Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

— Ты не знаешь мою мать, она из любого вытащит все, что угодно! — огрызнулся на него Шеймас. — Да притом твои родители не получают «Ежедневный Пророк». Они не знакомы с нашим Директором, которого выперли из Уизенгамота и Междумагической конфедерации за то, что у него шарики за ролики закатились…

— Моя бабушка сказала, что это все ерунда, — подал голос Невилл. — Она сказала, что это у «Ежедневного Пророка» крыша поехала, а не у Дамблдора. Она отказалась от подписки на него. И мы верим Гарри, — бесхитростно добавил он.

Он залез в кровать и натянул до подбородка одеяло, круглыми глазами глядя на Шеймаса:

— Моя бабушка всегда говорила, что СамЗнаешьКто вернется рано или поздно. Она говорит, если Дамблдор сказал, что тот вернулся, значит, он и правда вернулся.

Гарри ощутил прилив благодарности к Невиллу.

Все замолчали. Шеймас вынул палочку, восстановил полог на кровати и скрылся за ним. Дин лег в кровать, поворочался и затих. Невилл, которому добавить было нечего, с нежностью разглядывал свой кактус, залитый лунным светом.

Рон начал бродить вокруг своей кровати, разбирая вещи, Гарри откинулся на подушки. Спор с Шеймасом его очень задел, потому что Шеймас ему всегда нравился. Как много еще народу считает, что он лжет или сошел с ума?

Неужели Дамблдор тоже так промучился все лето, когда его сначала из Уизенгамота, а потом из Междумагической конфедерации исключили? Может быть именно злость на Гарри несколько месяцев удерживала Дамблдора от общения? Ведь в этом деле они на одной стороне, Дамблдор верил Гарри, объяснил сначала всей школе его версию событий, а потом и всему магическому сообществу. Любой, кто считал Гарри лгуном, должен был так и про Дамблдора подумать, или подумать, что Дамблдора одурачили…

Наступит время, и все поймут, что мы правы, печально подумал Гарри, когда Рон уже залез в кровать и потушил последнюю свечу в спальне. Но сколько же еще таких скандалов, как с Шеймасом, придется вынести, прежде чем это время придет.

Глава 12. Профессор Амбридж

На следующее утро Гарри не успел и носки натянуть, а Шеймас уже быстро-быстро оделся и выскочил из спальни.

Когда за дверью скрылся подол его мантии, Гарри громко спросил вслед:

— Он что, думает, что психом станет, если слишком долго в моей компании пробудет?

— Гарри, не переживай, — пробормотал Дин, цепляя на плечо школьную сумку, — Он просто…

Вероятно, объяснить мотивы Шеймаса Дин не смог и после неловкого молчания тоже вышел за ним следом.

Невилл и Рон пожали плечами с видом, что этоеголичныетрудности, но Гарри легче не стало. Сколько еще таких выходок придется вытерпеть?

Пять минут спустя, по дороге на завтрак, в гостиной их нагнала Гермиона:

— Что-то случилось? Вид у вас совершенно… о, ради всего святого!

Она уставилась на доску объявлений в гостиной, где висел большой свеженький плакат.

— Это уже переходит все границы, — мрачно заключила Гермиона, срывая объявление, которое Фред и Джордж прикрепили поверх уведомления о дате первого выходного в Хогсмеде, предстоящего им в октябре. — Рон, мы должны поговорить с ними.

Рон заметно обеспокоился:

— Зачем?

— Потому что мы префекты! — воскликнула Гермиона, когда они вылезли из прохода за портретом. — Нам положено такие вещи пресекать!

Рон промолчал. По его мрачному виду Гарри понял, что перспектива мешать Фреду и Джорджу заниматься любимым делом, ему отнюдь не улыбается.

— Ну, так что случилось, Гарри? — продолжила Гермиона, когда они стали спускаться по лестнице, вдоль которой висели портреты ведьм и волшебников прежних времен, занятых болтовней и не обращавших на них никакого внимания. — Похоже, ты на чтото страшно злишься.

— Шеймас считает, что насчет СамаЗнаешьКого Гарри все наврал, — коротко пояснил Рон, потому что Гарри промолчал.

Гермиона, вместо того чтобы возмутиться, как Гарри ожидал, только вздохнула и уныло добавила:

— Да, и Лаванда думает так же.

— Ты что, миленько обсудила с ней, правда ли я врун и самовлюбленный кретин? — возмутился Гарри.

— Нет, — хладнокровно возразила Гермиона. — Как ни странно, я сказала, чтобы она попридержала свой длинный грязный язык насчет тебя. Было бы лучше, Гарри, если бы ты перестал затыкать нам рот, потому что, может, ты и не заметил, но мы с Роном на твоей стороне.

