Собрание сочинений - Карлос Кастанеда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я уже не слышал, что она говорила дальше. Мой ум стал настраиваться на что-то, пока еще невыразимое. Я попытался привести мысли в порядок. Они бесцельно разбрелись. На секунду я почувствовал, будто вновь вернул те годы и то время, когда я не мог останавливать свой внутренний диалог. Затем туман начал рассеиваться. Мысли пришли в порядок без моего сознательного вмешательства, и в результате всплыли законченные воспоминания о событиях, которые я уже частично припомнил во время одной из тех бесчисленных вспышек памяти, которые у меня бывали. Ла Горда права. Нас уже однажды брали в ту область, которую дон Хуан называл «чистилищем», — очевидно, заимствовав этот термин из религиозной догмы. Я знал, что Ла Горда права в том, что мы были там не в сновидении.
В тот раз по просьбе Сильвио Мануэля дон Хуан собрал вместе женщину-Нагваль, меня и Ла Горду. Дон Хуан объяснил, что причиной нашего сбора послужило то, что я самостоятельно, хотя и неосознанно вошел в особое состояние сознания, представлявшее собой самую тонкую форму внимания. Прежде я уже входил в это состояние, которое дон Хуан назвал «левосторонним», но очень ненадолго и всякий раз с его помощью. Одной из основных черт этого состояния, представлявшей наибольшее значение для нас, было то, что в левостороннем сознании мы могли воспринимать необозримую массу желтоватого тумана, которую дон Хуан назвал «стеной тумана».
Когда я мог ее воспринимать, она всегда находилась справа от меня и, распространяясь вперед до горизонта и вверх до бесконечности, разделяла мир надвое.
Стена тумана поворачивалась одновременно с движением головы, поэтому у меня никогда не было возможности повернуться к ней лицом.
В тот день, о котором идет речь, дон Хуан и Сильвио Мануэль говорили со мной о стене тумана. Я помню, что Сильвио Мануэль схватил Ла Горду за загривок, как котенка, и исчез с ней в массе тумана. Я на мгновение увидел их исчезновение, потому что в этот момент дон Хуан каким-то образом добился того, что я оказался повернутым к стене тумана лицом. Он не хватал меня за шкирку, а толкнул в стену тумана, и следующее, что я увидел, была пустынная равнина. Дон Хуан, Сильвио Мануэль, женщина-Нагваль и Ла Горда также находились там. Меня не интересовало, что они делают: я был парализован неприятнейшим и угрожающим ощущением придавленности — усталости, сводящей с ума затрудненностью дыхания. Я ощущал, что стою внутри душной желтой пещеры с низким потолком. Физическое ощущение давления стало таким сильным, что я больше не мог дышать. Казалось, все мои физические функции остановились. Я уже не мог чувствовать ни одной из частей своего тела. Однако я все еще мог двигаться, поднимать руки, поворачивать голову. Я положил руки на бедра, но ни бедра, ни ладони ничего не чувствовали. Мои руки и ноги с виду были здесь, но на ощупь отсутствовали.
Движимый безграничным страхом, я схватил женщину-Нагваль за руки и сбил ее с ног. Но толкнула ее не моя мускулатура, это была сила, сконцентрированная не в моих мышцах и не в скелете, а в центре моего тела.
Желая опробовать силу еще раз, я схватил Ла Горду. От моего рывка она пошатнулась. Тут я понял, что энергия, с помощью которой я все это делал, исходит из стержневидного протуберанца, действующего как щупальце из центра моего тела. Все это заняло лишь секунду. В следующий момент я вновь погрузился в состояние дискомфорта и страха. Я посмотрел на Сильвио Мануэля с молчаливой просьбой о помощи. Он взглянул на меня, и я понял, что пропал. Его глаза были холодны и безразличны. Дон Хуан отвернулся от меня, и я внутренне затрясся от невыразимого физического ужаса. Мне казалось, что кровь в моем теле кипит, не потому, что я чувствовал жар, но потому, что внутреннее давление приблизилось к точке взрыва.
Дон Хуан приказал мне расслабиться и отдаться смерти. Он сказал, что я останусь здесь, пока не умру, и что у меня есть шанс умереть мирно, если я сделаю сверхусилие и позволю страху завладеть мной; если же я стану с ним бороться, то умру в агонии.
Со мной заговорил Сильвио Мануэль, что случалось крайне редко. Он сказал, что энергия, необходимая для того, чтобы принять мой ужас, находится в центре моего тела и что единственным способом добиться успеха будет сдаться, не сдаваясь.
Женщина-Нагваль и Ла Горда были совершенно спокойны. Я был здесь единственным, кто умирал. Сильвио Мануэль сказал, что, судя по тому, как я теряю энергию, до моего конца остаются мгновения и я могу уже считать себя мертвым. Дон Хуан сделал знак женщинам следовать за ним, и они повернулись ко мне спиной. Я не видел, что они делали. Я почувствовал мощную вибрацию, идущую сквозь меня, и решил, что это мои предсмертные судороги. Моя борьба окончена. Меня больше ничего не тревожило. Я отдался неумолимому ужасу, убивавшему меня. Мое тело, или образование, которое я считал свои телом, расслабилось, отдав себя смерти. Как только я позволил ужасу войти или, точнее, выйти из меня, я почувствовал и увидел, как тяжелый туман, или беловатое испарение на фоне сернисто-желтого тумана, покидает мое тело.
Дон Хуан повернулся ко мне и с любопытством посмотрел на мое тело. Сильвио Мануэль отошел в сторону и опять схватил Ла Горду за загривок. Я ясно видел, как он швырнул ее, словно огромную тряпичную куклу, в массу тумана. Затем он вошел туда сам и исчез.
Женщина-Нагваль сделала мне знак, приглашая войти в туман. Я двинулся к ней, но прежде, чем я подошел, дон Хуан дал мне мощный пинок в спину, который пронес меня сквозь толщу тумана. Я нигде не задержался и, проскочив стену, упал на землю в повседневном мире.
Ла Горда вспомнила это событие, когда я рассказал ей о нем. Затем она кое-что уточнила.
— Мы с женщиной-Нагваль не боялись за твою жизнь, — сказала она. — Нагваль говорил нам, что тебя надо заставить отпустить все, за что ты держишься, но в этом нет ничего нового. Каждого воина-мужчину нужно подталкивать страхом.
Сильвио Мануэль уже протаскивал меня через эту стену трижды, чтобы я научилась расслабляться. Он сказал, что, если ты увидишь, что