День Астарты - Александр Розов

Корр.: Иначе говоря, путешествие к далеким звездам кажется вам утопией?

Роквелл: Ваш вопрос напоминает рождественскую елку с множеством веточек, на которых висят игрушки. Первая игрушка — «Субсветовой Ноев Ковчег Хокинга». Я полагаю, что это утопия. Вторая игрушка — «Сверхсветовой Червяк Морриса-Торна». Такой корабль-червяк проскакивает из Солнечной системы в систему звезды в сотне световых лет от нас через червоточину, или кротовую нору в пространстве. Он не движется со сверхсветовой скоростью, а создает в пространстве склейку и прокол, благодаря чему оказывается в конечном пункте, минуя расстояние. Если гипотеза Морриса-Торна верна, и если мы сумеем использовать эффекты червоточин, то это сказочная удача. Тогда у нас есть шанс реализовать такое, что и не снилось даже писателям-фантастам. Третья игрушка — «Нейтронный Драккар». Так называется субсветовой корабль в НФ-новелле «Паруса прадедов» гренландского автора Гисли Оркварда. Этот корабль, по мысли автора, используется для перелетов в пределах двадцати световых лет, что означает достижимость почти сотни звезд, ближайших к нашему Солнцу. Техническая сторона в новелле показана далеко не безупречно, но ошибки там носят частный, а не глобальный характер, что выгодно отличает данное произведение от большинства книг и фильмов НФ-жанра, в которых наука рядом не стояла…. Так, я вижу, что из оргкомитета мне подают многозначительные знаки. Я превысил регламент уже на десять минут. Те, кого интересует мое мнение о новелле Оркварда, могут прочесть мою статью «Теория и иллюзии межзвездных драккаров», опубликованную в журналах «Amateurs astronomy» и «Hobby space-ship modeling».

Корр.: Еще одно слово, док Роквелл. Скажите, на ваш взгляд, современный уровень развития техники позволяет построить реальный пилотируемый звездолет в рамках разумного бюджета и за разумное время?

Роквелл: Да.

Люси повернулась к отцу и негромко сказала:

— Этот Роквелл — дядька что надо, а?

— Мне он тоже понравился, — ответил Микеле, — Я собираюсь переговорить с ним, когда объявят перерыв. Кое-что в его математических трюках мне не понятно. Я надеюсь, он уделит мне несколько минут за чашкой кофе. Вряд ли это потребует больше времени.

— Ага, — Люси кивнула, — Слушай, па, я точно не хочу слушать доклад доктора Пэйста: «Развитие международной кооперации по обнаружению опасных астероидов». Ты не возражаешь, если я погуляю по окрестностям? А встретимся в 5 вечера, в холле.

— Ладно, но только если ты обещаешь вести себя очень осмотрительно, ни во что не встревать, сразу отвечать на мои звонки, и быть в холле ровно в 5, без опозданий.

— Конечно, па! Ну, я побежала?

— ОК. А местные деньги у тебя есть?

— У меня сотня киви-баксов мелочью. Вряд ли мне понадобится больше. Ну, пока.

Эта свободная рубашка с широкими рукавами, без застежек и с поясом, сразу мне понравилась. Во-первых, фасон позволяет носить эту тряпочку на новозеландской территории без всяких дополнений типа штанов или (о, ужас, нах) юбки! Рубашка доходит до середины бедра, и это удовлетворяет требованиям здешнего «Закона о пристойности». О, Мауи и Пеле! Киви же нормальные люди, как они умудрились заразиться этими табу на открытое тело?… Ну и фиг с ним! Во-вторых, такой фасон рубашки создает персонажу с моими параметрами кажущуюся объемность фигуры. Появляется, как бы, попа, сиськи, и все такое прочее. А в-третьих, она разрисована орнаментом местных маори. Прикольно. Короче, я купила эту рубашку еще вчера, в гавани Флитвуд-тауна, пока папа ставил нашу флайку на паркинг. А то в футболке и шортах я кажусь даже более плоской, чем безо всего. Это же ни на фиг не годится!

Теперь понятно, что на конференции я появилась в этой самой рубашке. Охранник (ужасно скучный тип) посмотрел на меня — с сомнением, а потом на папу — с плохо скрываемым осуждением. Ага. Принял меня за его подружку. Киви и в этом как-то умудрились заразиться британскими табу. У них запрещен секс до 16 лет. Конечно, никому тут в голову не придет требовать, чтобы мы, канаки, соблюдали эти сраные ограничения между собой, но осуждающе посмотреть — это запросто… Вот, я снова прохожу мимо того охранника. Этнический юро. Лицо унылое. Я, по возможности эротично виляю попой. Он краснеет. Ага. Пуританин. Говорящий овощ-гуманоид.

