Изабель - Жан Фрестье

— Вы заметно подросли со времени нашей последней встречи, — сказал он, обращаясь к Маривонне. — Простите меня, но я запомнил вас еще ребенком. Правда, это было прелестное дитя.

— Так ведь уже прошло целых два года.

— Да, вы правы. Не сердитесь на меня. Со мной недавно произошел забавный случай. Встречаю я случайно одну из моих кузин, а она знакомит меня со своим любовником. Я должен объяснить вам, в чем, собственно, дело. Моя матушка после смерти моего дяди взяла к себе мою двоюродную сестру. И в квартире, где я долго жил лишь с родной сестрой, появилось множество всяких игрушек и кукол. И вот когда я увидел перед собой любовника моей кузины, у меня закружилась голова. Я посадил кузину в такси и привез в этот дом, чтобы посадить на этот диван. Мне надо было как следует рассмотреть ее, чтобы понять, какая разница лет нас разделяет.

— Маривонна в самом деле очень молодая, — заметил Поль.

— И это хорошо. Я вовсе не осуждаю ее.

— За что ты можешь осуждать?

— Ты не понимаешь, — сказал Макс, поднимаясь со своего места. — Не знаю почему, но ты всегда цепляешься к моим словам.

— Да ничуть.

— Тогда выслушай меня. Я сейчас постараюсь все объяснить. Разумеется, что присутствующая здесь Маривонна — прелестная молодая женщина. И я вслед за тобой преклоняюсь перед ней. Вот моя кузина — совсем другое дело. Это одна из тех глупостей, которую человек совершает в тот момент, когда кажется, что почва уходит из-под его ног. И когда все позади, то перед ним возникает новая, еще более сложная проблема.

— Ничто не проходит даром, — сказал Поль.

— Да, это в самом деле так. У каждого должны быть свои береговые ориентиры, которые нельзя терять из виду. Понимаешь, словно ты плывешь на корабле по морю во время высокой волны.

— Бывают такие моменты, когда берега и вовсе не видно, — сказал Поль.

— Вот в этом-то и дело. Мы с тобой пьяные моряки и потому теряем из виду бакены, а на суше способны заблудиться в трех соснах. Постой, совсем недавно я написал кое-что на эту тему. Хотите, я прочитаю вам? Маривонна, вам не будет скучно?

— Напротив.

Он порылся в кипе бумаг на столе.

— Нет, все не то. Какой бордель! Вот письмо от Андре Ламбера по поводу одной моей статьи, которая была напечатана в «Рапид».

— Несколько дней назад я встречался с Андре.

— Да, знаю. Возможно, мы увидим его сегодня у Махона. Впрочем, что там еще делать? Вот я и поговорю по душам с твоим Ламбером.

Он прочитал вслух письмо Ламбера. Поль слушал довольно рассеянно и потому не понял, что в этих пространных рассуждениях могло вызвать столь сильный гнев Макса. Но он предпочел промолчать.

— Давай лучше поговорим о вехах и бакенах.

— Согласен.

Макс отпил глоток вина и уселся поудобнее в кресло.

— Для начала надо, чтобы я объяснил тебе…

— Нет, ничего не надо объяснять. Сначала почитай, а потом поговорим.

Макс читал с интонацией, присущей всем авторам, когда они со сцены, не доверяя собственной памяти, читают по бумажке свои сочинения. Подобное сравнение навело Поля на мысли об Изабель. Чем-то она сейчас занимается? И все же он прислушивался к тому, что читал Макс. Речь шла о любовном приключении с кузиной. Это был продолжительный экскурс в прошлое, без которого немыслимо и будущее. У Поля не выходило из головы недавнее высказывание Макса по поводу молодых женщин. Нельзя сказать, чтобы он не любил их совсем, но они мало интересовали его. Однажды, рассказывая об одной из таких крошек, время от времени возникавших на его жизненном пути, он признался: «Я показал ей, что такое любовь по-стариковски. Совокупление голодного зверя. Мне казалось, что она переломится пополам. Клянусь, что после этого она добрых полчаса не могла прийти в себя». Рассказ приятеля Поль воспринял как вызов, брошенный в адрес его собственного мужского достоинства. Следует признать, что Макс был моложе его.

Макс закончил чтение.

— Великолепно, — произнес Поль.

— А вам понравилось?

— Очень, — ответила Маривонна.

— Что касается меня, — сказал Макс, — то мне нравится то место, где упоминается о морских птицах.

Он еще раз прочитал отрывок, который считал лучшим.

— Хорошо, замечательно, — сказал Поль.

Маривонна одобрительно кивнула головой. Поль вдруг почувствовал к ней теплоту, которую невольно испытывают к человеку, разделяющему ваши взгляды.

— Ты знаком с моей дочерью? — спросил вдруг Поль.

— Нет, — ответил Макс.

