История России с древнейших времен Том 2 - Сергей Соловьев

Юрий помирился с ним (1156 г.) и вошел в Киев с четырьмя старшими сыновьями, которых посажал около себя: Андрея - в Вышгороде, Бориса - в Турове, Глеба - в Переяславле, Василька - на Поросье. На Волыни сидели Мстиславичи: Владимир с племянниками - Мстиславом и Ярославом; первый, как видно, успел помириться с Юрием, обещаясь действовать заодно с ним против племянников, на которых Юрий послал старого союзника своего и врага Мстиславичей - Юрия Ярославича с внуками брата его Вячеслава; они прогнали Мстислава из Пересопницы в Луцк; но и здесь он не мог долго оставаться спокойным; Юрий велел идти на Луцк зятю своему Ярославу галицкому; тогда Мстислав, оставив брата Ярослава в Луцке, сам ушел в Польшу за помощью; галицкий князь вместе с Владимиром Мстиславичем подошел к Луцку, но, постоявши несколько времени под городом, ушел, ничего не сделав ему. Юрий не мог продолжать войны с Изяславичами, потому что черниговский Давыдович в надежде на вражду Юрия с остальными Мономаховичами и на нерасположение к нему народа в Руси, не оставлял своих притязаний: немедленно по приезде в Чернигов он уже начал уговаривать Святослава Ольговича к войне с Юрием; но тот удовольствовался тем, что отобрал у племянника Святослава Всеволодовича три города (Сновск, Корачев, Воротынск), давши ему взамен какие-то три похуже, и не захотел вооружиться против старого союзника; Юрий, вероятно, знал о замыслах Давыдовича; с другой стороны, беспокоили его половцы; и потому он послал в Смоленск сказать Ростиславу Мстиславичу: «Сын! Приезжай сюда, а то мне не с кем удержать Русской земли». Ростислав приехал к нему и устроил мир между дядею и племянниками своими, причем Владимир Мстиславич и Ярослав Изяславич имели личное свидание с Юрием; но Мстислав Изяславич не поехал из страха, что киевский князь схватит его. Уладившись теперь с своими, Юрий послал сказать Давыдовичу решительно: «Приходи к нам на мир, а не придешь, так мы к тебе придем». Давыдович, видя, что все Мономаховичи в соединении, испугался и приехал вместе с Святославом Ольговичем на съезд, где уладились: Юрий дал им по городу на западной стороне Днепра: Давыдовичу - Корецк на Волыни, Ольговичу - Мозырь в Туровской область; кроме того, Юрий женил сына своего Глеба на дочери Изяслава черниговского.

Казалось, что после этого мир должен был водвориться во всех волостях русских; но вышло иначе: в разных концах обнаружилась борьба с тем же характером, с каким велась она незадолго прежде, обнаружились усобицы между племянниками и дядьми: так, в Черниговской волости племянник Изяславов Святослав, сын старшего брата его Владимира, вероятно, будучи недоволен волостию, полученною от дяди, выбежал из Березого (в окрестностях Чернигова) во Вщиж, захватил все города по Десне и, отступив от родного дяди, отдался в покровительство Ростислава Мстиславича смоленского; Святослав Всеволодич также встал против дядей; последние пошли было против племянников, но заключили с ними мир, неизвестно на каких условиях. В то же время подобное явление обнаружилось на Волыни; мы видели, что здесь сидел Владимир Мстиславич с двумя племянниками - Мстиславом и Ярославом Изяславичами; Мстислав по примеру отца думал, что голова Владимира нейдет к старшему месту, ибо Владимир хотя был ему и дядя, но, вероятно, даже моложе его летами и притом был сыном мачехи Изяславовой, второй жены Мстислава Великого, почему и называется в летописи относительно Изяславичей не дядею (стрыем), но мачешичем. Как бы то ни было, впрочем, Мстислав напал нечаянно на дядю во Владимире, захватил его жену, мать, все имение, а самого прогнал в Венгрию. Юрий, сам будучи младшим дядею, должен был вступиться за Владимира и действительно пошел на Мстислава (1157 г.) с зятем своим Ярославом галицким, сыновьями, племянником Владимиром Андреевичем, княжившим, как мы видели, в Бресте, и с берендеями; черниговские также хотели с ним идти, но по совету Ярослава галицкого Юрий не взял их с, собою. Скоро оказалось, что Юрий начал эту войну не за Владимира Мстиславича, но за другого племянника своего, Владимира Андреевича, потому что дал клятву покойному брату своему Андрею и потом сыну его - добыть для последнего Владимир-Волынский. Взять нечаянно этот город Юрию не удалось; он начал осаду, во время которой Владимир Андреевич отпросился у Юрия воевать другие города, и когда подъехал к Червеню, то начал говорить жителям: «Я пришел к вам не ратью, потому что вы были люди, милые отцу моему, и я вам свой княжич, отворитесь». В ответ один из жителей пустил стрелу и угодил в горло Владимиру; рана была, впрочем, не опасна, и Владимир успел отомстить червенцам страшным опустошением их волости. Десять дней стоял Юрий у Владимира, не видя ни малейшего успеха; есть даже известие, что Мстислав сделал вылазку и нанес сильное поражение галицким полкам; тогда Юрий, посоветовавшись с сыновьями и дружиною, пошел назад в Киев, а Ярослав - в Галич; Мстислав шел вслед за Юрием до самого Дорогобужа, пожигая села, и много зла наделал, говорит летописец. Пришедши в Дорогобуж, Юрий сказал в утешение Владимиру Андреевичу: «Сын! Мы целовали крест с твоим отцом, что, кто из нас останется жив, тот будет отцом для детей умершего и волости за ним удержит, а потом я и тебе поклялся иметь тебя сыном и Владимира искать тебе; теперь, если Владимира не добыл, то вот тебе волость - Дорогобуж, Пересопница и все погоринские города».

