Пилот Империи - Макс Крайм

Он потрясённо выдохнул, но как можно незаметнее, стараясь не привлекать к себе много внимания.

– Охренеть можно! У меня пилот – сенс, а я об этом ни сном – ни духом! Твою же рвать! Что-раньше-то молчал?

– А ты бы подписал тогда со мной контракт? Позволил бы быть на корабле?…

– Нет, конечно!

– И я о том же. Психов, как и сенсов недолюбливают, и часто не видят между ними разницы.

Его борода гневно встопорщилась.

– Макс, морду бы тебе набить!

– Не поздно? – спросил я. – Да и потом бил уже.

– Поздно, то поздно… – искренне и огорчённо протянул Костров. Ещё немного посокрушался про себя, но потом с небольшим энтузиазмом произнёс: – Зато теперь, мы с тобой точно выберемся!

Настала моя очередь тихо удивляться:

– Каким образом?

Он довольно оскаблился.

– Не знаю! Но предчувствие хорошее появилось… Ты это, – он оглянулся по сторонам, зафиксировал, что рядом никого, и понизил голос ещё больше, – Сходи на встречу со стариком в сером, или кто он там. Я думаю, он не связан с Гораксом. Кроме прочего уж он то наверняка сумел прочитать и наши мысли, и даже дал явный намёк через меня. А если и связан, то тем более нужно, соблюдая максимум осторожности. В общем будь он от местных… Отдыхали б мы с тобой сейчас в мясорубке.

Шикарно успокоил – я аж поёжился от такой перспективы! Как там повернётся ещё не известно, может даже к нашей пользе – переговорщика не присылают тогда, когда могут прислать вооружённый эскорт, а вот если не пойдёшь пришлют наверняка.

– По мне, пропадать, так вместе!

– Без Бэ!

Местный жаргон который раз успешно входит в наш обиход, ассимилируемся, ё-ма!

Далее, не вдаваясь в мрачные размышления, Серж оптимистично хлопнул меня по плечу, и двинул обратно в камеру, считая разговор законченным. Что ж выбор сделан. Я ещё раз бросил взгляд вниз на упорно качающихся головорезов Варана. Неужели, наконец забрезжил шанс, которого мы с другом так долго ждали – и все приготовления были не напрасными. Затем отвернулся и направился следом за напарником в камеру. Перед ночной вылазкой следовало немного поспать – может этот ночной демарш действительно окажется последним в моей жизни.

Самое интересное, что волнения практически не было.

Тоже последствия внушения?!

Кстати, я потом взглянул на клочок бумаги. Там стояла дата и время грядущего поединка.

Ночь. Уже примерно два часа, как должны были пустить сонный газ. Мы лежали, напряжённо вслушиваясь во мраке. Наверняка минуло полночь, а замки камер после отбоя все оставались запертыми. Я вставал и проверял три раза. Абсолютная тишина не давала нам покоя. Оговоренный срок вышел, но сомкнуть глаза и предаться спокойному сну не мог не один.

– Может старик так пошутил над нами?

Меня передёрнуло:

– Не хотелось бы…

– А вдруг. Кто он такой вообще, и с чего мы должны ему верить? – Костров в принципе был прав. Что мы знали о человеке, который назначил нам встречу. Кто он – мощный телепат, или буйный сумасшедший с телепатическими способностями, по своей прихоти скрывающийся от хозяина «Арены». А может, и работающего на него. Проверить не возможно.

Темнота и неизвестность вообще не способствуют позитивным мыслям. Вокруг только выматывающая нервы тишина.

В который раз я подумал о Прайме. Сколько, вот также лежа уткнувшись носом в стену, я вспоминал. Зеленые луга родной планеты. Дом, где прошло моё детство. Родственников… Они никогда не узнают, где сгинул их любимый сын, внук и брат. Думаю, моё последнее сообщение с Таники уже давно должно было дойти до них. В нём я рассказывал всю подоплёку моего исключения из академии, тревоги и волнения что преследовали меня после этого, новые надежды. Я до последнего надеялся вернуться в отчий дом если уж не знаменитым пилотом, то по крайней мере преуспевающим торговцем. Которым могли гордиться все, даже отец – где бы он ни был сейчас. Холодная мысль пронзила меня. А что если мой родитель тоже попался в ловушку к пиратам, и точно так же сгинул, в безвестности на окраине галактики. Всё что мы о нём знали – исчерпывалось информацией из писем десятилетней давности.

