Александр III. Заложник судьбы - Нина Павловна Бойко

Император еще оставался в Крыму, и в ноябре, накануне отъезда, узнал, что у станции Лозовой была обнаружена бомба, готовая взорваться, когда царский поезд проследует по этой линии. Сразу же написал Александру: «В случае моей смерти, поручаю тебе мою жену и детей. Твое дружественное расположение к ним, проявившееся с первого же дня знакомства и бывшее для нас подлинной радостью, заставляет меня верить, что ты не покинешь их и будешь им покровителем и добрым советчиком. При жизни моей жены наши дети должны оставаться лишь под ее опекой. Но если Всемогущий Бог призовет ее к себе до совершеннолетия детей, я желаю, чтобы из опекунов был назначен генерал Рылеев или другое лицо по его выбору и с твоего согласия. Моя жена ничего не унаследовала от своей семьи. Таким образом все имущество, принадлежащее ей теперь – движимое и недвижимое, – приобретено ею лично, и ее родные не имеют на это имущество никаких прав. Из осторожности она завещала мне все свое состояние, и между нами было условлено, что если на мою долю выпадет несчастье ее пережить, все ее состояние будет поровну разделено между нашими детьми и передано им после их совершеннолетия или при выходе замуж наших дочерей. Пока наш брак не будет объявлен, капитал, внесенный мною в государственный банк, принадлежит моей жене в силу документа, выданного ей мною. Это моя последняя воля, и я уверен, что ты тщательно ее выполнишь. Да благословит тебя Бог! Не забывай меня и молись за нежно любящего тебя па».

Александр не был наивен, чтобы не понимать, какими трудами Долгорукая заработала за 14 лет целое состояние. Понимали это и члены царской фамилии. По мнению историка И. Зимина, тогда и произошло отчуждение Александра от отца, и угроза императора лишить его права на престол. Сам Александр только спустя год смог выразить то, что происходило в Зимнем дворце: «…Все иллюзии пропали, всё пошло кругом, разобраться нельзя было в этом омуте, и друг друга не понимали! Вся грязь, всё дрянное вылезло наружу и поглотило всё хорошее, всё святое! Ах, зачем привелось увидеть всё это, слышать и самому принимать участие во всём этом хаосе!!!»

Королева Греции – родная племянница Александра II – умоляла цесаревича не винить ее брата Николу за резкие выпады против царского дома: «Что бы это ни стоило, но, по-моему, всегда лучше знать всю правду». Однако мало кого утраивало, когда Никола заявил, что весь царский род погряз в разврате, и придворные тоже не отстают.

– Купить можно любую женщину, разница лишь в том, заплатить ей пять рублей или пять тысяч.

Отец на это вспылил, но сын охладил его:

– Кстати, папа, забыл вас поздравить с новорожденным! У вас, как я слышал, родился от балерины Кузнецовой прекрасный мальчик!

Мать въелась на сына:

– Ты во всем виноват! Будь ты другим, твой отец не изменял бы мне. Глядя на твое распутство, он и сам стал распутничать!

Сын ответил, что она дура.

Прощенный за предыдущие выходки, Никола теперь был лишен титула, фамилии Романов, став Николаем Искандером, и навечно сослан в Ташкент.

Единственный в царском роду блестяще окончивший Академию генерального штаба, он мог бы стать бесценным помощником государю, – но и в Ташкенте не растерялся. Устроил систему оросительных каналов на Аму-Дарье, начал выращивать хлопок, и огромные прибыли тратил на благоустройство города.

Сегодня в узбекских учебниках пишут, что русские грабили Среднюю Азию. Однако же самой большой ее ценностью был и остался хлопок, а первые хлопковые плантации завел Николай Константинович, закупая семена на американском Юге. До этого хлопок все страны возили из Штатов.

XXXIII

Тяжелые тучи давили Россию.

«Странное, дикое время! – писал современник. – Разладица всеобщая: административная, нравственная и умственная. Деморализация в народе и в обществе растет и зреет с изумительною быстротою. Умы серьезные тщетно стараются противодействовать злу. Да и много ли их, этих умов? Власть никем не уважается. О законе и законности и говорить нечего: они и прежде имели у нас только условное своеобразное значение, т. е. настолько, насколько их можно было обойти в свою пользу».

«Идея цареубийства носилась в воздухе. Никто не чувствовал ее острее, чем Ф. М. Достоевский. В разговоре с издателем “Нового Времени” А. С. Сувориным он заметил с необычайной искренностью:

– Вам кажется, что в моем последнем романе “Братья Карамазовы” было много пророческого? Но подождите продолжения. В нем Алеша уйдет из монастыря и сделается анархистом. И мой чистый Алеша – убьет царя…» (Великий князь Александр Михайлович).

Достоевский, конечно, сказал отвлеченно – он выразил силу давления, которая может подмять даже самые светлые души.

Серьезные люди понимали, что покушения на государя, ставшие хроническими, прекратятся лишь тогда, когда более твердая рука станет у власти. Полагали, что полномочия диктатора должен взять на себя брат государя Михаил Николаевич, бывший наместник Кавказа. Тем не менее, правительственная партия, возглавляемая великим князем Константином Николаевичем, у которого сын Николай был сослан в Ташкент, настаивала на продолжении реформ.

Александр отрицательно относился к либеральным реформам, считая, что они приводят к разложению общества. Почувствовав слабинку, чиновничество всех уровней становится наглым, усиливается произвол над народом, у которого терпение небезгранично. Он настаивал на временной диктатуре «одного ответственного пред государем руководителя, который всеми возможными средствами будет вести борьбу с нарастающим революционным движением». Вокруг такого диктатора смогли бы, по его мнению, консолидироваться все здоровые монархические и патриотические силы.

К. П. Победоносцев поддерживал Александра. С 1880 года прокурор Святейшего Синода, острый публицист, прекрасно владевший пером, в своих статьях он пламенно выступал против введения в России даже минимальных начал парламентаризма: «Горький исторический опыт показывает, что демократы, как скоро получают власть в свои руки, превращаются в тех же бюрократов, на коих они столько негодовали». Достоевский, которого ни один недоброжелатель не заподозрит даже в тени ангажированности, писал Победоносцеву: «За Вашею драгоценною деятельностью слежу по газетам».

Многолетнее взаимопонимание связывало Александра и Достоевского; он не только прислушивался к мнению писателя, но и в трудные для него моменты помогал ему денежно. «Получил денег, – сообщал Достоевский 4 февраля 1872 года своей племяннице, – и удовлетворил самых нетерпеливых кредиторов. Но совсем еще не расплатился, далеко от того, хотя сумму получил немалую…»

Денежные проблемы всю жизнь преследовали его, хоть работал на износ. В конце 1880 года умерла его тетка, завещав свое имение Федору Михайловичу и двум его сестрам. Старшая сестра приехала в Петербург, умоляя брата отказаться от