Порочные игры - Брайан Форбс

Он внимательно посмотрел на меня.

— По дороге сюда кто-то пошарил по моим карманам. Я лишился удостоверения и всех кредитных карточек.

— А хоть какое-то удостоверение личности у вас есть?

— Паспорт.

— Покажите.

Я дал ему паспорт, который он рассмотрел с бесстрастным выражением лица.

— Вы что, писатель?

— Да.

— И что пишете?

— В основном романы.

Он кивнул. Судя по всему, на него это не произвело особого впечатления.

— Так вы говорите, что взяли этот автомобиль напрокат у приятеля, мистер Уивер?

— Да.

— Где?

— В Месе. Кажется, это так произносится?

Ответа не последовало. Не надо пережимать, подумал я.

— Вам дали какие-нибудь бумаги вместе с машиной?

— Бумаги?

— Документы на машину.

— Нет, ничего такого он мне не дал.

— Кое-что такое он вам все же дал, мистер Уивер. Он дал вам краденую машину.

— Краденую?

— Украденную в Талсе примерно четыре недели назад. А что этот ваш приятель, вы давно его знаете?

— Нет. Да он вовсе и не приятель мне. Просто знакомый. Он вел такси, на котором я ехал из аэропорта Финикса. И он сказал, что я могу воспользоваться его свободной машиной.

— Вы знаете его имя?

— Да. Он дал мне свою карточку. — Я достал ее и протянул ему.

— Я оставлю ее у себя, если вы не возражаете. Не могу вам не верить, мистер Уивер, но похоже, вам придется прервать свой отдых, пока мы в этом деле не разберемся. Прошу вас проследовать со мной в участок — ответить еще на несколько вопросов. Вы имеете право не отвечать: все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Вам это понятно?

Я кивнул головой. Мне стало не по себе.

— Заберите, пожалуйста, свои вещи и отдайте ключи.

Я выполнил все его требования, и он запер мою машину.

— Теперь я должен обыскать вас.

— Ладно, — сказал я, — давайте. — И поднял руки. Все случившееся казалось мне нереальным. Неужели все это происходит со мной?

Он обшарил меня и велел сесть на заднее сиденье полицейской машины. По круглой эмблеме на боковой панели я определил, что машина принадлежит Управлению шерифа округа Марикопа. Мы тронулись с места; он сообщил по радио данные о Лихаче Эдди и попросил сверить по компьютеру. Я сидел молча, сочтя за благо вести себя спокойно. Я, правда, сделал пару попыток высказать свое мнение о Лихаче Эдди, но он не изъявил желания вступать со мной в беседу. Взглянув на пятно пота на его безукоризненно белой рубашке, я почувствовал, как у меня самого стекает по рукам пот.

В полицейском участке меня снова обыскали и заставили вынуть все из карманов. Сумку тоже забрали, а меня провели в какую-то комнату и велели ждать. Около часа никого не было. Потом вошел полицейский в штатском, коренастый человек со скуластым лицом, не вызывавшим особых симпатий. Он представился сержантом Векслером и уселся напротив.

— Давайте-ка пройдемся сначала, мистер Уивер. Вы англичанин?

— Да.

— На отдыхе?

— Да.

— Когда вы приехали в Финикс?

— Вчера утром.

— Откуда?

— Из Нью-Йорка, через Даллас. Где я, кажется, и лишился всех своих документов и кредитных карточек.

— А наличные остались?

— Да, они лежали в другом кармане.

— А зачем столько наличных? Больше пяти тысяч долларов.

— Здесь что-нибудь не так?

— Скажем, это не вполне обычно. Большинство пользуется пластиком.

— Ну, и я собирался делать то же самое.

— Сказать-то все можно. Значит, в Финиксе вы взяли напрокат машину у этого парня?

— Да.

— До прибытия в Финикс вы с ним никогда не встречались?

— Нет, я в Финиксе был впервые.

— Почему вы не взяли машину напрокат, как все?

— Я хотел, но они не берут наличные.

— А парень взял, да?

— Да.

— И сколько он с вас взял?

— Четыреста долларов в неделю, за две недели.

— Черт возьми, за такие деньги можно много чего накупить. Я думал, вы, англичане, умнее.

— Значит, не тот случай, — сказал я, пытаясь как-то смягчить разговор.

— Вы утверждаете, что это ваша первая поездка?

— В Аризону — да. Но в Штатах я бывал.

— Тогда вы должны быть знакомы с нашими законами. Думаю, в данном случае они не сильно отличаются от ваших. Бьюсь об заклад, что водить украденную машину — довольно серьезное преступление. Я прав?

— Конечно.

— Теперь вы соучастник. Плюс к тому у вас нет ни удостоверения, ни страхового сертификата.

