Стервятник - Александр Бушков

Они разместились на четвертом этаже недостроенной кирпичной девятиэтажки, возвышавшейся напротив серой «хрущевки», держась в глубине комнаты. Соня сидела на штабеле вкусно пахнущих свежими опилками досок, покачивала ногой и нервничала, хоть и старалась этого не показывать. Родион чувствовал себя гораздо спокойнее – после всех своих подвигов как-то уже освоился с ролью лихого гангстера…

– Парик хотя бы надень, что ли… – посоветовал он, не оборачиваясь, прикипев к биноклю, словно служака-пограничник со старого плаката. – Меньше будет потом возни…

Соня проворчала что-то невнятное, но тут же послушно принялась натягивать черный парик, извлеченный из объемистой сумки.

– Ага! – азартно выдохнул Родион.

Из подъезда вышел ничем не примечательный мужичок лет пятидесяти пяти – седой, морщинистый, в дешевых джинсах и отечественной клетчатой рубашке под серой ветровкой. Он как две капли воды походил на типичнейшего работягу с «Шантармаша», даже кепочка была, как у Нефедыча. Родион видел его словно бы на расстоянии вытянутой руки – и отметил цепкий, мгновенный взгляд, которым мужичок прошил окружающее пространство: двор, асфальтовые выщербленные дорожки, гаражи… Пожалуй, по этакому взгляду можно и понять, что не со слесарем дело имеешь… Или все дело в том, что Родион знал заранее?

Он отступил на шаг, опустил бинокль, прячась в тень – показалось, что встретились глазами. Когда решился выглянуть, прекрасно различаемая невооруженным взглядом добыча двигалась в сторону почты.

Соня выглянула у него из-за спины, вгляделась, подтолкнула кулачком в поясницу:

– Вперед!

Подхватив сумку, Родион первым стал спускаться по лестнице – перила еще не положены, один железный каркас торчит, ступеньки покрыты толстым слоем опилок…

Наискось пересекли стройплощадку, на которой не было ни единого человека, даже сторожа – то ли забастовка, то ли нет денег на доводку, – вошли во двор. Тихонько поднялись на третий этаж. Взвизгнула «молния» сумки. Родион натянул мышасто-серый плащ с милицейскими капитанскими погонами, нахлобучил фуражку нового образца, с орлом и кокардой, напоминавшей об эмблеме незабвенного КГБ. Застегнул все пуговицы. Фуражка оказалась маловата, пришлось натянуть ее потуже, так, что резала уши. Пожалев, что нет зеркала, он тихонько спросил:

– Ну, как?

Соня, мельком оглядев его, подняла большой палец. Сняла кожанку, кинула ее в сумку, надела поверх юбки и блузки розовый халатик. Женская натура взяла свое – девушка невольно окинула себя критическим взором, держа маленькое зеркальце в вытянутой руке. Чуть растрепала черные локоны парика.

Родион нахлобучил темные очки, они переглянулись и взошли этажом выше. Там он решительно позвонил.

Секунд через десять послышались шаги, дверь открылась, и хозяйка настороженно глянула на них поверх внушительной цепочки:

– В чем дело?

– Да вот, гражданка снизу на вас жалуется… – сказал Родион уверенно-властным тоном. – Позвонила, пришлось реагировать…

Соня, выдвигаясь вперед, запахивая халатик, затараторила:

– Ну что за свинство такое? С потолка в кухне прямо капает, лужа целая натекла, на какие шиши ремонтировать прикажете? Я с ребенком сижу, у меня капиталов нет…

– У нас вроде не течет нигде… – неуверенно промолвила хозяйка.

Цепочку она не снимала – вполне возможно, сожитель ее кратенько проинструктировал насчет возможных опасностей, пусть и не раскрывая свое инкогнито, притворившись малость рехнувшимся на почве возможного налета. Или она сама, без инструктажей, боялась налетчиков – район был довольно криминальный.

– У вас, может, и не течет! – сварливо взвилась Соня. – А у меня на пол хлыщет! Сходи посмотри, если не веришь! Потоп целый!

Момент был щекотливый. В конце концов, они представления не имели, знает ли в лицо хозяйка соседей снизу…

– Может, те трубы, что в стене? – задумчиво предположила хозяйка, и Родион понял по выражению ее лица, что уловка, похоже, срабатывает. – На площадку недавно так и протекло, из стены прямо…

– Мне там без разницы, из стены или из люстры! – взвизгнула Соня самым что ни на есть плебейским тоном. – Вчера капало, а сегодня настоящий ливень начинается… От кого еще протекать-то?

