Жизнь так коротка - Игорь Зябнев

Некоторые мне поверили, а большинство – нет. Мои портреты хранились практически в каждом доме, висели на видном месте в государственных учреждениях. Культ моей личности вырос до невообразимых размеров, и меня успокаивало лишь то, что до сих пор я делал всё правильно, что не возгордился и с головой у меня всё в порядке.

Ситуацию в этом вопросе осложняло, как ни странно, устное народное творчество. Говоря проще – былины. Они передавались из поколения в поколение и, несмотря на то, что прошёл огромный исторический срок, их содержание продолжало оставаться по большей части правдоподобным. Неоднократно в разных ситуациях встречаясь с простыми людьми, я слышал от них один и тот же вопрос: «А правда ли, господин Верховный Правитель, что вы – посланник Звёзд?»

– А вы как считаете? – вопросом на вопрос отвечал я. – Не забивайте себе голову всякой ерундой. Пойдите лучше в ближайший Храм Высшего Разума, как это делаю я, и помолитесь Тому, Кто создал нас всех.

Только это и спасало положение. Регулярно посещая Храм, я заметил, что с течением времени верующих становится всё больше и больше. Мне пришлось открыть Духовную академию, где стали готовить Служителей для вновь открывающихся Храмов. Более того, недавно я получил приглашение на Собрание всех Служителей, которое состоялось в Лондоне.

Явившись туда, я увидел в большом зале сотни мужчин разного возраста. Самый старший из них выступил с речью, в которой просил меня установить Храмовую иерархию, для того чтобы простые Служители во всех Храмах исповедовали единую религию.

Я ответил, что они вольны это сделать сами, прямо сейчас. И в течение нескольких часов на моих глазах Служители избрали из своего числа Старших Служителей для руководства Храмами в крупных городах и в различных областях страны, а те, в свою очередь избрали Главного Служителя всех английских Храмов…

Государство процветало, жизнь век от века становилась всё лучше и интереснее. Каждый получал за свой труд справедливую оплату и мог быть уверен в завтрашнем дне, поскольку безработица, как явление, присутствовала лишь в самой незначительной степени. Суровая трудовая дисциплина компенсировалась социальными гарантиями в виде пенсий и пособий, а недавно был введён ежегодный оплачиваемый двухнедельный отпуск, который увеличивался для работников, занятых на вредных производствах.

…Чуть оттянув рукав пиджака на левой руке, я взглянул на механические часы, богато отделанные драгоценными камнями. Они показывали четверть десятого. Убедившись, что у меня есть ещё полчаса, я подвинул к себе папку, в которой лежала смета моих расходов за последний год.

Её составил мой личный экономист, он же казначей Иван Иванович. Я доверил ему занимать обе эти должности потому, что один человек, даже если и украдёт, то несколько меньше, чем двое. Однако агентами секретной службы неоднократно проводились проверки финансового состояния дел Ивана Ивановича, которые показали, что все эти годы он живёт по средствам, не выходя за рамки разумных расходов. При этом зарплата казначея была в два раза выше, чем у министра финансов, но ведь, в конце концов, он имел дело с моими деньгами, а не с государственными. Я же, как хозяин дворца, платил своим служащим не скупясь, взамен требуя честности и добросовестного выполнения своих обязанностей.

Внимательно прочитав смету и убедившись, что расходы совпадают с доходами, удовлетворённо поставил внизу документа дату и подпись. Лишний капитал мне был ни к чему. Подвалы нового пятиэтажного дворца и так заполнены золотыми монетами, что называется «под завязку».

На себя я тратил не так уж и много, учитывая, что официально продолжал получать одну десятитысячную часть всех доходов государства. Все остальные деньги я жертвовал на обустройство родного города, и столица Империи хорошела год от года.

В Лондоне проживало около миллиона двухсот тысяч человек. В нём было несколько театров, стадионов, много библиотек и художественных галерей. Великолепные фонтаны с бронзовыми скульптурными группами украшали тенистые парки и городские площади. В необходимом количестве существовали больницы и родильные дома. Средняя продолжительность жизни англичан достигла шестидесяти лет.

…Раздался стук в дверь, которая тут же распахнулась, пропуская того, кого я всегда был рад видеть. Мой друг – Ткачёв Олег Юрьевич – имел привилегию входить ко мне без доклада. К тому же он занимал должность командира батальона в гвардейской дивизии. Но сейчас я ждал именно его. Поэтому, обменявшись рукопожатием, мы покинули кабинет и пошли сыграть пару партий в бильярд.