— Она очень красивая. Мы заедем за ней по дороге к Махону.

— Дорогой, ты нас балуешь. — С бокалом в руке Макс мерил шагами комнату. — Надеюсь ты предупредил Махона, что будешь не один. Ты же знаешь, как он пунктуален в том, что касается протокола.

— Вообще-то я звонил ему. И ему, как мне кажется, безразлично, с кем я буду.

У них оставалось еще немного времени. И прежде чем вызвать такси, они вновь приложились к бутылке виски, словно спешили взбодриться перед дорогой. Макс собирался в гости так основательно, словно отправлялся в отпуск. Сначала он долго искал ключи, затем кошелек. Он хотел оставить на двери записку для домработницы, которая приходила поздним вечером после уборки служебных помещений на первом этаже. И только когда в десятый раз Макс проверил свои карманы, он заявил, что готов идти с ними в гости.

И первое, что сказал в такси Макс, обращаясь к Изабель, это то, что, она, хотя и красавица, ничуть не похожа на Поля.

— Ваш отец, по всей видимости, также недурен собой, — добавил он из вежливости.

— Правда, она не похожа на меня? Чем больше я смотрю на Изабель, тем меньше нахожу сходства между нами.

— Похоже, что тебя это весьма радует. Какой странный отец! Судьба послала тебе в дочери самую прелестную блондинку на свете, а ты готов отказаться от нее. — Он усмехнулся. — Как-то подозрительно все это выглядит.

Когда на улице Бурдоне они расплачивались с шофером, то из стоявшего впереди такого же такси вышел подтянутый и помолодевший Мативо в коротком пальто. Увидев девушек, он присвистнул от восхищения. И тут же начал делиться с приятелями своими впечатлениями по поводу матча регби. Вот так все вместе они и вошли в обширный вестибюль стоявшего напротив дома. Народу собралось уже достаточно много. Можно сказать, что вестибюль был забит битком.

— Черт возьми! — воскликнул Мативо и попятился назад. — Туда не войти! Заглянем-ка лучше в бистро на углу. Пошли, я приглашаю.

Похоже, что его испуг был искренним. Все вместе принялись упрашивать его.

— Ты не бросишь нас? Идем, старина. Ведь не первый раз мы будем потеть вместе.

— Махон выписал виски непосредственно из Шотландии. И целыми бочками, — заметил Макс.

Они разделись. Поль положил в карман своего пиджака номерки от вешалки, где оставили пальто Маривонна и Изабель. Взяв под локоть справа от себя девушку в белом платье, а слева — в черном, он провел их в первый огромный зал. Поль был потрясен, с какой ловкостью Махон без конца лавировал от входной двери к первым накрытым столам. Гостеприимный хозяин, он помнил обо всем. Каждого вновь прибывшего, независимо от того, шла ли речь о знакомом человеке или он видел его впервые в жизни, он приветствовал как лучшего друга. «Таких типов можно еще встретить только во Французской академии», — подумал Поль. В его-то годы и такое тяжкое испытание! В этот вечер с Махоном не поговоришь. На худой конец придется поискать среди гостей его супругу. Словно пчелиную матку, ее всегда окружает самая плотная толпа. Любой из гостей мог подойти к ней, приложиться к руке, улыбнуться в знак благодарности, когда она соизволит прошептать: «Очаровательная личность». И когда все закончится, она будет вспоминать об этом приеме, как о дурном сне. Поль представил своих друзей Данферу, молодому лысеющему кинодеятелю на пути к звездному Олимпу. Он был известен тем, что предпочитал снимать в своих фильмах начинающих красивых актрис. Внимание молодого человека почему-то привлекла больше Маривонна, чем Изабель. В то же время он без конца морщился от резкой боли в желудке.

— Эта чертова язва, — пожаловался молодой человек.

— Выпейте немного крепкой водки, — посоветовал Поль.

— Но я только этим и занимаюсь. Было бы досадно из-за какой-то язвы желудка впасть в белую горячку.

Изабель казалась задумчивой.

— Ты скучаешь?

— Нет, но весь этот шум и гам утомляет меня.

Он чмокнул ее в макушку и, слегка подтолкнув, направил в относительно спокойный угол, неподалеку от которого маячили фигуры двух долговязых спорщиков — Андре Ламбера и Лафлера. Последний, похоже, был в ярости и не стеснялся в выражениях. Ламбер кивком головы пригласил Поля подойти поближе.

— Твой друг Макс переходит на оскорбления. Может, ты утихомиришь его?

— Нет, мой дорогой Ламбер, я не сказал еще ничего оскорбительного для вас. И в душе считаю вас хорошим человеком. Если бы я хотел оскорбить вас, то нашел бы какой-то другой способ. Я лишь довожу до вашего сведения, что полностью не согласен с вами. Нельзя говорить о Милисии таким ядовитым тоном, как это делаете вы.