Все, чего я никогда не хотела (ЛП) - Хуан Ана

Шорты были на резинке, так что они отлично держались на талии, хоть и торчали на ногах. А вот футболка повисла ниже шорт. Я аккуратно повесила халат на спинку кровати и пробежала рукой по влажным волосам.

— Можешь уже повернуться.

По-прежнему ворча, Роман развернулся, чтобы посмотреть на меня и на его лице отразилось удивление. Он оглядел меня всю и задержал взгляд так надолго, что я начала нервничать.

— Что? У меня что-то на лице или что? — спросила я, чувствуя себя некомфортно. Ненавижу, когда люди пялятся.

Роман еще секунду смотрел, потом отвел взгляд.

— Нет. И не вздумай испачкать мои вещи.

— Не переживай, я только что помылась, — проворчала я. Можно подумать, я сейчас возьму и специально вылью на себя что-нибудь неотстирываемое.

Теперь, когда он согласился пустить меня к себе до того, как включится свет, стало непонятно, что делать дальше. Я заметила у окна кресло и забралась на него — плюшевое и мягкое. Спустя пару секунд Роман, как ни странно, опустился в кресло напротив.

Некоторое время мы сидели в полной тишине, но она не была тягостной. Тем не менее, я никогда особенно не любила долгое молчание.

— Так… что ты подаришь Заку?

Может, у меня появятся какие-нибудь идеи.

Роман ответил без капли сарказма в голосе:

— Лодку.

Я уставилась на него.

— Ты даришь ему лодку?

— Ага. — Парень пожал плечами. — Свою он сломал, так что я решил подарить улучшенную версию.

Я сглотнула. Да, такое мне не по карману. Денег хватит в лучшем случае на игрушечную лодочку.

Если таким был подарок для Зака, то я боялась даже представить, сколько стоил Адрианин подарок.

— Ее подарок — необычный.

Я моргнула, возвращаясь к реальности.

— Чего?

Роман выглядел довольным.

— Я же сказал, ее подарок другой.

— Я что, произношу мысли в слух?

Он самодовольно кивнул.

Я застонала. Конечно же, такое могло произойти только со мной.

— Насколько другой?

— Увидишь.

Очень информативно.

Мы опять погрузились в тишину, пока я снова не заговорила. Было кое-что, о чем я давно хотела спросить.

— Роман…

— Да?

— Почему ты был со мной таким милым… ну, знаешь, после того, что случилось в Нью-Йорке?

Должно быть, виной тому было мое воображение, но мне показалось, что на мгновение он застыл. Ответа не последовало.

— Ты пережил что-то похожее? — терпеливо спросила я. Постоянно прокручивая эту мысль в голове, я пришла к выводу, что это единственное логическое объяснение.

Скорее всего, я была права — учитывая, как напряглась челюсть Романа.

— Я не хочу об этом говорить.

— Знаешь, когда с кем-то делишься, становится легче…

— Сказал же, я не хочу говорить об этом!

Я закрыла рот, чувствуя необъяснимую боль. Стоило уже привыкнуть к тому, что он постоянно кричал и набрасывался на меня, но каждый раз я ощущала лишь бессмысленную обиду

Роман сделал глубокий вдох и взъерошил волосы.

— Извини, — сказал он более спокойным тоном. — Я не должен был кричать.

— Все в порядке. — Я рассеянно провела пальцем по мягкой бархатной обивке кресла. — Зря спросила.

Я слегка улыбнулась.

— Осторожно, а то извинения войдут в привычку. — Несмотря на его слова, он вернул мне улыбку. — Ты права, — сказал он после еще нескольких минут молчания. Я подняла голову.

— Что?

— Насчет того, что я пережил нечто похожее. — Роман не смотрел на меня. — Когда я был младше, мой отец… он все время уезжал «по работе». Иногда это действительно было так. Но в большинстве случаев он уезжал, чтобы встретиться с одной из своих многочисленных любовниц, и все об этом знали. — В его голосе слышалась горечь.

Я задержала дыхание, не желая говорить что-то, что заставит его снова закрыться. Невероятно: он пытался довериться мне — из всех людей именно мне, — так что я понимала, как нелегко ему было.