– На что спорим, я выиграю обе партии, – озорно толкнул меня в бок Олег.

– Отстань, ни на что, – отмахнулся я от друга.

– Нет, ну правда, – продолжал дурачиться майор. – Давай так: если я выигрываю, ты производишь меня в полковники, а если нет – разжалуешь в капитаны.

– Я тебя сейчас в рядовые разжалую и поставлю охранять мой портрет в вестибюле, – стараясь быть серьёзным, пошутил я.

Олег рассмеялся, и мы вошли в бильярдную – небольшую комнату, в которой напротив окна стоял единственный стол. Сняв фуражку и повесив её на вешалку, мой партнёр принялся устанавливать пирамиду. Я невольно залюбовался, глядя на него. Он был почти с меня ростом, и гвардейская форма идеально сидела на его подтянутой фигуре. Олег был блондин и носил усы пшеничного цвета. Его голубые глаза, казалось, вечно смеялись. Вместе с тем он отличался эрудицией и незаурядным умом, и я не сомневался, что в будущем должность командира дивизии ему обеспечена.

Ещё неделю назад я и представить не мог, что наша дружба с Олегом станет такой тесной. До этого я испытывал симпатию к молодому офицеру, изредка перекидываясь с ним парой слов в вестибюле дворца. Однако жизнь иногда выкидывает с нами такие коленца, что просто диву даёшься – будь ты хоть трижды бессмертный и дважды Правитель Империи.

…В тот слякотный декабрьский день я хоронил свою жену. До этого она долго болела, и медицина в данном случае оказалась бессильна. Народу на кладбище собралось немного, учитывая, что дул порывистый восточный ветер. Косые холодные струи дождя хлестали по лицам людей и проникали под одежду. Тем не менее, все полагающиеся в таких случаях слова были сказаны, гроб опущен в могилу и засыпан землёй.

Понурый и безучастный ко всему происходящему, в сопровождении восьмерых охранников, я медленно пошёл к выходу с территории кладбища. Оно давно находилось в черте города, и официально для похорон было закрыто. Только я один имел право хоронить здесь своих жён, для чего зарезервировал большой земельный участок.

Почти подойдя к кладбищенским воротам, я почувствовал смутное беспокойство. Как ни был я в этот момент подавлен тяжёлыми мыслями, знакомое ощущение надвигающейся опасности мгновенно сконцентрировало мою волю. Я огляделся. На небольшой площади, прилегающей к выходу с кладбища, собралось неестественно много экипажей. Некоторые из них стояли даже на проезжей части, что категорически запрещалось правилами дорожного движения.

– Приготовьте оружие! – крикнул я охранникам и, едва они вытащили пистолеты, на нас обрушился шквал огня. Как в замедленной киносъёмке я увидел около сотни мужчин в штатском, которые выпрыгивали из экипажей и стреляли в моих людей.

Обнаружив, что к своему экипажу мне так просто не пробиться, я успел забрать пистолет из руки охранника, медленно сползающего по решётке кладбищенской ограды слева от меня. Уже через несколько секунд я понял, что могу рассчитывать только на себя: все мои верные гвардейцы лежали в лужах крови.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. За это время я продвинулся на десяток метров вправо и решил воспользоваться для бегства одним из экипажей, стоящим отдельно от других. Проявлять чудеса героизма я не собирался, так как ясно видел, что меня непременно хотят поймать, используя для этой неблаговидной цели большие сети. Включив «внутренний телевизор», я получил возможность видеть и тех врагов, которые скрывались за экипажами.

Выбрав кратчайший маршрут, я выскочил из-за пролётки, рядом с которой стояли двое мужчин. Они держали концы сети и от неожиданности вздрогнули при моём появлении. Мужчины ещё только оборачивались в мою сторону, как я уже нажал на спусковой крючок. Чуть не столкнувшись с врагом, в грудь которого только что попал, я вихрем пронёсся мимо и успел выстрелить в человека, собиравшегося напасть на меня сбоку.

Вскочив в экипаж, я отпихнул ногой одного из нападавших, хлыстом, подвернувшимся очень кстати под руку, ударил по лицу другого и, не выпуская пистолета, схватился за вожжи. Привстав на козлах, изо всех сил хлестнул лошадей, и они дёрнули экипаж так сильно, что я чудом удержался на сиденье. Бедные животные, напуганные сначала стрельбой, а теперь грубым обращением с моей стороны, помчались во весь опор. Вслед прозвучали выстрелы, но дорога длительное время шла прямо, и экипаж заслонял собой лошадей, так что лишь одну из них слегка оцарапала пуля.