Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

Вдруг темноту прорезал луч прожектора, раздались выстрелы.

— Коля, засада… Быстро уходим…

Разведчики опрометью кинулись из опасного места.

— Куда пойдем? — на бегу спросил Коровин.

— Обратно в горы, к нашему складу.

Нистрем и Коровин весь остаток ночи безостановочно уходили все дальше от берега.

Подводная лодка М-105 капитана 3-го ранга Хрулева вышла 12 октября из Полярного под покровом темноты. Тройку разведчиков, отправившихся в операцию по съемке групп Матисена и Нистрема, возглавил лейтенант Аркадий Яковлев, переправщиками с ним пошли двое норвежцев — Хенри Петерсен и Оге Халвари. Чтобы избежать лишних глаз при посадке разведчиков на подлодку, из Екатерининской гавани они вышли сначала на рейсовом боте, какие ходят между недальними бухтами, перевозя мелкие грузы и пассажиров. На выходе из Кольского залива бот подвалил к подводной лодке, и разведчики прошмыгнули на нее. Часть страхового запаса продуктов, если обстоятельства задержат поисковиков у берега или на материке дольше расчетного времени, доставили вместе с продовольствием для экипажа лодки.

Ночью на 14 октября, через двое суток, приблизились к месту съемки у Маккеур-Сан-фьорда. Осмотрелись в перископ: на море ни судов, ни кораблей. Всплыли, оглядели берег. Все замерло в безмолвии и неподвижности. Походили галсами от берега в море, то склоняясь к западу, то к востоку, возвращались обратно. Берег был по-прежнему беззвучно темен.

Спустили две шлюпки, на них переправщики пошли к берегу. Потом обе шлюпки вернулись назад. Переправщики доложили, что на берегу никого не видно.

Время подходило к рассвету, лодка ушла миль на пять в море, погрузилась. День пережидали на глубине. Следующей ночью опять подошли к берегу, снова на него глядели с надеждой и ожиданием, оттуда ни звука, ни просвета. Так прошло еще три ночи. Из базы приказали перейти к запасному месту съемки.

Приблизились к северо-западному берегу входа в Перс-фьорд. Дрейфовали с отключенными от двигателей винтами минут двадцать. С берега мелькнули ожидаемые зеленые проблески. Яковлев сказал Хрулеву:

— Наши тут…

— Но почему сигнал от одной группы?

— Командир поисковой группы после встречи становится старшим. Поэтому он, видимо, и подал свой позывной.

— Пошлем шлюпку?

— Да.

К берегу пошел Оге Халвари. Когда он вскочил на сушу — не видели: то ли удаленность и темень сделали его неразличимым, то ли накатная волна и прибрежные валуны скрыли. Его потеряли из виду. И зеленые проблески больше не повторялись.

— Почему не сигналят? — тревожился Хрулев.

— Там усталые, голодные люди. Может, им трудно добраться до берега? — Яковлева тоже охватило беспокойство. Может случиться любая неожиданность.

— Пошлем вторую группу?

— Пусть идет.

В принайтовленную к борту шлюпку спустился Хенри Петерсен, она быстро удалялась от подлодки, ее видели почти до самой береговой кромки.

Хрулев, Яковлев, сигнальщик не сводили глаз с того места, к которому ушли шлюпки.

Неожиданно ярко вспыхнул луч прожектора, он заметался по воде, нащупал лодку, высветил ее. И в то же мгновение трассирующие пули и малокалиберные снаряды потянулись к лодке, забарабанили по обшивке легкого корпуса. Из-за мыса выскочил сторожевик и устремился к лодке, со стороны Харбакена показался второй. Они брали ее в клещи, стреляя на ходу.

Хрулев скомандовал срочное погружение. Сторожевики настигали лодку. Посыпались глубинные бомбы — одна, другая, третья. Некоторые грохотали довольно близко. Корпус содрогался от взрывов, и под их шум она торопилась ускользнуть в море.

Хрулев приказал выпустить порцию мазута, а через несколько минут выбросить мусор — деревянные обломки, пробочную крошку, тряпье…

Сторожевики остановились, для страховки сбросили еще с полдесятка бомб и ушли, вполне уверенные в том, что лодку они утопили.

Когда все утихло, подлодка вернулась домой.

В разведотделе разбирали операцию.

— После неудачи со съемкой от Нистрема поступила радиограмма. Он спрашивает, почему ему приказывают идти пешком в обход Варангер-фьорда и через линию фронта «по зеленой». Ответили, что снять с моря нельзя. Да он и сам понимает, засаду видел. Радиограмму они приняли, квитанция есть. Значит, оба живы, — первым начал обсуждение капитан-лейтенант Лобанов. Он готовил к заброске Нистрема и Коровина.

— Но как рядом с ними оказалась засада? Ведь мы четко видели сигналы Нистрема. Раз он сумел вырваться оттуда, значит, о засаде не знал. Случайно она появиться не могла. Переправщики, если их поймали, за столь короткое время не успели бы дать показания, чтобы немцы смогли по ним подготовиться, — размышлял вслух Яковлев.

— Я думаю, нам подставили ловушку. — Визгин высказал мысль, которая возникала и у других. — Мы очень хотели вызволить группу Матисена и на этом попались. Теперь очевидно, что радист работал под контролем. Немцы рассчитали все психологически точно. Они воспользовались нашей заботой о людях и завели в сеть. После стычки у берега радиосигналы от той группы тоже замолкли. Немецкие затейники могут считать, будто мы думаем, что группа Матисена ненароком оказалась в том месте к моменту съемки. Они нас намеренно тянули к Перс-фьорду, ведь к Маккеуру им с тяжелым оружием и с прожектором добраться было почти невозможно. Во всяком случае, за короткое время.

— Но где же люди? И почему радист не подал условный знак, что работает под контролем? Я спрашивал в радиоцентре. Прослушивали пленку с записью. Работал наш радист Лайф Утне. Это его почерк. Но мог быть столь жесткий контроль, что и одного лишнего знака не отстучишь. Да и наверняка ему пообещали жестокую расплату, если он не подчинится. — Николай Лобанов мыслями был на берегу.

— О людях узнаем. Может быть, не скоро. А если поторопятся их казнить, то и быстро.

Договорились снова установить тщательное слушание эфира, возможно, что-то сообщат немцы. Группам, готовящимся к отправке в Норвегию, постараться вызнать, что случилось с разведчиками.

Удар нанесен тяжелый. Но разведку прекращать нельзя. Люди на Варангере, под Киркенесом и у Тромсё должны быть и работать.

— Как будем вызволять Нистрема? — спросил Лобанов.

— Он опытный. Зря в силки не попадет. Если не раскроют нашу тропу «по зеленой» — уйдет. Подаст сигнал — вышлем людей навстречу, возможно, самолет где-нибудь посадим.

— Но он уже пять дней молчит.

— Это немного. Он может поосторожничать. Знает, что его будут искать, и потому не выходит в эфир, чтобы не запеленговали.