Месс-Менд, или Янки в Петрограде - Мариэтта Шагинян

Между тем настоящего Морлендера, крепко стиснутого в ящике, очень быстро доставили куда-то, где его довольно грубо сбросили на пол. Но толчков он не чувствовал, так же как не слышал стука и визга инструментов, отбивавших крышку над ним, и не воспринял затхлой струи воздуха, когда крышка была снята.

Морлендер все еще спал, хотя и не так крепко. Его подняли и опустили на ковер, привязали к ножкам массивного дубового стола. Потом связали ему туго ноги и руки и набросили на него холстину, в которую был зашит ящик. Сделав все это, люди удалились, не обратив никакого внимания на другого связанного человека, лежавшего в противоположном углу.

Когда шаги затихли и минуты две царствовала полная тишина, связанная фигурка в углу проявила некоторые признаки жизни. Она сделала несколько судорожных движений, подобных трепетанью рыбы, пробующей плавать по земле, и, перекатившись с боку на бок, стала постепенно подползать, точнее — подкатываться к спящему Морлендеру. Концами пальцев ей удалось подхватить и вершок за вершком стянуть с его лица холстину.

А с Морлендером происходила тем временем медленная перемена. Сон начал покидать его. Живые звуки жизни, струи воздуха, стиснутые руки, нарушенное кровообращение, солнечный зайчик, упавший на его лицо из окна, и, наконец, дыхание какого-то человека рядом — стали тянуть его все сильней и сильней к пробуждению. Морлендер чихнул, а вместе с чиханьем открыл глаза и почувствовал себя убийственно плохо. Тошнота подступала к горлу, руки и ноги ломило. Он повел глазами туда и сюда — и увидел рядом с собой на полу Катю Ивановну.

Это была совсем новая Кэт. Лицо ее исхудало, желтые и синие тени голода и страдания легли на нем. Кудри были растрепаны и сбились в войлок. Ногти связанных рук были грязны и поломаны от тщетных попыток сорвать веревки. Изо рта ее торчал кляп. Но такой она показалась ему ближе, понятней и человечней.

— Подползите поближе к моим пальцам, чтоб я мог вытащить кляп, — прошептал он едва слышно.

Это было нелегкое дело. Стиснутые веревками, ладони Морлендера отекли. Но пальцы его были гибки и длинны. С трудом соединив их кончики, он подхватил ими рваный край кляпа. Девушка помогала ему, осторожно оттягивая голову. Вершок за вершком, отвратительная тряпка была наконец вытянута, но Кэт не сразу смогла двинуть посиневшими губами.

— Где мы находимся? — спросил он тихо.

— У врагов советского народа, белогвардейцев, — ответила она с трудом. — Вы немного помолчите, а то вас будет рвать, а воды здесь нет. Пять дней, десять дней — не знаю сколько с того дня, как ушла от вас, не вижу ни воды, ни хлеба. Живу тем, что они впрыскивают под кожу. Как вы попали им в руки?

— А как вы?

— Заблудилась и сама влезла в логово зверя… Меня зовут не Катя Ивановна — я Вивиан Ортон, дочь машинистки из конторы Кресслинга. Мою мать любил ваш отец. Ее отравили… ее отравили так, будто бы это сделал ваш отец… Я хотела отомстить за нее его сыну…

Морлендер повернулся к Вивиан, пренебрегая и тошнотой и болью в руках от врезавшихся в кисти веревок. Он серьезно, честным взглядом молодости, попавшей в беду, посмотрел на девушку, и она ответила ему таким же серьезным, честным взглядом.

— Кэт… Вивиан! Отец никогда бы не сделал этого, не мог сделать… Никогда, понимаете?

— Начинаю так думать.

— И меня обманули. Мы квиты, товарищи по несчастью. Забудьте, простите прошлое! Будем вместе выпутываться. Придвиньтесь, я зубами перегрызу ваши веревки.

