Герцогиня: ветер судьбы - Марианна Красовская

твой замок стоит на холме и рядом нет болот с гнусом и всякими другими насекомыми. В саду мне слуги соорудили качель, где я с сыном на руках проводила летние вечера. Элиссон Волорье садилась на лавочку рядом и читала мне книги про приключения отважных капитанов. Кажется, я понимаю, какие книги любил в детстве Арман. Часто к нам присоединялись Макеши и Жерар, который явно поглядывал на сестру Армана с неравнодушием, но каких-то знаков внимания ей оказывать не смел. Хозяйством по-прежнему управляли Регнар и его Ижен. Мне они оба нравились, я однажды, уже осенью, поймала-таки барона и увела за собой в кабинет на серьезный разговор.

– Послушайте, Регнар, доколе вы будете бегать от ответственности? – сурово спросила его я.

– Миледи?

– Жерар ваш сын.

– Воспитанник.

– Жерар ваш сын, и родила его Ижен. Об этом знают почти все в замке, не думайте, что вы это скрыли от глаз людских.

Он вдруг побледнел и закрыл лицо руками.

– Я не сужу вас, – продолжала я. – Но Жерар не заслуживает подобной жизни. Других детей у вас нет, кому вы передадите титул? Признайте его своим внебрачным сыном и наследником, так будет правильно.

– Я писал королю неоднократно, – грустно ответил барон. – Ответа не получил.

– Давайте напишем королеве, она милосердна и справедлива, – немного подумав, предложила я. – Я с ней знакома и даже немного дружна. И… Регнар… поговорите со священником. Расскажите все, как есть. Возможно, он вас тайно обвенчает с Ижен. Мы хорошо ему заплатим, это останется только между вами, зато совесть ваша будет чиста.

– Признаться, я никогда не думал об этом варианте, – сказал Регнар. – Но Ижен, наверное, согласится. Да, ваша светлость, я подумаю. И если я сам лично отправлюсь к королеве, дадите ли вы мне рекомендательное письмо?

– Разумеется, – обрадовалась я. – Сейчас же и напишу. Урожай убран, дожди пока не начались в полную силу. Поезжайте немедленно!

– Слушаюсь.

Вот так! Лишенная семейного счастья, я стремилась устроить жизнь других людей. Жерар будет дворянином, у него будет титул. Осмелится ли он тогда заговорить с Лисой о чем-то более личном, нежели погода или неудавшееся жаркое? Он хороший молодой человек, очень умный, одаренный, трудолюбивый. Надеюсь, Гленна не будет против такого зятя. Впрочем, мне хватило разума не задавать ей этот вопрос. Без меня пусть разбираются, я и так сделала все, что могла.

Дни тянулись неспешной куделью, за осенью пришла зима, а за зимой – весна. Маленький Эдди только радовал, да это и не удивительно – при таком-то количестве нянек! Рядом с ним всегда была нежная тетушка Лиса, которая обожала читать ему сказки, бабушка Гленна, подхватывающая своего первого внука на руки при малейшем писке, Макеши, который учил мальца ходить и был его бессменной лошадкой (как мы все посмеивались, у Эдди с младенчества свой гнедой жеребец). Сын был очень спокойным – явно не в маму, любознательным и практически не капризничал. Только переупрямить его было почти невозможно, он получал все, что хотел.

Я научилась ценить эту уединенную спокойную жизнь, ее неторопливость и предсказуемость. Страшно скучала по Арману, мучительно засыпая одна и просыпаясь одна. Я давно его простила – о, только бы он вернулся ко мне! Не упрекну, слова против не скажу, только бы увидеть его, прикоснуться к нему!

Когда весной растаял снег и высохли дороги, в мой замок прискакал гонец от короля. Его величество Вазилевс требовал немедленно прибыть ко двору. Что означало столь странное послание, никто из нас не понял, но встревожились все. Поцеловав сына, обняв свекровь и сестренку, я быстро собрала в седельные сумки немного вещей (в конце концов, в столице у меня теперь был свой дом, где есть все необходимое) и вместе с верным Макеши выдвинулась в путь. Верхом, потому что так куда быстрее, чем в карете. До столицы добрались мы в рекордные сроки, уставшие до изнеможения, грязные по уши, голодные и злые. Причем Макеши торопился едва ли не больше меня, что пугало. Примчались в дом Волорье, упали в постели… А утром, едва рассвело, я умылась, надела первое же попавшее под руку платье и поехала в королевский дворец. Меня приняли немедленно, провели в приемную к его величеству.

Король ничуть не поменялся: тот же лукавый прищур карих глаз, те же каштановые кудри, то же выражение лица – надменно-усталое.

– Прошу вас, сядьте, Иветта. У меня для вас плохие новости.

Я немедленно осела на указанный стул.

– Вы не та женщина, от которой стоит скрывать дурные вести. Вы сильная, я уверен. Две недели назад в гавань вернулись корабли: “Морская звезда” и “Чайка”. Они сопровождали корабль вашего супруга к Ильенским островам. Внутрь архипелага их не пустили, туда зашел только “Сердце Севера”. Остальные ждали, жили на ближних островах, налаживали торговые связи, впрочем, неважно. А потом вернулся единственный выживший с “Сердца Севера”. Соболезную, герцогиня. Муж ваш,. по-видимому, погиб вместе с кораблем и всей командой. Выживший рассказывает ужасные вещи, думаю, вам не стоит об этом знать.

– Погиб? – тупо повторила я, не понимая.

– Да, погиб. Вы вдова, герцогиня. Я не хотел сообщать вам письмом, посчитал, что личная беседа будет правильнее.

Он говорил что-то еще: что мне положена компенсация, доля прибыли от торговли, что сын Армана никогда не будет ни в чем нуждаться, но я уже не слушала. Погиб вместе с кораблем и командой. Нет, я решительно отказываюсь в это верить! Не имеет он права погибать, я еще не плюнула ему в лицо за то, что он сбежал!

Поднялась, натыкаясь на мебель, ничего не видя, не слушая криков его величества вслед. Макеши поймал меня в галерее, вывел в сад, усадил на лавочку и испытующе заглянул мне в лицо.

– Мне сказали, что Арман погиб, – засмеялась я, прижав ледяные ладони к пылающим щекам. – Представляешь, какая глупость?

29. Острова

Пьянка в племени О-охо продолжалась пять дней, пока окосевший Арман не взвыл в голос. Не для этого он сюда приехал, ой не для этого! Он вдруг обнаружил себя с туземной хижине и совершенно голым, а на плечо и грудь были нанесены странные узоры: круги, треугольники и в центре этого безобразия, на плече – схематическое изображение черепахи. Судя по воспаленной красной коже – тату. Вот только этого ему и не хватало!

Едва сумел встать,