– Ну, давайте посмотрим, гражданочка… – вздохнул Родион с таким видом, словно ему самому эта тягостная обязанность стоит поперек горла. – Может, и протекает где…

Хозяйка после недолгого колебания лязгнула цепочкой, приоткрыла дверь пошире, полуотвернулась…

И отлетела к стене от сильного толчка. Родион вмиг оказался рядом, уперев дуло пистолета пониже челюсти, прошипел в лицо:

– Молчать, застрелю!

Соня уже захлопнула за ними дверь. Хозяйка беззвучно шевелила губами, как выброшенная на берег рыба. Со странной смесью жалости и презрения Родион, не отнимая пистолета, выкрутил ей руку, развернул лицом к стене. Подскочившая Соня перехватила ее вторую руку, быстренько оплела запястья широкой синей изолентой, прижав конец к коже, орудуя рулончиком. Такая изолента, если намотать с десяток слоев, держит получше наручников…

Тут только из груди хозяйки вырвалось что-то среднее меж всхлипом и стоном.

– Молчать, с-сука! – рявкнул Родион со злостью, удивившей его самого. – Марш!

Он боролся за свое будущее и потому заставил себя очерстветь сердцем…

Ухватив женщину за волосы, втащил в комнату, толкнул на старенький диван, прижал, чтобы Соня без помех опутала ей лодыжки той же изолентой. Вместо кляпа засунули кусок ваты из Сониной сумки – и снова в ход пошла изолента, рулончик так и остался болтаться у щеки хозяйки. Ничего, дышит носом, не помрет…

Оглянувшись на Соню, Родион повелительно мотнул головой. Кивнув, девушка подошла к окну, осталась стоять, выглядывая из-за шторы. Теперь только у Родиона нашлось время, чтобы без спешки окинуть взглядом однокомнатную, бедно обставленную квартирку – громоздкий шкаф в возрасте, телевизор, тоже преклонных годов, убогие безделушки…

Женщина слабо забарахталась на диване, слезы поползли по щекам на тугой пояс изоленты.

– Лежи, стерва… – буркнул Родион, уже без особой злости, повернулся к ней спиной, чтобы не дать себя рассмотреть.

Интересно, где тут может таиться казна? Все практически на виду, кроме…

Направился к шкафу, услышав за спиной глухое мычание, обернулся, присмотрелся с интересом – а пожалуй, что угадал, то-то задергалась, зараза… Интересно, что он ей наврал? Моряк на пенсии? Офицер в отставке? Совершенно бесцветное создание из породы совдеповских кляч – для такой седенький мужичок и в самом деле становится последним шансом, а если еще зашел разговор про домик у теплого моря… Чувство собственного превосходства было столь щемящим, что лицо расплылось в блаженной улыбке.

Распахнул скрипучую дверцу, приметился снять вешалку с платьем…

Соня свистнула сквозь зубы. Родион одним прыжком оказался рядом с ней, встал за спиной. Она шарахнулась, налетев на него, повернула испуганно-азартное личико:

– Появился… У подъезда торчит, озирается…

Наступила полнейшая неопределенность – кинется он в квартиру или даст деру? Есть ли у него что-то огнестрельное? Что, если казна все же не на квартире?

– Давай… – шепотом распорядился Родион.

Соня, на миг незнакомо осунувшись лицом, достала крохотный газовый баллончик, не больше тюбика с губной помадой, зажала в кулаке, спрятав руку в карман халатика, направилась к двери. Убедившись, что женщина на диване не способна ни освободиться, ни подать голос, Родион бесшумно притворил за Соней дверь, оставив крохотную щелочку, решительно дослал патрон в ствол и прижался к стене, держа пистолет дулом вверх.

Время тянулось мучительно медленно, секунды расплывались, словно капли чернил на тонкой бумаге. Сердце колотилось так, что он впервые в жизни испугался инфаркта. Но вот страха не было, ничуть…

В голове с невероятной скоростью проносились самые случайные и дурацкие мысли: что он был дураком, до сих пор так и не сыграв в казино, что у машины снова барахлит трамблер, что Лика просила купить парочку банок кальмаров…

Наступил критический момент номер два: Соня подвергалась сейчас нешуточному риску, если катала что-то заподозрит, а она лопухнется…

Шаги на лестнице?! Это Сонины каблучки застучали, но слышны и другие звуки…

Короткий, отчаянный вскрик:

– Родик!

Он вылетел на лестницу с пистолетом наготове, побежал вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Внизу слышалась возня, ноздри защекотал неприятный запах – вопреки рекламе, импортный газ, сделав свое дело, не рассеивался мгновенно…

Соня, в распахнутом халатике, прижалась к стене, выставив перед собой крошку-баллончик в инстинктивном жесте обороны, а тремя ступеньками ниже, прижав ладони к глазам, скрючившись, шипя от боли, стоял седой. Под ногами у него валялся ножик с узким длинным лезвием, самодельный на вид, но выглядевший грозно, способный войти в живот на ладонь, как игла в масло…