Паутина дорог (СИ) - Канра Дана

Раньше Дейне не раз приходилось жить или гостить в чужих домах, отмечая различия и сходство в архитектуре и убранстве. Как писательница, она привыкла к красивым изыскам, видела прекрасное в окружающем мире, и много думала об этом. Будь Дейна художницей, ей удалось бы перенести увиденное на холст, но она сомневалась, что это проще словесного описания.

В тот странный вечер девушка согласилась помочь епископу Ульриху, но при условии, которое пообещала озвучить утром. Сделала она это неспроста. Будучи добрым и словоохотливым вечером, епископ мог легко и просто поменять свое мнение утром.

Она сладко спала всю ночь, а утром с удивлением обнаружила, что, несмотря на трудный путь, холод и проблемы, ей удалось не заболеть. Здоровье всегда подводило Дейну в зимние холода, и только огненная магия помогла девушке не подцепить злую лихорадку.

Епископ, неожиданно оказавшийся добряком, ждал ее в той же обеденной.

— Доброе утро, Ваше Преосвященство, — робко поздоровалась она.

Почему-то в этом большом и пустом доме Дейна чувствовала себя неловко и неуютно, как и подобает настоящей пленнице. Вчера Ульрих назвал истинную причину, побудившую его доставить ведьму в свое жилище, но сегодня даже эти его успокаивающие слова казались опасными и подозрительными. Что, если это ловушка? Проверка на склонность к еретическим преступлениям?

— Доброе утро, дорогая княгиня, — его голос звучал по-отечески тепло, а глаза светились радостью и добротой. — Прошу, присаживайтесь. Повара сегодня потрудились на славу.

Дейна не заставила себя уговаривать, но кусок не лез ей в горло.

— Вас что-нибудь тревожит? — догадался Ульрих, заметив ее мрачное лицо и грустный взгляд. — Или вы боитесь мне довериться?

Сглотнув, Дейна перестала кромсать ножом ни в чем не повинную яичницу, и опустила столовые приборы на тарелку. Легкий стук металла об фарфор отозвался коротким и слабым звоном. В комнате застыло густое напряжение.

— Отчего же? — она откинулась на спинку стула, внимательно наблюдая за выражением его лица. — Просто мне нужны доказательства ваших слов.

— Не верите духовенству?

— Не верю никому.

Последние слова она холодно отчеканила, словно разговаривала с врагом.

Два выразительных, пылающих взгляда пересеклись. Епископ первым отвел глаза.

— Хорошо, — пробормотал он надломленным голосом. — Я продемонстрирую вам свои навыки. Но вам стоит знать, что они не безупречны.

— Это не беда, Ваше Преосвященство, — заверила Дейна собеседника, снова почувствовав твердую почву под ногами и оттого развеселившись. — Все начинают с малого.

— Полагаю, это не единственное ваше пожелание?

— Верно… — Дейна запнулась, боясь, что вот-вот обнаглеет и будет проклята или предана анафеме. — У меня есть несколько условий.

— Конечно, — епископ, судя по быстрому согласию, был готов на все, что угодно, ради ее положительного ответа.

— Первое. Если сюда приедет мой жених или мой господин, — Дейна нарочно выдержала долгую паузу, — или они оба, вы не станете препятствовать их общению со мной.

Она хотела бы упомянуть о матери, но твердо знала, что Лилиана сюда не придет. И даже надеялась на это в глубине души, зная, что мать продолжает считать ее несмышленой девочкой, несмотря на возраст.

— Конечно, — легко согласился Ульрих, но выглядел при этом обескураженно, словно у него отобрали славный план. — Я и не думал…

Дейна задумчиво посмотрела на белый сводчатый потолок.

— Второе… Вы делаете все, что в ваших силах, чтобы инквизиция перестала охотиться на одаренных магов. И вообще на магов.

Ей удалось замолчать и закончить фразу в нужный момент, избегая неудобных для епископа слов. Ведь он если не знал про обвинения одаренным тройняшкам и их младшей сестре, то точно догадывался, и это уже ставило его в невыгодное перед ней положение. Одаренные спасают одаренных, а не подвергают их жестоким мучениям.

— И это я исполню, — сообщил Ульрих без прежней растерянности, но и без прежней доброты.