Наступила пауза.

— Извини, — выдавил Гарри.

— Ничего страшного, — с чувством собственного достоинства ответила Гермиона, а затем покачала головой и добавила: — Разве вы не помните, что сказал Дамблдор на прощальном пиру в честь окончания учебного года?

Гарри с Роном недоуменно посмотрели на нее, и она пояснила:

— СамиЗнаетеОКом. Он сказал, что тот «одарен выдающейся способностью сеять вражду и разногласия. Противостоять этому мы сможем, лишь предъявив не менее крепкие узы дружбы и доверия…»

— Ты помнишь такие подробности? — с восхищением взглянул на нее Рон.

— Я внимательно слушаю, Рон, — поучительным тоном ответила Гермиона.

— Ну, я тоже, но я бы не смог слово в слово повторить…

— Дело в том, — с нажимом продолжила Гермиона, — что все происходит именно так, как говорил Дамблдор. СамиЗнаетеКто вернулся только два месяца назад, а мы уже начали ссориться даже друг с другом. И Шляпа о том же предупреждала: держитесь вместе, стремитесь к единству…

— А Гарри как раз вчера вечером по этому поводу удивлялся, — парировал Рон. — Если слушать Шляпу, мы должны любезничать со слизеринцами, ага, сейчас, разбежались.

— Ладно, но, по-моему, очень жаль, что к единству между Домами мы и шага не делаем, — раздраженно заключила Гермиона.

Они дошли до мраморной лестницы. Через вестибюль проходила группа четверокурсников из Равенкло, при виде Гарри они сбились в кучку, точно боясь, как бы он не напал отставших.

— Да, мы всенепременно обязаны подружиться с такими вот людьми, — саркастически заметил Гарри.

Вслед за равенкловцами ребята направились в Главный зал и еще с порога инстинктивно взглянули на стол преподавателей. Профессор ГрабблиПланк болтала с профессором Синистрой, преподавателем Астрономии, а Хагрид попрежнему блистал своим отсутствием. Волшебный потолок над головами копировал Гаррино настроение: он был печально и пасмурно серым.

— Дамблдор и словом не обмолвился, как долго пробудет эта ГрабблиПланкиха, — буркнул Гарри, подходя к гриффиндорскому столу.

— А может быть… — глубокомысленно начала Гермиона.

— Что? — хором воскликнули Гарри с Роном.

— Ну… может быть, он не хотел привлекать внимание к отсутствию Хагрида?

— Что значит «не хотел привлекать внимание»? — насмешливо переспросил Рон. — Можно подумать, его отсутствие можно не заметить.

Но прежде чем Гермиона успела пояснить, к Гарри подошла высокая темнокожая девочка с длинными черными волосами, заплетенными в косички.

— Привет, Анжелина.

— Привет, — оживленно начала она. — Как прошло лето? — и, не дожидаясь ответа, добавила: — Слушай, меня назначили капитаном гриффиндорской квиддичной команды.

— Здорово, — улыбнулся ей Гарри; он сразу подумал, что предматчевые наставления Анжелины не будут такими многословными, как были при Оливере Вуде, но это только к лучшему.

— Да, в общем, Оливер ушел, и теперь нам нужен новый вратарь. Отборочная тренировка будет в пятницу, в пять вечера, и я бы хотела всю команду видеть, ладно? Заодно и посмотрим, как новичок с нами сыграется.

— Ладно, — кивнул Гарри.

Анжелина улыбнулась ему в ответ и ушла.

— Я и забыла, что Вуд уже закончил школу, — задумчиво сказала Гермиона, садясь рядом с Роном и беря тарелку с тостами. — Наверное, команде первое время придется несладко?

— Наверно, — Гарри сел напротив. — Он был хорошим вратарем.

— А все-таки свежая кровь не помешает, разве нет? — взглянул на него Рон.

Тут в верхние окна Зала, с хлопаньем и свистом, влетели сотни сов. Они то тут, то там заходили на посадку, неся своим хозяевам письма и посылки, и забрызгивали завтракающих капельками воды: очевидно на улице шел проливной дождь. Хедвига не появилась, но Гарри даже не удивился: единственным корреспондентом у него был Сириус, а едва ли за прошедшие сутки у Сириуса появятся какиенибудь новости. Гермионе пришлось срочно отставить в сторону свой апельсиновый сок, чтобы освободить место большой и мокрой совесипухе, которая принесла в клюве промокший «Ежедневный Пророк». Гермиона опустила в кожаный мешочек на ноге совы один кнют, и сова улетела.