Роман продолжил:

— Он почти никогда не бывал дома, а если и появлялся, то закрывался в кабинете и круглые сутки работал. Мать смотрела на его неверность сквозь пальцы, в основном потому, что не хотела лишиться статуса миссис Фьори, и еще, наверное, потому что любила его… Или думала, что любит.

Он уставился в окно непривычно задумчивым взглядом.

— Со временем отец стал смелее, даже начал приводить любовниц домой. Я пару раз на них натыкался. Первый раз — в семь лет. Я тогда не понял, что все это значит, побежал к матери, она ударила меня…

Услышав это, я испустила тяжелый вздох. Ударить сына, когда мальчику всего семь, из-за того, что муж ее обманывал? Да что это за мать?!

— И велела никогда больше об этом не говорить.

Очевидно, Роман заметил ужас на моем лице, поскольку добавил:

— Я знаю, что ты думаешь, но это не так. У меня хорошая мама. Уж точно лучше, чем отец. Просто он довел ее до крайности. Она начала принимать антидепрессанты, а потом добавила в этот коктейль алкоголь. Теперь она все время либо пьяна, либо на таблетках. Отец периодически переселяет ее из одной резиденции в Европе в другую, чтобы держать подальше от камер папарацци. Быть алкоголичкой, видимо, гораздо позорнее, чем бабником. — Голос Романа слегка подскочил.

Я сглотнула, не в силах сказать нечто правильное. Он выглядел таким уязвимым. Я вообще впервые видела его в таком ракурсе, и заявить, что это не цепляло за душу, было бы ложью.

— Ты наверняка думаешь, что это очередная история о бедном богатеньком мальчике, — горько скривился Роман, обернувшись ко мне. — Не знаю, зачем вообще рассказываю тебе об этом, но… — Он сделал еще один глубокий вдох. — Мне легче от того, что я разделил этот груз.

— Мне так жаль, — прошептала я, не зная, как еще помочь. Я чувствовала себя ужасно. У меня-то есть мама. А у Романа искалеченная семья. По крайней мере, психологически.

Не оставляя себе времени подумать, я шагнула к нему и обняла. Парень тут же напрягся.

— Что это ты делаешь?

— Обнимаю тебя.

— Не нужны мне объятия. — Увы, каменная стена водворилась на место. — И если хоть одна живая душа узнает о том, что я только что сказал, я тебя расчленю.

Я даже внимания не обратила.

— Заткнись и дай мне тебя пообнимать, идиот.

Роман оставался напряженным еще пару секунд, но потом мало-помалу расслабился. Он сдвинул свой вес, и сначала я подумала, что он собирается отстраниться, но он потянул меня вниз и мы оба оказались в кресле.

Он медленно, нерешительно обвил мои плечи руками и, как ребенок, уткнулся в мою шею лицом.

Я закрыла глаза и примостила подбородок на его широком плече, пытаясь игнорировать крошечную дрожь от ощущения сильных мускулов под его футболкой.

— Ты хорошо пахнешь, — пробормотал он мне в шею.

Мои глаза округлились, но я не смогла сдержать смех. Ни дать, ни взять — семилетний маленький мальчик.

— Ты тоже хорошо пахнешь, — пробормотала я.

Больше никто не промолвил ни слова, мы просто сидели в объятиях друг друга. Не знаю, сколько прошло времени, потому что ночь оказала свое влияние, и вскоре я провалилась в глубокий сон, даже не заметив, как Роман поднял меня на руки и осторожно уложил в постель.

Глава 17

Что-то щекотало его руку.

Не открывая глаз, Роман нахмурился и попытался отодвинуться в сторону, но лишь обнаружил, что он не может двигаться. Казалось, будто что-то тяжелое лежит на нем. И это что-то очень его щекотало.

Неохотно Роман открыл сначала один глаз, затем — второй, надеясь, что ему в кровать не подсунули какую-нибудь дрянь. Первое, что он увидел — копну темных, густых волос.

Он нахмурился, но затем опустил взгляд и обнаружил Майю, прижавшуюся к его руке. Память тут же выдала все события ночи.

Простонав, он подавил порыв влепить себе же пощечину. Как вообще можно было сказать ей о родителях?! Ведь об этом не знал абсолютно никто. Даже Карло и ребята были посвящены только в общих чертах.