Неизвестный 1941 - Алексей Валерьевич Исаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В своих мемуарах Гейнц Гудериан датирует первую встречу своих подчиненных с танком Т-34 2 июля 1941 г. Он пишет, что именно тогда советские войска «впервые применили свои танки Т-34, против которых наши пушки в то время были слишком слабы». Однако уже 27 июня 29-я моторизованная дивизия докладывала:
«На Зельвянке повторяющиеся атаки крупных сил противника при артиллерийской и танковой поддержке. Массированные атаки пехоты многократно отражены в рукопашных боях. Крупные моторизованные колонны уничтожались артиллерийским огнем. Уничтожено около 20 боевых машин, в том числе несколько 45-тонных танков»[132].
С одной стороны, Гудериан может быть формально прав: 27 июня состоялась первая встреча соединения 2-й танковой группы с танком КВ, а 2 июля — с Т-34. Позднее мы еще рассмотрим события 2 июля, с ними тоже не все так просто. Но в любом случае странно, что «быстрый Гейнц» ни словом не обмолвился о встрече с советским танком нового типа уже в июне 1941 г. С одной стороны, конечно, мелочь. С другой стороны, закрадывается мысль о лукавстве мемуариста. Советские Т-34 всегда появляются очень вовремя — чтобы объяснить текущие неудачи 2-й танковой группы.
Возвращаясь к прорыву 10-й армии, приходится с сожалением констатировать, что советских документов по принятым командармом-10 решениям у нас попросту нет. Мы можем судить о характере действий частей и соединений армии по немецким данным. По состоянию на середину дня 26 июня немцы видели активное движение от Волковыска к Зельве. На снимках немецкого самолета-разведчика, пролетевшего над этим районом, идентифицировалось следующее:
«13.43–10 км восточнее Белостока — 48 грузовиков, 10 тягачей с артиллерийскими передками, 20 танков.
13.44–17 км восточнее Белостока — артиллерия на конной тяге, 16 артиллерийских тягачей, 53 боевых машины; 18 км восточнее Белостока — тягачи с орудиями, 3 грузовика; 19 км восточнее Белостока — 3 артиллерийских повозки (упряжки по 6 лошадей), 18 боевых машин; западная окраина Гродека — 29 артиллерийских тягачей с прицепами, 58 грузовиков, 5 танков.
13.46 — юго-восточная окраина Гродека — 28 моторизованных транспортных средств, 12 моторизованных артиллерийских тягачей; восточная окраина Гродека — 7 грузовиков, 4 танка.
13.58 — начало колонны 1 км восточнее Гродека — 206 грузовиков, 17 танков.
14.05 — от Волковыска на восток — 34 грузовика, 13 танков.
14.09 — окраина Зельвы — 8 грузовиков; 1 км восточнее Зельвы — 59 танков развернутым строем.
15.34 — Деречин — 50 грузовиков»[133].
Гродек — это населенный пункт примерно на полпути от Белостока до Волковыска. Разумеется, все эти танки и автомобили не несли на крышах надписей, указывающих на их принадлежность к тем или иным частям. Советские стрелковые дивизии июня 1941 г. часто имели достаточно многочисленный автопарк. Таким образом, точно сказать, какие именно соединения сфотографировал немецкий самолет-разведчик, невозможно. Однако обилие танков позволяет с большой степенью вероятности предположить, что подразделения в районе Гродека принадлежали к танковым войскам. Скорее всего, они являлись частями отступающей с рубежа реки Нарев 4-й танковой дивизии, а группа Болдина двигалась на восток в голове колонны.
Немецкий исследователь белостокского «котла» Хейдорн отмечает интересную деталь: «Во многих донесениях немецких летчиков говорится о том, что находившиеся в это время в районе Зельвы танки и автомобили часто имели на капотах флаги со свастикой, как это было принято у немцев. Очевидно, именно группа Болдина во время своих частично успешных атак смогла захватить несколько таких флагов»[134]. Версия почти фантастическая, но имеющая право на существование. Не исключено, что в отсутствие в воздухе собственной авиации советские танкисты, и водители автомашин могли использовать флаги со свастикой для введения в заблуждение надоедливых пилотов Люфтваффе. Тем более группе Болдина изрядно досталось от VIII авиакорпуса под Гродно. Возможно, именно тогда была впервые опробована эта хитрость. Под Зельвой, в непосредственной близости от немецких частей, такой прием был как нельзя кстати. В условиях маневренных боев, без четкой линии фронта, немецкие летчики могли действительно опасаться атаковать машины с флагом на капоте, боясь попасть по своим.
Данные немецкой воздушной разведки позволяют сделать еще один важный вывод. Настоящей головной болью для Голубева и его штаба стало выдвижение в район предполагаемого прорыва артиллерии. Выше уже было сказано, как части 29-й моторизованной дивизии отражали советские атаки — огнем артиллерии. Для успешного прорыва нужно было немецкую артиллерию хотя бы на время подавить. В соответствии со снимками немецкой воздушной разведки основная масса тяжелой артиллерии в середине дня 26 июня находилась на шоссе между Белостоком и Двореком. Из-за низкой скорости тракторов она могла начать развертывание в районе Зельвы самое раннее через 24 часа. В ситуациях, подобных окружению под Белостоком, низкая подвижность советской артиллерии играла если не решающую, то очень важную роль. Танки можно было быстро перебросить в нужную точку, но они одни не могли решить исход боя. Артиллерию 10-й армии нужно было снимать с обращенного на запад фронта и перебрасывать на значительное расстояние глубоко в тыл армии, под Зельву. Маршевые характеристики тягачей приводили к тому, что орудия прибывали слишком поздно, чтобы сказать свое веское слово и спасти окружаемую армию.
Так или иначе, основной ударной силой в ходе прорыва неизбежно становились оставшиеся на ходу танки 6-го механизированного корпуса. Относительно того, как планировалось осуществлять прорыв, приходится судить по показаниям одного из участников событий уже в немецком плену. Это был «командир танковых войск» при штабе 10-й армии. Сам приказ был пересказан разведывательным отделом штаба 29-й моторизованной дивизии по показаниям пленного следующим образом:
«Оперативный приказ обеим танковым дивизиям (имеются в виду 4-я и 7-я тд 6-го мк) от 27 июня: достичь рубежа Зельвянки 28 июня, рубежа Щары 29 июня. Попытка прорваться на восток, двигаясь из Щары в северо-восточном (7-я тд) и юго-восточном (4-я тд) направлениях. Последняя заправка в Волковыске; здесь половина запасов погибла под бомбами»[135].
Здесь также следует сказать, что контрудар группы Ахлюстина был последней операцией 10-й армии, организованной непосредственно штабом Голубева. Вечером 27 июня был отдан приказ «отводить войска полковыми колоннами до старой гос. границы, на которой предполагалось, что командованием фронта организована оборона». 28 июня штаб 10-й армии перемещается в Деречин и теряет связь с подчиненными ему корпусами. Вечером 28 июня штаб Голубева начинает отход к старой госгранице и
