Теневая Линия. Ловцы звёзд. Звёздный Рубеж - Глен Кук

— Благодаря приказу твоего отца. Он потом пожалел, что отправил тебя одного. Сказал, что тебе нужен телохранитель и советчик в трудные времена, которые наступят после рейда.

— И все-таки как ты выжил?

— Конечно, это было непросто. Космические пехотинцы высаживались по периметру. Мы убили всех производителей и полевых рабочих, которые меня знали. Я оделся как дикое животное. Первые из десантников застали меня во главе толпы, атакующей коттедж для гостей. Я выл, улюлюкал и швырял копья, словно пещерный человек.

Диф нахмурился.

— Это был коттедж Дарвонов, Диф. К тому времени отец твой определил, что рейд устроили с их подачи. Им обещали десять процентов от прибылей Префектласской Корпорации и все владения Норбонов. Таким путем они собирались заполучить Осирис. Вполне возможно, что животные не нарушили бы уговора. Борис Шторм — достойный человек. Полагаю, прикончив его сангарийских партнеров, я избавил Шторма от душевных метаний.

— А все из-за того, что отец мой не желал никого пускать на Осирис.

— Кто сеет ветер, тот пожнет бурю. Твой отец слишком ревностно оберегал свои богатства, подлинные или мнимые. Хотя он правильно оценивал Дарвонов, предвидя, что они бездарно растранжирят этот Хулар.

— Ну а если говорить о нашей Семье, какие у нее перспективы?

— Вендетта против Дарвонов. Я восстановил связь с твоим Домом в Метрополии. Дарвоны оправились после удара, младшие сыновья уже обзавелись потомством. А в Доме Норбонов — раскол. Существует группировка Дифа, хотя и малочисленная. Ее члены до сих пор надеются, что ты вернешься и поведешь их на Осирис. Другая фракция, укрепляющаяся день ото дня, требует провозгласить нового Главу — им хочется прибрать к рукам то, чем Дом уже владеет сейчас. Очень скоро люди столкнутся с Улантом. А потому они хотят создать сильный флот и заняться рейдами.

— Понятно.

Дифу вспомнились обрывки разговоров, услышанных в детстве. То, о чем рассказывал Рафу, вполне соответствовало его представлениям о внутрисемейной политике. Ни одна фракция не придет в восторг от его возвращения.

— Но давай все-таки поговорим о твоем спасении. Наверное, это было непросто. Ведь животные — не такие уж кретины.

— Конечно, я пережил трудное время. Они подвергали перекрестной проверке каждого пленного, чтобы убедиться — никто из нас не спрятался среди рабов. Я долго находился в бегах, а в конце концов осел здесь. Если не считать нескольких агентов с других планет — они изредка сюда заглядывают, — ты первый из наших, кого я встретил за последние девять лет.

— Значит, кроме нас, никто не уцелел?

В таком случае Префектлас был потерян безвозвратно.

Диф уже давно это заподозрил. Планету потеряли в тот Момент, когда Дарвоны снюхались с людьми. И все-таки он избегал делать окончательный вывод. Отрицание факта стало одним из кирпичей в стене, что он возвел, прячась от возложенных на него отцом обязательств.

— Чем ты жил все это время, Рафу? И есть у нас что-нибудь, с чего начать? — Он больше не мог уклоняться от своего долга.

— Я не пропал, — улыбнулся Рафу. — Солдат нигде не пропадет. И пусть тебя не обманывает моя работа. Я стал настоящим богачом. То, что из наших работников я остался единственный, в определенном смысле даже сыграло мне на руку. Я стал здесь чем-то вроде теневого владыки. Скажу не хвастаясь — на Префектласе есть только один человек могущественнее меня. Это Борис Шторм. Никто не знает, кто я такой, но все обо мне слышали.

— Значит, ты — Змей?

— В его чешуйчатой плоти.

— С ума сойти, — расхохотался Диф. — И как это мы не столкнулись раньше? Ведь столько лет пропало даром, Рафу…

Смех его оборвался. Итак, у Рафу теперь собственная империя. И он может счесть старые обязательства ненужной обузой.

— Будь это так, — сказал Рафу, когда Диф спросил его напрямик, — я не пришел бы сегодня к тебе. Я покинул бы Префектлас, как только наладил здесь работу. Улетел бы в безопасное место, стриг бы купоны и лишь изредка поигрывал мускулами, чтобы держать своих вассалов в узде. Но я не сделал этого, потому что хотел выполнить до конца свой контракт с Норбонами.

Диф ухмыльнулся. Рафу был сентиментален, как только может быть сангариец.

— И что мы теперь будем делать, Рафу?

Старик ухмыльнулся в ответ.

— Ну, это очень просто. Мы восстановим твое положение в Семье и подчиним себе главную базу в Метрополии.

— Да ведь на это потребуются деньги и мускулы, друг мой. У тебя все это есть?

— Нет, сейчас мне это не по плечу. Придется свернуть все дела здесь и на вырученные деньги снарядить корабль с надежным экипажем. Мы станем разрабатывать Осирис, пока не накопим достаточно сил. Нужно жить вдалеке от Метрополии, но при этом держать Семейство в курсе всех дел, чтобы там не забыли о твоем праве наследования. Осирис станет нашим главным козырем, он поможет привести их всех к послушанию. Давай-ка прикинем: на это уйдет года два. Потом самое меньшее еще два года, чтобы объединиться и обосноваться всем Семейством на Осирисе. Еще пять лет, чтобы разобраться с Дарвонами, отстоять свои права в суде, примириться с новыми врагами, которые у нас появятся во время усобиц, и завершить проект на Осирисе. Накинем еще годик-два на всякий случай. Значит, только через десять лет мы твердо встанем на ноги и сможем взяться за то настоящее дело, завешанное твоим отцом: за уничтожение животных, которые убили твоих родителей.

— Это чертова уйма лет, Рафу.

— У тебя есть другие планы на эти годы? Может быть, ты в пещере уже проделал столько работы, что можешь уходить на покой?

Годы катились мимо, скрываясь в пыльных закоулках времени. Диф и Рафу обращали в быль мечту за мечтой. Они подчинили себе Норбонов в Метрополии, добрались до Осириса, возвеличили имя Норбонов, внушив другим сангарийцам страх перед своей мощью. Пустив в ход коварство и обман, они проглотили несколько мелких Домов, которых пособники врага Дарвоны склоняли к лжесвидетельству. Насытив свою алчность, Норбоны решили раз и навсегда покончить с Дарвонами. И тогда друг Дифа извлек на свет Божий документы из архивов Префектласской Корпорации.

Эмили была одним из многих свидетелей, представших перед комиссией из Глав Первейших Семейств. К тому времени она превратилась в сногсшибательную женщину. У Дифа защемило сердце, когда он вспомнил о годах, проведенных вместе. Затосковала и Эмили. Но…

Жизнь с Борисом Штормом здорово ее пообтесала. Она не была уже прежней Эмили, беглой девочкой для удовольствий. Она превратилась в леди, внушающую уважение даже сангарийцам. Перед Дифом предстала совершенно новая женщина — от прежней маленькой Эмили, когда-то принадлежавшей Норбону в’Дифу, остались лишь отрывочные воспоминания.