Дикие гуси - Александр Граков

— Ладно, брось ты эти сопли! — перебил его Айс, потягивая дорогой армянский коньяк.

Сонька рядом за столиком вылизывала ликер «Шартрез» из крохотной рюмочки, закусывая его почему-то солеными фисташками. В любви она, конечно, хозяину дома не изъяснялась, но нечто вроде временного перемирия, по просьбе Айса, заключила.

— На моем месте, я думаю, ты поступил бы точно так же! — и тут же по глазам Гарика Олег понял — тот и пальцем не шевельнул бы в его защиту. — Лучше давай выкладывай начистоту — с чего все началось и что этой дамочке от тебя надо? Насколько я понял покойного Гаспаряна там, на аллее, твои деньги ей нужны поскольку постольку. Ей нужен ты, живой! Я подумал — для чего? Напрашивается всего лишь один ответ: для того, чтобы порасспрашивать тебя кое о чем. Значит, ты что-то скрываешь, Гарик! Что-то такое, что поценнее твоих немалых денег. Я тут еще немного подумал и пришел к выводу, что дело касается… — Айс многозначительно поднял вверх палец.

— Чего? — в один голос не выдержали и Гарик, и Сонька.

— Еще больших бабок, чем у тебя, Гарик! — вполне серьезно ответил Айс. — Или каких-то очень важных документов! Но, подумав еще немного, вторую версию я отбросил: если бы этой бабе нужны были документы, она навела бы сперва хороший шмон на твоих запасных домах с такими же шикарными бассейнами — в Лоо и Адлере. Но, раз этого не произошло, значит, ей нужен именно ты, чтобы сообщить… Что, Гарик? Или говори здесь, сейчас, не отходя от кассы, или я умываю руки: мне вовсе не светит ежечасно рисковать своей шкурой, не зная за что. За одно твое «спасибо»?..

— Да мы и так, наверное, засиделись у тебя в гостях, а, Сонь? — Айс вопросительно глянул на Соньку и она ответила такой жизнерадостной, облегченной улыбкой, что Гарик даже не стал сомневаться: уедут завтра же утренним поездом, бросив его на растерзание этой… — он скрипнул зубами от бессильного гнева. Затем подумал немного.

— Ладно, слушайте! — махнул он рукой наконец, — Я и сам не очень-то верил всей этой истории, раньше, еще до «наездов». Но теперь все больше убеждаюсь в ее подлинности: иначе какого бы хрена ею заинтересовалась какая-то группировка, да еще и контрразведка ввязалась в это дело… Так вот, по прошлому опыту тебе, Айс, известно, что завербованные добровольцы из России переправляются отсюда прямиком в Ленинакан? — Айс кивнул согласно. — А в Ленинакане у меня был свой человек — заведующий армейскими складами…

— Аро? — невольно вырвалось у Айса. Гарик посмотрел на него удивленно.

— Даже это ты знаешь? Верно, Аро, старый пердун и онанист, что не мешало ему, однако, стремать за каждой новой юбкой. Баб любил — страсть, но еще больше — деньги, за них кого угодно продать мог и зарезать! Торговал всем, что предлагали: продуктами, оружием, наркотой, занимался сводничеством, менял баксы на рубли и рубли на баксы — не без своей, конечно, выгоды. И однажды достукался-таки, грабанули и его, да еще как: мало того, что забрали приготовленный к реализации товар — в придачу прихватили и его жизнь! А когда контрразведка Эчмиадзина стала разбирать это странное дело с ограблением, обнаружилась еще одна досадная вещь — вместе с награбленным добром исчезла очень крупная сумма валюты из замаскированного армейского сейфа. Я не знаю точно, сколько там было…

— Восемьсот тысяч долларов! — невинно ввернул Айс.

— Что?! — глаза Гарика сделались стеклянными, а руки мелко-мелко задрожали.

— Почти миллион! — подтвердил Айс. — Я это знаю совершенно точно, потому что из-за этих самых долларов майор Казарян пару раз прикладывался к моим зубам! Ну и я, естественно, в долгу не остался! Давай дальше!

— В общем-то, это почти все! Аро путался со многими бабами, в том числе и с этими — из вольнонаемной женской бригады снайперов — «белыми колготками», слышал про таких? — Айс утвердительно кивнул головой — еще бы! — Ну вот, видимо кому-то из них сболтнул про этот замаскированный сейф, ключи от которого были только у него… А я его частенько навещал, так, наездами — пару стволов приобрести, то-се… Нас даже друзьями считали закадычными. Ну и теперь, видимо, кому-то пришло в голову, что покойник мне перед смертью успел о местонахождении перепрятанных баксов шепнуть!

