Кровавый романтик нацизма. Доктор Геббельс. 1939–1945 - Курт Рисс

За несколько месяцев до того, как разослать агентам свои секретные циркуляры, он пошел на беспрецедентный шаг. Геббельс нанял известного в Соединенных Штатах весьма высокооплачиваемого специалиста по связям с общественностью Айви Ли. Судя по всему, идея принадлежала не ему. По некоторым данным, хорошо знавший США Яльмар Шахт был наслышан об успехах Айви Ли, и прежде всего о том, как чудесно преобразился в глазах людей Джон Д. Рокфеллер-старший. Старик был едва ли не самой одиозной фигурой в Соединенных Штатах, когда ему пришла в голову мысль пригласить к себе мистера Ли. Шахта уверяли, что только Ли способен волшебным мановением руки остановить растущую среди американцев ненависть к нацистам.

В дальнейшем Ли, когда давал показания комиссии по расследованиям при конгрессе в Вашингтоне, рассказал, что члены высшего директората «И.Г. Фарбениндустри» попросили его «составить мнение о Гитлере». В начале 1933 года он отправился в Германию и в конечном итоге разработал рекомендации, целью которых было представить Гитлера за рубежом в более благоприятном свете. Ли настоятельно подчеркивал, что передал свои выводы концерну «И.Г. Фарбениндустри» и не имел сношений с правительством Германии. Тогда он уже зарабатывал от 25 до 33 тысяч долларов в год.

В то время, впрочем, как и сейчас, профессия советника по связям с общественностью была неизвестна в Европе. Хотя крупные промышленные объединения и нанимали пресс-агентов и специалистов по рекламе, правительства европейских государств не видели необходимости создавать свой привлекательный образ. Видимо, больше всех к роли правительственного эксперта по связям с общественностью приблизился сам Геббельс.

Сведений о встречах Геббельса и Ли в 1933 году нет, но в январе 1934 года Ли возвращается в Германию и несколько раз беседует с Геббельсом. Встречи проходили без свидетелей, оба они уже умерли, так что мы никогда не узнаем, о чем в действительности шла речь. Как стало понятно из нескольких разрозненных замечаний Ли, он презирал Геббельса по двум причинам: за неспособность предвидеть, как откликнется Америка на некоторые плохо продуманные шаги (вроде антиеврейского бойкота), и за то, что тот произносил высокопарные фразы о необходимости убедить мир в ценности нацистской идеологии, вместо того чтобы взглянуть на дело с чисто профессиональной точки зрения. Мнение Геббельса о Ли нам неизвестно.

Ли советовал Геббельсу приостановить свою пропаганду в Соединенных Штатах и почаще встречаться с представителями иностранной печати, а также дал рекомендации, как следует себя с ними вести[43]. Четыре недели спустя Геббельс устроил прием для дипломатов и иностранных корреспондентов. Очевидно, он хотел проверить на деле, насколько хорошо знал Ли свое ремесло. Однако вскоре он окончательно потерял терпение и начал изгонять иностранных газетчиков из Германии. Одной из первых его жертв оказалась Дороти Томпсон, в то время более известная не как политический публицист, а как жена нобелевского лауреата Синклера Льюиса. Она навлекла на себя гнев Гитлера, взяв у него интервью незадолго до прихода фюрера к власти и написав, что он невзрачный, не вышел ростом и никогда не добьется успеха.

Другими жертвами стали Леланд Стоу, Эдгар Анзель Моурер и Х.Р. Никербокер. Последний пользовался особой неприязнью у Геббельса, и одно время министр пропаганды вынашивал мысль обвинить его в убийстве. Целыми днями «мудрецы» из ведомства Геббельса ломали головы, пытаясь придумать, как использовать случившееся несколько лет тому назад самоубийство одного из знакомых и подтасовать факты так, чтобы подозрения пали на журналиста. В итоге они были вынуждены признаться своему начальнику, что невозможно подтвердить его версию мало-мальски достоверными свидетельскими показаниями.

Всякий раз высланные из Германии журналисты оказывались в центре внимания. У них брали интервью, они писали книги, разъезжали по стране с лекциями. Настоящая карьера Дороти Томпсон началась после ее изгнания. Леланд Стоу написал пользовавшуюся успехом книгу «Гитлер – значит война». Айви Ли и его преемники слали из Нью-Йорка яростные телеграммы, умоляя министра пропаганды прекратить преследования американских журналистов, но Геббельс был не в силах совладать с собой. Почему он, владыка немецкой печати, должен смотреть сквозь пальцы на выпады со стороны иностранных щелкоперов? Он продолжал следить за каждым их шагом и делал выговоры по малейшему поводу. Таким образом, он упустил последнюю возможность выставить Германию в более благоприятном свете в Соединенных Штатах.

7

Третий рейх подвергался критике не только из-за рубежа. Внутри страны также поднимались голоса против гитлеровского режима. Справедливости ради надо сказать, что два с половиной миллиона человек из семимиллионной армии безработных получили работу. Однако их заработок оставался очень низким, фактически, таким же нищенским, как и в те времена, когда Гитлер называл жалованье рабочих «подаянием». И на какие бы ухищрения ни шел Геббельс, скрыть действительное положение вещей было невозможно.

«Я с тревогой наблюдаю, как изо дня в день немцы шумно радуются тому, что Гитлер пришел к власти. Не лучше ли припасти наше ликование до того дня, когда мы получим результат?» – писал Освальд Шпенглер в книге «Час решения», опубликованной в 1934 году. Философу, у которого Геббельс позаимствовал некоторые мысли об исторической миссии нацистов, не верилось, что Гитлер и есть тот самый новый Цезарь, чей приход он предвещал. Он разочаровался в нацистах. В 1933 году на фестивале в Байрейте он два часа беседовал наедине с фюрером. Позже он признался друзьям, что пришел в ужас от банальностей, которые изрекал Гитлер.

«Я не стану ни браниться, ни льстить, – писал Шпенглер. – Я воздерживаюсь от оценки того, что сейчас происходит. Верно оценить событие можно лишь тогда, когда оно станет отдаленным прошлым и определение результата – дурной или хороший – станет безоговорочным фактом, то есть по прошествии десятилетий… Великое событие не нуждается в современной оценке… История вынесет свой приговор, когда современников уже не будет в живых. Нельзя говорить о победе, если нет противника… Сейчас не время для проявления чувств и для триумфа… Германия находится в опасности. И мой страх за Германию не уменьшается… Я вижу дальше других».

Геббельс вышел из себя из-за такого беспрецедентного вызова нацистской мощи и едва прикрытой критики Гитлера и его самого. Но он не только разъярился, он еще и испугался. Кто-то в Германии еще позволял себе вольнодумствовать, и, что хуже всего, этот человек действительно умел мыслить. Надо было что-то срочно предпринимать.