Путь Никколо - Дороти Даннет

Юлиус поначалу относился к Тоби с недоверием. Асторре по-прежнему считал его шпионом и принимался тереть пальцами обрубок уха всякий раз, когда Тоби противоречил ему. Язык у Тоби был как хлыст, но до сих пор он не выказывал ни малейшего интереса к семейству Шаретти, и даже сейчас, водрузив свой сундучок на скамью, лекарь просто болтал за работой.

Юлиус тоже был занят делом, уложив расходную книгу на коленях и пристроив ноющий зад на мягкие подушки.

— О, Клаас неплохо знает Женеву! — отозвался он. — Бедняга! Он толкался на кухне у семейки Флёри, пока его не вытолкали взашей, и Корнелис де Шаретти взял его в ученики. Сестра вдовы была замужем за одним из Флёри.

— А почему они его вытолкали? — рассеянно полюбопытствовал лекарь. Примостив на углу стола свою чашку и пестик, он круговыми движениями толок какие-то порошки при свете свечи, бросавшей отблески на его лысину.

— А почему сегодня он заработал трепку? Слишком много сил и никакого понятия, к чему их приложить, — пояснил Юлиус. — Впрочем, это странное семейство. Погоди, пока увидишь Эзоту.

— Эзоту? — не отрываясь от работы, переспросил лекарь.

— Это жена Жаака де Флёри. Жаак возглавляет компанию. Старый Тибо болен. Живет рядом с Дижоном и больше не занимается делами. Жаак ведет все в одиночку. По крайней мере, вел, пока я служил у него поверенным. Клааса к тому времени уже не было. Я продержался год, пока не узнал, что есть место у Шаретти.

Тоби закончил перемалывать порошок, отложил пестик и, размяв пальцы, поднял голову. У него было самое непримечательное лицо, какое только видел Юлиус. Лысина с легким пушком волос переходила в плоский морщинистый лоб, к бесцветным бровям, нависавшим над круглыми бледными глазками. Единственной приметной чертой были ноздри, круглые, мясистые и изогнутые, точно две музыкальные ноты.

— А ведь нам придется заезжать туда? — поинтересовался Тоби. — Тебе приятно будет увидеть их вновь?

— О, мы и не ссорились, — ответил Юлиус. — Я уехал, чтобы стать наставником Феликса. Жаак злился, потому что не хотел меня отпускать, и к тому же он не любит семейство Шаретти… Сестра демуазель была второй женой, и Флёри не слишком признают это родство. Но Корнелис де Шаретти был им полезен в качестве посредника в Брюгге: закупал олово из Англии для клиентов де Флёри, а еще сельдь, и гобелены, и ткань. Взамен Жаак продает ткани Шаретти на Женевской ярмарке за комиссию. Так что, хотя он и был недоволен моим отъездом, но не стал ссориться с Корнелисом.

— Тогда, конечно, тебе должно быть приятно вернуться, — подметил лекарь. — Разбогател, приобрел авторитет, стал поверенным при отряде наемников с отличными видами на будущее. Он еще больше пожалеет, что лишился твоих услуг. — Потянувшись вперед, он поднял чашку и принялся осторожно пересыпать содержимое в глиняный горшок.

Юлиус сухо усмехнулся.

— Будет забавно. Полагаю, что больше всех стоит посочувствовать Клаасу. Бедняга! Восемь лет прошло, и взгляни на него. Они будут рады, что вовремя отделались.

Тобиас покосился на него.

— Но ведь ты спас парню жизнь, там, в Слёйсе. И он, похоже, привязан к тебе. Должно быть, теперь он напуган? Что он сделает, когда окажется лицом к лицу с этим семейством?

— Улыбнется, — ответствовал стряпчий. Лекарь поднял брови.

— Тебя послушать, так он просто какой-то недоумок. Но, судя по слухам, когда захочет, он может быть весьма изобретательным.

— Разумеется, может, — раздраженно отозвался Юлиус. — Он умеет читать и писать, и кое-чему научился, посещая занятия в Лувене как слуга Феликса. У вдовы нрав суровый, но она никогда не мешала его образованию. Я и сам занимался с ним. Он силен в цифрах, и я бы даже сказал, что это дается ему лучше всего.

— И по-прежнему подмастерье в красильне? — удивился лекарь.

Досада Юлиуса сменилась весельем.

— А ты можешь вообразить себе Клааса в какой-нибудь конторе? Да он же вмиг обчистит все сундуки. Он любит жизнь, он счастлив, и я думаю, совершенно напрасно. Он позволяет другим людям делать с собой все, что им заблагорассудится. Если бы он наконец повзрослел и хоть к чему-то приложил свои силы, он мог бы многого добиться в жизни. Похоже, лекарю это показалось любопытным.

— Так что же, интерес к военному делу — это его идея? Или единственный способ для демуазель избавиться от него?

— О, демуазель… — Юлиус вздохнул. — Весь Брюгге стал жаловаться. Кто-то же должен был вколотить ему в голову немного здравого смысла. По крайней мере, теперь он хоть научится защищаться.

— Это я вижу. Надеюсь только, что моих снадобий хватит на это время, — отозвался лекарь. — Но что, если в один прекрасный день от защиты он перейдет к нападению?

— Это было бы прекрасно, — промолвил стряпчий. — Нам всем бы этого хотелось. Я бы поддержал его. Скажу больше, если бы он всерьез нацелился на это, то я не хотел бы оказаться одной из жертв.

— Да, — задумчиво промолвил Тоби. — Согласен. Он парень крупный, этот Клаас Не знаю, права ли была демуазель, что вложила ему в руки меч вместо жерди красильщика?

Юлиус не стал затруднять себя ответом. Клаас — это Клаас. Юлиус знал его, а Тоби — нет. Его необходимо было постоянно подталкивать, в надежде, что рано или поздно он возьмет инициативу на себя.

На следующий день они въехали в ворота Женевы, ежась под порывами ледяного ветра, что дул с заснеженных гор, видневшихся на горизонте. Не очень крупный город, цеплявшийся за склоны холма у оконечности озера, но построенный именно там, где нужно: здесь сходились дороги и реки, ведущие на север во Францию, и на юго-восток в Италию, и на юг — в Марсель и к Средиземному морю; здесь могли встречаться торговцы из всех этих мест, обмениваться товарами и новостями, и тратить деньги. Огромные укрепленные каменные дома с винтовыми лестницами в башнях и просторными подвалами принадлежали купцам; также были здесь ухоженные пристани на озере, и постоялые дворы, и склады, и надежно отстроенный крытый рынок на Моларе, и ряды нотариальных лавок у площади собора святого Петра. Но дома обычных горожан были маленькими и строились только из дерева. Не весь город мог наслаждаться богатством торговцев.

Окруженная негоциантами, Женева также была окружена хищниками. Герцоги Савойские правили городом, назначали женевских епископов, делали своих сыновей местными графами, но французский монарх также жадно косился на их ярмарки, которые выдаивали всю торговлю из Лиона, а герцог Савойский не всегда поступал мудро. Он оказал помощь дофину, сыну французского короля, который сейчас укрывался в Бургундии. Он позволил дофину взять в жены Шарлотту, свою некрасивую младшую дочь. Время от времени король Франции начинал давить на герцога Савойского, и тогда Савойя и Женева переставали плести интриги и испуганно затихали. Они были слишком уязвимы, чтобы проявлять излишнюю отвагу.