— Перед смертью он никому ничего не успел шепнуть — я свидетель! — торжественно заявил Айс.

— Ну вот, видишь! — обрадованно зачастил Гарик. — Ты там был, все знаешь…

— Но он ведь вполне мог о баксах сказать тебе и раньше! — пристально глянул ему в глаза Айс. И вновь увидел в них — так и есть (не умел глубоко прятать мысли «авторитет»)! — А навести затем на склад одну из вооруженных нейтральных группировок — раз плюнуть! — безжалостно докончил он, — Теперь для меня остался неясным лишь один вопрос — почему ты не поехал в Ленинакан забрать из тайника Аро деньги?

Гарик на сей раз колебался недолго.

— Я ездил! — признался он, — Но меня перехватил начальник контрразведки майор Казарян как близкого друга покойного кладовщика. Но, ничего не добившись, на первый раз отпустил, пообещав в следующий пристрелить на месте — если еще встретит в тех краях. А у него слова с делом не расходятся!

— Да, деловой мужик! — согласился с ним Айс. — Очень хотелось бы знать, чем он сейчас занимается?

Глава 4

Точка пересечения

Да, майора Казаряна трудно было упрекнуть в усидчивости. Особенно после того, как его Эдик расползся мокрым пятном на асфальте по вине этого недоноска Айса. И дело тут вовсе не в родственных чувствах: сын майору был нужен лишь как филер, доносчик, иными словами — стукач, ведь он по ночам в поисках новых приключений обнюхивал все закоулки эчмиадзинских окраин. И вот теперь Казарян лишился такого классного осведомителя! Была и еще одна причина, по которой майор проклинал Айса на все заставки: деньги — доллары из армейского сейфа, сведения о которых зажал этот сраный доброволец! А что Айсу известно их местонахождение — в этом он не сомневался ни на йоту. Его нужно заставить заговорить! Но как? Этого майор пока не знал. Но, пронюхав о бегстве Соньки и Айса в пределы России, принял решение твердое и бесповоротное: идти за ними, до самого конца. Авось в этом самом конце и лежат денежки. Почти миллион долларов! Да с таким стартовым капиталом в любом государстве можно смело открывать свое дело, и даже пару раз рискнуть можно!

Третью причину, по которой он решил все же «достать» Айса, Казарян тщательно маскировал даже от самого себя. Тщеславие, пораженное самолюбие! Ведь как там ни крути, а его, профессионального контрразведчика с солидным стажем «работы» за плечами, кинули, как последнего лоха, какая-то пятнадцатилетняя мокрощелка и сопляк-доброволец, пусть даже бывший гэбэшник, но едва разменявший четверть века.

Майор, в свободное от работы время, потихоньку изучал воровской сленг — «феню» ли, «офеню» — и при случае не прочь был ввернуть в речь этакое точное, смачно влипающее словцо из блатного жаргона. А почему бы и нет — русские свой родной язык до того засрали иностранщиной, что вскоре без карманного словаря иностранных слов и поговорить толково друг с другом не удастся.

И сейчас он себе не без горечи признался, что уже дважды был взят этим фраером-добровольцем на самый обычный дешевый зехер. А так как проигрывать майор никогда не любил, то это явилось дополнительной, если не решающей, причиной его поездки в Россию — вслед за молодыми людьми, прихватив с собой «на всякий случай» пару своих самых верных помощников, — каждый из современных начальников запасается такими. Ну, называете их шестерками, если вам это больше нравится! Тем более — они оба были русскими, из бывших добровольцев-фидаинов, но быстро унюхавших, что паек и приварок контрразведчика существенно лучше крох из общего солдатского котла на позициях, где вместе с ложкой иногда теряют и голову.

Итак, знакомьтесь на будущее: Толя Шнифт и Леха Батон. Клички оба получили на зоне (шнифт — глаз, а батон — голова), а так как вам их фамилии и даже имена вовсе ни к чему: вы же, в натуре, — не прокурор, то обойдемся в дальнейшем кличками, тем более, что оба друга не претендуют на известность. Потому что оба недочалились по своим статьям: Шнифт — по сто сорок шестой, часть третья, а Батон — за «взлом лохматки» — сто семнадцатая, часть первая. Иными словами, не досидели ребята: один за грабеж с покушением на убийство, а другой — за обычное в наши скотские дни перестройки изнасилование. А выкупил их с этапа все тот же Гарик. И тут же переправил добровольцами в Ленинакан, получив за них в три с половиной раза больше. А в досье на Шнифта и Батона появились надписи — «…при попытке к побегу», — свидетельствующие о том, что они теперь — ходячие покойники. Так что назад, в Россию, им вовсе не светило — у каждого за плечами неотработанный должок государству.