— Благодарю вас. А третье условие я оставлю на будущее. Если оно мне понадобится.

Епископ криво улыбнулся в ответ и принялся за завтрак, старательно избегая встречаться с Дейной взглядом. Он, верно, считал, что схваченная церковниками девчонка будет молить сохранить ей жизнь, а не держаться с достоинством и требовать своих правил игры.

С того дня началась проверка знаний и умений епископа Ульриха.

* * *

Церковник не солгал и не слукавил — ему действительно были подвластны все четыре стихии. Но хорошо он владел лишь Водой и Воздухом. Контролировать Огонь Ульрик не умел, слабое пламя срывалось с его протянутой руки всякий раз, когда он пытался поджечь сложенные на снегу сухие ветки. Обычно магический огонь нельзя потушить простой воде, но этот огонь был слишком слабым и мгновенно умирал в сугробе.

— По крайней мере вы сможете потушить чужой Огонь, — попыталась Дейна утешить мужчину, видя его расстроенное лицо.

— А Земля?

— Вы должны сами пробудить в себе эту силу. Ведь раньше у вас получалось?

— Не то чтобы… Дар стихии Земли был очень нестабильным, и я старался его не применять.

Дейна не стала упрекать епископа, хотя ее так и подмывало заметить о недопустимости скрытия одной из стихий. Как только хотя бы одна слабеет, остальные рано или поздно теряют опору. Но ведь в этом не было никакой его вины.

За следующие три недели Ульрих развил магию Воды до основного уровня. Этого было достаточно, чтобы вызывать небольшие ручейки или даже фонтаны магической воды, но последнее требовало куда больше усилий. Более сильный уровень оставался ему недоступен, да и не нужен. Епископы обычно не атакуют противника мощным водным потоком — они используют более мощное оружие.

Оставшиеся два зимних месяца они посвятили изучению Воздуха и Земли. Дейна не стала заострять внимание на магии Огня, понимая, что эта стихия все еще остается любимой для инквизиции. В доброту и благие намерения якобы перевоспитавшегося церковника поверить невозможно. Дейна была понимающим человеком, но предпочитала держать свое доверие крепко-крепко, не разбрасываясь им бесцельно и бездумно.

На ее счастье епископ сам забыл про Огонь, из-за своего усердия к другим стихиям. А когда вспомнил, было поздно. Конец зимы неумолимо приближался, и ему следовало отпустить Дейну восвояси.

— Напомнить вам про третье условие? — весело спросила Дейна вечером, в последний день этого странного обучения?

Они стояли в том же внутреннем дворе, скрытом от посторонних глаз. Под ногами чернели проталины, за высоким забором тихо покачивались от ветра ослабевшие и голые стволы деревьев, покрытые шапками снега. На севере теплеет позже, чем на юге, и снег растечется звонкими ручьями только в следующем месяце.

— Да, моя дорогая, — растрогано ответил епископ. — Конечно, говорите.

— Я желаю, чтобы вы отпустили меня с миром, как и обещали. Без подвохов и угроз.

Епископ охнул и покачал головой.

— Дейна… — проговорил он с укоризной. — Вы ведь могли пожелать денег, положения в обществе…

— Я сама заработаю и добьюсь их, — ответила она с милой улыбкой. — А свободу и жизнь нельзя добиться, но можно беречь и хранить.

Он обиженно поджал губы.

— Неужели вы думали, что я соберусь отправить вас на костер сразу после обучения? И скомпрометирую себя?

— Церковники изобретательны.

Ульрих глубоко вздохнул и не стал спорить. Видимо, слова Дейны были правдой.

— Хорошо, воля ваша, но я и не собирался вас тут удерживать.

— Славно, — бросила девушка, не очень-то горя желанием выслушивать его оправдания. — Мне холодно, я хочу пойти в дом.

Она первая направилась к приоткрытой двери, не оглядываясь, а сзади неотступно следовал Ульрих, скрипя тяжелыми сапогами по снегу. Дейне не нравилось, когда кто-то шел сзади. В детстве ее напугали злые мальчишки, подкрадываясь со спины и крича на ухо. Они считали это невероятно остроумным и забавным, а она с малых лет познакомилась с подлостью.