож и наверняка ничего не понимала – помнила, что ударила, впала в панику, а эффекта никакого, даже следа на рубашке… Игорь спас отца – там. А здесь…