Я молчал.

— Вы знали, что этот Куль уже у нас на заметке? Он дважды отбывал срок за вооруженное ограбление, один раз за нападение, а сейчас выпущен под честное слово.

— Нет. Откуда же я мог все это знать?

— Ну так знайте. Вы утверждаете, что никогда раньше с ним не встречались?

— Нет. Никогда. Вообще не были знакомы. Конечно, было глупо с моей стороны ему доверяться.

— Ага, — лаконично заметил Векслер. — Вот именно. Больше вы мне ничего не хотите сказать?

Я поколебался чуть дольше, чем нужно, стараясь сообразить, не следует ли выложить всю историю. В романах и фильмах меня всегда раздражает, когда люди не пользуются первой же возможностью, чтобы доказать свою невиновность. Главное — найти нужные слова.

— Я понимаю, что попал в неприятную ситуацию. Но в Лондоне есть человек, который сможет поручиться за меня, ваш коллега полицейский, инспектор Клемпсон из Управления по борьбе с терроризмом Скотленд-Ярда. Вы могли бы ему позвонить.

— Чего ради мне это делать?

— Думаю, он смог бы вам кое-что объяснить.

— А что именно?

Дело принимало дурной оборот. Векслер был неглуп и понимал это.

— Видите ли, я вам все объяснил — как получилось, что я оказался за рулем этой машины, — медленно начал я, — я ничего не знаю об этом Куле, кроме того, что вы мне только что рассказали. Но есть и другая сторона дела.

— Другая сторона дела? — Он ухватился за эти слова.

— Да.

— Что это значит?

— Понимаете, Клемпсон мог бы объяснить это лучше меня.

— Как это так?

Я все больше запутывался, почва уходила у меня из-под ног.

— Потому что он — человек влиятельный.

— Там — может быть. А здесь он — ни хрена не стоит. Я чувствую, вы что-то от меня скрываете. Хватит компостировать мне мозги, Уивер!

— Да у меня и в мыслях такого не было, — ответил я как можно более по-британски. — Но если вы не сочтете за труд позвонить Клемпсону, я уверен, он сможет прояснить вам некоторые вещи, которые сейчас кажутся несуразными.

— «Некоторые вещи, аспекты». Какого черта вы темните? Расскажите сначала все сами, а уж потом я, может, и позвоню этому парню.

— Я просто хочу сказать, что у меня нет здесь ни адвоката, ни друзей, и он единственный, кто может убедить вас в том, что я человек вполне добропорядочный. Разве для вас ничего не значит мнение английского полицейского высокого ранга, а?

Он молча смотрел на меня несколько секунд, и я выдержал его взгляд.

— Ну, смотрите, если это какой-то трюк! — сказал он, встал и вышел из комнаты. Я потел еще полчаса, пока он, наконец, не вернулся. Лицо его не предвещало ничего хорошего.

— Вы дозвонились?

— Да нет, не дозвонился.

— Его не было?

— Вы мне дали телефон покойника, мистер Уивер.

— Покойника? — воскликнул я.

— Ваш друг — если он действительно был вашим другом — погиб от бомбы ИРА две недели назад. И больше никто там о вас ничего не знает.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать эту ужасную новость.

— У вас есть еще какие-нибудь интересные идеи, мистер Уивер? Повторяю, не пудрите мне мозги, терпеть не могу, когда выдрючиваются. Может, придумаете что-нибудь поумнее. Попробуйте. Я скоро вернусь.

На этот раз он появился едва ли не через час, и не один, а еще с кем-то. Этот второй даже не представился, но сразу повел себя весьма агрессивно. По его манерам я понял, что это начальник Векслера.

— Мне кажется, мистер Уивер, что вы строите из себя шибко умного и водите нас за нос.

— Ни в коем случае.

— Думаете, нам делать больше нечего, как только названивать черт знает куда? Или мы дерьмо собачье, что нам можно пороть всякую херню?

— Нет, сэр.

— Знаете, что? Все вы врете! И нам это слегка остобрыдло! Давайте-ка все сначала. Прямые ответы — прямые вопросы. По-моему, пока все складывается не в вашу пользу. И есть у меня подозрение, что ваш английский паспорт фальшивый. Поймали парня на ворованной машине — вот он и лепит, что купил ее у какого-то зека. У парня полно наличных, а кредиток нет. Тут, знаете ли, пахнет большими неприятностями.

Пока он говорил, я судорожно пытался придумать какой-нибудь выход, но все, что приходило в голову, могло лишь усугубить мое положение. А известие о гибели бедняги Клемпсона меня буквально добило.

— Я сказал вам чистую правду, — проговорил я.