Нападение Юрия на племянников и не в пользу брата, отнятие у них волости в пользу Владимира Андреевича должно было рассердить Ростислава смоленского, обязанного заботиться о выгодах племени Мстиславова. Это помогло Изяславу Давыдовичу черниговскому уговорить его начать войну против Юрия; разумеется, что Мстислава волынского не нужно было уговаривать к союзу против деда. Давыдович попытался было уговорить к тому же и Святослава Ольговича, но понапрасну, тот отвечал: «Я крест целовал Юрию, не могу без причины встать на него». Отказ Ольговича не помешал, однако, союзникам порешить походом против Юрия: Изяслав должен был выступить с полками черниговскими и смоленскими, которыми начальствовал Роман, сын Ростиславов; в то же время Мстислав Изяславич должен был ударить на Юрия с запада; но в тот самый день, когда Давыдович хотел двинуться к Киеву, оттуда прискакал к нему гонец с вестию: «Ступай, князь, в Киев, Юрий умер». Это посольство от киевлян служит доказательством, что они знали о намерении союзников и были готовы к принятию Давидовича, иначе не послали бы прямо к нему с вестию о смерти Юрия и с приглашением приехать княжить у них. Изяслав, получив эту весть, заплакал и сказал: «Благословен еси, господи, что рассудил меня с ним смертию, а не кровопролитием». 10-го мая (1157 г.) Юрий пировал у осменика Петрилы, в ночь занемог и через пять дней умер. В день похорон (16-го мая) наделалось много зла, говорит летописец: разграбили двор Юрьев Красный и другой двор его за Днепром, который он сам звал раем, также двор Василька - сына его - в городе; перебили суздальцев по городам и селам, имение их разграбили: эти действия киевлян служат ясным знаком нерасположения их к Юрию и его суздальской дружине, которую он привел с севера.

Смертию Юрия кончилось третье поколение Ярославичей. Главным характером княжеских отношений в их время была, как мы видели, борьба младших дядей с племянниками от старшего брата, кончившаяся торжеством дядей, т. е. торжеством права всех родичей на старшинство; в это же время успели восстановить свое право на старшинство обе линии Святославичей - Ольговичи и Давыдовичи. Из событий в отдельных княжествах мы упоминали о деятельности Владимирка галицкого и сына его Ярослава; видели деятельность потомков Изяслава Ярославича - Юрия Ярославича и внуков Вячеслава Ярославича, причем, однако, ничего не знаем о их волостях; из потомков Давыда Игоревича встречали известия о внуке его Борисе Всеволодовиче, князе городенском. Мы видели, что Изяславичи полоцкие по смерти Мстислава возвратились из изгнания в свою волость, успели овладеть и Минском; после Василька Святославича княжил в Полоцке Рогволод Борисович, женатый на дочери Изяслава Мстиславича; во все продолжение борьбы в Днепровской области не слышно о полоцких князьях, хотя по родственному союзу Рогволод и мог бы помогать Изяславу Мстиславичу, - знак, что он не имел к тому или средств, или времени. В 1151 году полочане не без участия князей схватили Рогволода, отослали в Минск, держали его здесь в большой нужде, а к себе приняли, вероятно, из Минска, Ростислава, сына известного нам Глеба Всеславича; но, как видно, полочане боялись, чтобы торжествующий тогда Изяслав Мстиславич не вступился за зятя своего Рогволода, и потому отдались в покровительство Изяславова врага, Святослава Ольговича северского; Глебович поклялся Святославу почитать его отцом и ходить в его послушаньи. Быть может, этот союз Ольговича с полоцким князем, врагом зятя Изяславова Рогволода, был не без влияния на враждебные действия Изяслава против Юрия, приятеля Святолавова: мы видели, что тотчас после этого союза Изяслав разоряет Городец Юрия. В областях муромских и рязанских мы видели борьбу между дядею Ростиславом Ярославичем и племянником Владимиром Святославичем: племянник действовал заодно с Ольговичем и Юрием, дядя - с Мстиславичами против Юрия, за что и был изгнан в степи к половцам сыновьями последнего; когда он возвратился, не знаем; знаем только то, что в 1147 году князья рязанские являются ротниками Ростислава Мстиславича смоленского, т. е. признают его за отца и ходят в его послушаньи; но в 1152 году тот же самый Ростислав Ярославич муромский с братьею шел вместе с Юрием на его племянников; в 1154 году видим опять вражду Юрия с Ростиславом: возвратись из-под Козельска, Юрий выпнал Ростислава из его волости и отдал ее сыну своему Андрею; но Ростислав скоро явился опять с половцами, напал на Андрея ночью, перебил его дружину; сам Андрей об одном сапоге