Пылающие Дюзы 3 - Руслан Алексеевич Михайлов

— Погодите… то есть он или оно на самом деле…

— С очень большой вероятностью — иная форма разумной жизни, — подтвердил генерал-полковник. — Мы не одни во Вселенной. И не мы, а они первые, кто обнаружил это. И у меня к тебе главный вопрос, гросс Тим Градский… сможешь понять, какой?

— Ну… тут, думаю, ответит любой, кто смотрел хотя бы один фантастический фильм про чужих. Где первый контакт?

— Именно. Если это действительно иная разумная форма жизни… то почему не состоялся официальный первый контакт двух цивилизаций? У тебя есть предположения на этот счет?

— Нет, — признался я.

— Вот и у меня нет, — подытожил Николаев, отставляя опустевшую чашку. — А вот мыслей разных нехороших достаточно много… В результате таких вот интересных открытий и было принято решение не превращать тебя в немого вечного узника. К тому же ты умеешь хранить секреты.

— С чего вы так решили? — удивился я.

— Так уверенно заявляет твой ИскИн, — рассмеялся генерал-полковник. — Что ж… мое время истекло. Решай, Тим. Как доберешься до Астероид-Сити? С комфортом в личной каюте на боевом крейсере Федерации или…

— Или, — улыбнулся я, вставая. — Хочу домой…

— Это твой выбор.

— Последний вопрос!

— Спрашивай.

— Что теперь будет с «Гранд Че»? Его ведь отремонтируют?

— Это закрытая информация. Но вряд ли в ближайшие годы лайнер вернется на свой маршрут. Учитывая его размеры и объем внутренних помещений, нашим исследователям потребуется немало времени, что изучить там каждый миллиметр. Лично я не поверю, что эти вот… призраки… оказались там случайно. Они были точно такими же пассажирами, как и люди — судя по нашим текущим данным. Кто-то их принял на борт и разместил. Обеспечил подходящими условиями и пищей. С какой целью? Что они там делали? С кем они там общались? О чем договаривались? Учитывая пассажирский контингент… В любом случае, себя они проявили только в критический момент. И…

— И?

— И что самое плохое, Тим — они убивали. Подобные ранения, что были зафиксированы на твоих записях, мы обнаружили уже более чем на двух десятках мертвых тел. И убивали они отнюдь не только плохишей в черных комбинезонах. И вот тебе мой ответный последний вопрос на обдумывание, Тим: что это за гости такие, что с легкостью убивают представителей чужой расы? Тут даже неважно кто прав, а кто виноват — в подобную ситуацию третьей столь чуждой стороне вмешиваться категорически нельзя. Но они вмешались… Это может привести ко множеству бед — ты уж мне поверь, я знаю о чем говорю. Дипломатия она такая… Гости себя вообще так не ведут. А вот на хозяйское поведение это вполне похоже… Что ж! Ты свой выбор сделал. Пожалуй, провожу тебя до челнока, что доставит тебя на борт родного корабля. Есть пожелания?

— Термос с этим кофе! Не мне — моей команде. Если можно, конечно.

— Это можно, — с улыбкой кивнул офицер, активируя служебный массивный браском. — Это можно…

34

Дома меня встретили торжественно.

Вот прямо торжественно.

Когда открылась внутренняя дверь шлюза и я, «поймав» нашу гравитацию, неспешно спустился по лестнице и развернулся, то… изумленно уставился на стоящую передо мной троицу. Все были тут.

Садовник Костя, в чистейшей белой рубашке и черных брюках со стрелками.

Побрившийся Вафамыч в новом зеленом комбинезоне.

Парящая над поставленным у стены столиком голограмма золотого дроида.

Оглядев их, опуская тяжелый армейский рюкзак на пол, я осторожно спросил:

— Ребят… а вы чего?

— Смирно! — рявкнула голограмма, и старики вытянулись, расправили плечи. — Капитан Градский на борту!

— Ребят…

— Доклад капитану! За время вашего отсутствия…

— А ну прекратить! — чуть ли не крикнул я, сгорая от смущения.

Шагнув вперед, я сгреб встречающих за плечи, подтянул к себе и крепко обнял:

— Я дома. Я дома и рад что все хорошо…

Меня облапили ответно, и довольно долгое время мы стояли неподвижно и молча. Не требовалось больше слов. И так все понятно — по одной только торжественной встрече. Эту неподвижную и чуть мрачноватую сцену немного портила принявшаяся танцевать на столе голограмма золотого дроида…

35

Само собой, вся секретность и все подписки полетели к черту уже через несколько минут, после того как мы все уселись в нашем вполне процветающем фруктовом садике. Костя чуть поменял расположение кадок, и стало гораздо лучше. Яблоневые, лимонные и апельсиновые деревца подрагивали под потоком воздуха из модуля жизнеобеспечения, выстроившись вокруг нас неправильным полукругом. Чуть поодаль появился наклонный самодельный стол из пластика и металла — на большой столешнице не было ни единого пустого места. Вся занято лотками и горшочками. В некоторых только формирующаяся почва, в других островки лишайника, мха и холмики из настоящих живых грибов. Даже свисающие с потолка прозрачные трубки не портили картины: для нас, неизбалованных, создавалось полное впечатление, что мы сидим за столом на опушке весеннего леса. Легкий ветерок, шелест листвы… и кружки с крепким настоящим кофе в руках.

Наводящих скромных вопросов мне никто не задавал. Они атаковали в лоб, потребовав рассказать все с самого начала. Ничего не утаивая, ничего не умалчивая и не сглаживая острых углов, если таковые имеются. Лео попытался напомнить, что я подписал документ о неразглашении и он, как мой друг, не может допустить, чтобы я нарушил его, учитывая, насколько суровое наказание грозит тому, кто… Но он быстро сдался и пробубнил, что лично он никому и никогда. Но выслушать — выслушает. На этом и порешили.

Следующий час я был занят подробным откровенным рассказом. Первую его часть Лео дополнил моими же записями — теми, что я успел передать на корабль в последний сеанс связи. Военные их скопировали, изучили… и разрешили оставить, понимая, что копий наверняка несколько и проще отправить рудовоз на солнце, чем отыскать их в его объемах. Все равно на тех записях еще нет ничего «особого». И да — Вафамыч подтвердил, что сделал несколько копий и спрятал их в самых неожиданных местах.

Стараясь не проявлять ненужных эмоций, кое-где все же сглаживая — особенно то, что касалось увиденного мной пиршества смерти и глумления, — я говорил и говорил, одновременно раскладывая на столе все принесенное в рюкзаке. Малую его часть занимало мое собственное снаряжение.

Меня слегка все же обманули — помимо камер фиксации, военные забрали и всю одежду. Ладно еще пробитую тем странным оружием защиту торса. Но ботинки-то им зачем понадобились? А ременная сбруя? Мой старый верный рюкзак? Спорить было бессмысленно, и я покорился