Выхожу под открытое небо — красота. Зеленое озеро, как игрушечное. А какие тут деревья! Широта всего на 10 градусов дальше от Экватора, чем Тонга, а уже есть настоящие елки с зелеными иголками. Или это сосны? Я пытаюсь вспомнить, в чем разница, и вдруг… Ни хрена себе, шлепок по попе! Я оборачиваюсь, рефлекторно произнося: «joder!» (хотя здесь надо говорить: «fuck!»), и вижу дядьку, похожего на некрупного, но жизнерадостного моржа из какого-нибудь мультика. Вообще-то, он типичный утафоа, даже можно сказать, породистый. А по годам — примерно папин ровесник. Он одет в яркие шорты и меганезийскую гавайку (которая, как известно отличается от гавайской гавайки, наличием квадрата из четырех карманов)… Кажется, этот симпатичный морж с кем-то меня спутал. Он смущенно произносит:

«Pardon me, miss. From the back side you look rather like my wife… And I mistake».

«Aha papu au, — перебиваю я, — Aita pe-a, bro. E aha vahine te oe nehe-nehe?»

Мультяшный морж тут же расплывается в широкой и открытой улыбке. Он рад, что объект ошибки — не новозеландка. У киви не принято шлепать по попе. Тем более — ошибочно шлепать. А меганезийка (в смысле, я), конечно, не будет делать из этого проблему, зато спросит: за красивую ли женщину ее приняли… Обращение «bro» к человеку, который старше меня примерно втрое, звучит странно. Но не могу же я обращаться «sen» к дядьке, который шлепнул по моей попе (хотя и ошибочно)?

Утафоа, похожий на моржа, утвердительно кивнул.

— Она очень красивая, как и ты. Но она старше тебя года на три. Я перепутал из-за рубашки. Варэ купила точно такую же. Плюс: у нее тоже светлые прямые волосы и короткая стрижка. Она помчалась искать в парке одного художника. Его зовут Дако Парадино, и он, по слухам, сегодня выставил новую картину в жанре «Singular-pro», чтобы услышать мнения — экспромты прохожих. А я решил пока прогуляться. Мне нравится здешнее озеро. По-моему, оно волшебное.

— Ясно, что, волшебное, бро, — согласилась Люси, — А как на счет волшебного какао с волшебным мороженым? Фант за шлепок не по той попе, ага?

— ОК, гло, — согласился он, — Может быть, в верхней таверне в парке?

— На твой выбор, — сказала она, — Я — Люси с Футуна-и-Алофи. Тут я мало что знаю.

— А я почти здешний. Аханео с Мейер. Ну, что, идем?

Таверна на северо-восточном краю кратера выглядела, как группа садовых пагод, размещенных на нескольких уровнях по высоте. Хозяин, как и следовало ожидать, оказался китайцем, а Аханео с Мейер — его постоянным клиентом.

— Здравствуйте, дорогой господин Хаамеа! Здравствуйте дорогая госпожа! Вы хотите сразу пообедать, или сначала что-нибудь легкое, под разговор?

— Здравствуйте, уважаемый Бан Гун! В начале мы хотели бы мороженое и две кружки какао. Большие, меганезийские.

— …Фисташковое мороженое, — уточнила Люси.

— Замечательный выбор! — одобрил китаец и отправился за стойку.

Люси повернулась к Аханео.

— Хозяин таверны назвал тебя: «Хаамеа», так?

— Да. Это мое родовое имя.

— Значит, ты родич мэра-короля островов Мейер и Минерва?

— Очень близкий родич. В смысле, я и есть он… Или он и есть я. Как правильнее?

— Обалдеть! — выдохнула Люси, и бросила взгляд на юго-восток, в сторону моря.

По случаю хорошей погоды, был хорошо виден пограничный яркий буй, а за ним — миниатюрные зеленые скалистые острова Мейер, ощетинившиеся во все стороны длинными пирсами и украшенные ступенчатой пирамидой — монтажным куполом роботизированной верфи. Он будто висел в воздухе над невидимой с этого ракурса маленькой бухтой между островком Норд Мейер и цепью скал Дог-Стоунс.

— Симпатично, правда? — с легкой гордостью произнес король, — Мы придумали этот архитектурный дизайн лет 15 назад вместе с родичами, которые живут на Рапатара. Серьезная верфь была нам необходима, но ужасно не хотелось трогать сухопутную природу, ее у нас и так очень мало. И не хотелось портить ландшафт центрального пролива между Саут и Норд Мейер, он узкий, меньше ста метров. Любая большая постройка, и шарм исчезнет. Мы оставили там кампус, а верфь сделали севернее.

— Мне нравится, — объявила Люси, — Необычно и… Пропорционально.

— О! — воскликнул Аханео, — Пропорционально! Это — любимое слово Аилоо, старшей vahine моего младшего брата Лимолуа. Аилоо училась в Окленде, в «Design and Arts College of New Zealand». Там ведущие профессора помешаны на пропорциях.

— Ага, понятно, — Люси кивнула, — А твоя vahine, с которой ты меня перепутал, тоже двинулась по линии дизайна и искусства?