бежал из Рязани в Муром, а оттуда - в Суздаль; наконец, в 1155 году опять встречаем известие, что Ростислав Мстиславич смоленский целовал крест с рязанскими князьями на всей любви: они все смотрели на Ростислава, имели его себе отцом. В Новгороде мы оставили князем Святополка Мстиславича; посадником, как видно, оставался по-прежнему Судила: Святополк, принявши Новгород из рук Всеволода Ольговича, не мог свергнуть старого приятеля Ольговичей; только через год или больше, в 1144 году, читаем известие, что посадничество было дано Нежате Твердятичу, также товарищу Судилину. Смерть Всеволода Ольговича и утверждение в Киеве Изяслава Мстиславича не могло переменить хода дел в Новгороде: Святополк оставался по-прежнему там князем; только отняли посадничество у Нежаты, старого приятеля Ольговичей, и дали его Константину Микулиничу, старому приверженцу Мстиславичей, за что он и страдал в заточении у Ольговича в Киеве. В 1147 году, по смерти Константина, посадником избран опять Судила Иванович, как видно, успевший примириться со стороною Мономаховичей. Между тем шла война у Новгорода с соседом Юрием ростовским: в 1147 году Святополк со всею областию Новгородскою выступил против дяди, но возвратился от Торжка за распутьем. В следующем году архиепископ Нифонт отправился в Суздаль к Юрию за миром; Юрий принял его с любовию, освободил по его просьбе всех новоторжцев и гостей и отпустил их с честию в Новгород, но мира не дал. В том же году, как мы видели, Изяслав вывел из Новгорода брата Святополка, злобы его ради, и прислал на его место сына Ярослава. По некоторым, очень вероятным, известиям, Изяслав вывел Святополка за то, что тот позволил новгородцам без его ведома сноситься с Юрием о мире; быть может, это желание новгородцев помириться с Юрием было в связи с избранием Судилы, приятеля ростовского князя. Мы видели подробности приезда Изяславова в Новгород и похода его с новгородцами на Ростовскую землю. Должно быть, пребывание ласкового Мстиславича надолго оставило в Новгороде приятную память, потому что во время борьбы его с дядею Юрием на юге, несмотря на неоднократное торжество последнего, новгородцы продолжали держать Ярослава Изяславича и враждовать в ущерб себе с ростовским князем: так, в 1149 году небольшой отряд новгородцев пошел за данью в Двинскую область; Юрий, узнавши, что новгородцев немного, послал перехватить их известного Ивана Берладника, находившегося тогда, как видно, в его службе, но Ивану не удалось перехватать новгородцев: они отбились, причем много лежало с обеих сторон, впрочем, суздальцев гораздо больше, по замечанию новгородского летописца. Но, держа Изяславича во время неудач отца его, новгородцы вдруг выгнали его в 1154 году; о причинах летописец молчит; видно только одно, что Ярослав нарушил наряд, т. е. был причиною борьбы сторон, для примирения которых новгородцы призывают из Смоленска Ростислава Мстиславича - знак, что они не хотели разрывать с Мстиславичами и киевским князем: не мог Ростислав без согласия старшего брата занять Новгород. Но и Ростислав не установил наряда; позванный в Киев по смерти Изяславовой, он оставил в Новгороде сына Давыда при самых неблагоприятных обстоятельствах, при сильном неудовольствии на последние его распоряжения; новгородцы, говорит летописец, рассердились на Ростислава за то, что он не установил у них порядка, но еще больше наделал смуты, и показали по нем путь сыну его, взявши к себе в князья Мстислава, сына Юриева; утверждение самого Юрия на столе киевском утвердило и сына его на столе новгородском. Но мы видели, что Юрий недолго был спокоен в Киеве, недолго спокойствие могло сохраняться и в Новгороде: союз всех Мстиславичей и Давыдовича против Юрия, как видно, послужил знаком к восстанию стороны Мстиславичей и в Новгороде; еще в 1156 году отнято было посадничество у Судилы и отдано старому Якуну Мирославичу; в 1157 году встала злая распря между жителями Новгорода: вооружились против князя Мстислава Юрьевича и начали выгонять его, но Юрьевич успел уже приобрести приверженцев: торговая сторона вооружилась за него, и едва дело не дошло до кровопролития. Приезд двоих Ростиславичей, Святослава и Давыда, и бегство Юрьевича дало торжество стороне Мстиславичей. Через три дня приехал в Новгород сам Ростислав из Смоленска и на этот раз успел примирить стороны: зла не было никакого, говорит летописец; уезжая из Новгорода, Ростислав оставил здесь сына Святослава, а Давыда посадил в Торжке, как видно, для оберегания границы со стороны суздальской.