Замки еле слышно щёлкнули. Я почувствовал, как быстро возросло напряжение внутри нашей камеры. Вскочили все. Чутко вслушиваясь в темноту, на цыпочках прокрались к двери. Я отстранил Грека в сторону и припал ухом к переборке дверного проёма. Тихо. Потянулся сознанием чуть дальше – никакого намёка на шевеление эмоций. Ещё немного послушав тишину, я вытер обильный пот со лба. Хаотичные и непостоянные занятия экстрасенсорикой, всегда отнимали у меня кучу сил и энергии. Поэтому я хоть и освоил парочку простых приёмов, в обычной жизни всячески старался избегать их применения на практике.

Тихо прошептал назад:

– Кажется никого…

– Уверен?

– Был бы уверен, так и сказал бы. – Теперь я отодвинулся в сторону, уступая очередь лезть вперёд напарнику. Костров придвинулся ближе к двери, на ощупь провёл рукой по открывающему сенсору и ничего не произошло.

Дыхание капитана участилось, стало не ровным.

– Это что за шутки?

Я чувствовал себя немногим лучше, но выдвинул предположение.

– Может попробуем вручную.

В четыре руки мы упёрлись в дверь и попробовали сдвинуть в сторону. Та отошла на удивление легко. Напарник чуть было не свалился на меня – настолько это вышло просто. Я сглотнул нервный комок в горле. Вся тюрьма была обесточена, не горели даже вышки охранников.

– Что делать будем? Не видно не хрена!

Адреналин бил через край. Два с лишним месяца прожить под жёстким надзором. Привыкнуть, что тебя запирают в камеру на половину суток, изредка глушат слезоточивым дымом, сносить поношение от охраны, обороняться от бандитских замашек других заключённых, жестко пресовать других… А тут выбраться – вот так вот легко из собственной камеры, в середине тёмного цикла. Подобное поведение среди местных попадает под неминуемое смертельное наказание. Адреналин бил через край. Кому как, а мне это казалось даже слишком! Но на другой чаше весов находилась незавидная участь раба – живой игрушки кровавых побоищ, до тех пор, пока тебя самого не прикончат и не сбросят в дробилку. Желание выйти на свободу было сильнее, а значит стоило идти на риск!

Проделать путь по длинному этажу, спуститься вниз, добраться до тренажёрного зала на сомнительную встречу с человеком, легко ломающим психологические барьеры и так же легко отключающего электроэнергию – задача не из лёгких. Особенно если делать это в темноте.

– Я поведу вперёд, остальные держитесь за пояса друг друга. И осторожней ступайте.

С малых лет никакая темнота не была для меня большой проблемой в том плане, чтобы добраться куда-либо. Особенно если я уже проделывал этот путь при свете дня. Другое дело если под тёмным покровом прятался кто-то ещё: в нашем случае это могли быть как охранники, так и враждебно настроенные заключённые. Но будем надеяться, что внутреннее чутьё меня не подводит. Газ сделал своё дело, и в казарме гладиаторов все кроме нашего небольшого отряда спят.

– Слышали его? Строимся, – раздался сзади тихий голос Грека, в этот раз он не сомневался, и тут же крепкая рука ухватила меня за верёвочный пояс, придерживающий мешковатые штаны. – Идём след в след. Как доберёмся до места, рассредоточиваемся по залу и действуем, как договорились. Всем всё ясно?

– Да, – нестройно отозвались ещё двое из нашей группы. Оба гладиатора были единственные кому мы могли более-менее доверять из всей остальной кодлы заключённых. О том, чтобы идти на встречу только вдвоём, не могло быть и речи. Поэтому Костров взял на себя труд подобрать нескольких парней для предстоящей прогулки по ночной тюрьме. Выбор пал на двоих парней из тех, кто не казался нам распоследними сволочами и с кем мы худо-бедно общались. Должен признать Ордо и Берд показали себя нормальными парнями. Несмотря на своё полууголовное прошлое, они имели внутренний кодекс и старались придерживаться его. Оба втихомолку ненавидели и охрану, и компанию отморозков с Вараном. Эти двое так же как и мы, жаждали покинуть рабство внутри «Колизея». Словом, слишком долго уговаривать их не пришлось, и сегодня ночью мы надеялись если не сбежать, то сделать существенный шаг на пути к этому. Ну, или продать свою свободу как можно дороже, в том случае если в тренажёрке ждала ловушка.

Каждый из нас вооружился острой заточкой, сделанной из обломков, с величайшим трудом и риском раздобытых, на круглой площадке для битв. Против охраны в современной броне это оружие, конечно, было слабоватым. Никаким – если сказать больше. А вот против других заключённых – в самый раз.