Она подкатилась вплотную к нему, и он стал своими крепкими зубами расщеплять и нить за нитью перекусывать ее веревку. Потом, освобожденной рукой, она ослабила его путы. И, развязывая веревки, ничего не говоря, а только вкладывая в каждое движение свое тайное, внутреннее спокойствие, рожденное от присутствия друг друга, от утоления жажды друг в друге, о которой сами они еще не подозревали, Вивиан и Морлендер освободились от пут, но незаметно закрепили другие путы, связавшие их накрепко, на всю жизнь.

45. МОНТЕР АЭРО-ЭЛЕКТРОСТАНЦИИ

Все эти дни техник Сорроу пролежал в бездействии: приступ старой болотной лихорадки, подхваченной им в молодости, на сырых шахтах Кресслинга, вдруг свалил его с ног. Проклиная свою болезнь, он срывал досаду на трех верных друзьях, безропотно по очереди ходивших за ним и выполнявших важную работу по городу.

Сорроу знал все неутешительные новости: Мик протелеграфировал ему о том, что в последнюю минуту Кресслинг, по-видимому, подменил механизм в часах, так остроумно обезвреженный техником Сорроу, и Лори Лен по его приказу уже снесся с советскими властями и подробно рассказал им об этом. Знал Сорроу и о готовящихся в Петрограде событиях — торжественном заседании Петросовета и съезде психиатров. Сегодня, почувствовав себя намного лучше, он встал, оделся и сменил лежачее положение на ходячее. Когда три верных друга — белокурый Лори, молчаливый Нэд и степенный Виллингс в обличье чистильщика сапог — заглянули к нему в комнату, они увидели старичину Сорроу, с заложенными за спину руками измеряющего по привычке — взад и вперед, взад и вперед, от стены к стене — малое пространство своей комнаты.

— Садитесь, докладывайте, ребята! — кивнул он им, нетерпеливо продолжая свою прогулку, от которой так долго удерживала его лихорадка. — Что нового? Где Мик? Пришла «Торпеда»? Нашлась мисс Ортон? Начинай хоть ты, Лори.

Бедняга Лори покраснел и потупился. Все это время, днем и ночью, он безуспешно разыскивал пропавшую красавицу. Ни следа, ни намека не удалось ему найти. Лицо его было растерянно и сумрачно.

— Ничего, Сорроу, не нашел. Мисс Ортон как сквозь землю провалилась. Даже сам Морлендер нам не помог — Виллингс говорит, что Артур не видел ее с того момента, как она вышла за двери его комнаты. И чемодана никто не востребовал.

Сорроу покачал головой. Несчастный вид Лори удержал его от словечка, вертевшегося на кончике языка.

— Ты, Нэд? — спросил он после некоторого, тяжелого для всех, молчанья.

— Мои новости получше. Два ящика — заметь: не один, а два — спустили с «Торпеды». Я проследил, куда их свезли. Оба доставлены в одно и то же место. На первом — знаю с точностью, сам разобрал в лупу — наше клеймо. Это, стало быть, те самые часы, Сорроу. Что в другом — неизвестно.

Степенный Виллингс старательно прочистил глотку:

— Мои новости важные. Доложу перво-наперво, что переглядел всех пассажиров. Мика среди них не видать. Во-вторых, Морлендер поехал к капитану Грегуару, сидел часа два в его каюте, потом вышел оттуда… Ну, Сорроу, готовься к удивленью, старик! Вышел опять подмененный. Отделан под Василова, ничего не скажешь, да только это не Морлендер. А где сам Морлендер, жив или мертв, — не знаю. Это еще не все. Новый Василов поехал с «Торпеды» прямехонько на завод. Что он там делал, как ты думаешь? Выхлопотал себе пропуск и разрешение на Центральную Аэро-электростанцию!

— Аэро-электростанцию! — в сильном беспокойстве воскликнул Сорроу, прекратив ходьбу. — Этого мы не предвидели! Надо принять меры. Но почему бумажка с завода? Ведь у него полны карманы документов и ему верят, Виллингс!

Чумазый чистильщик усмехнулся, достал из широких брюк бумажник, а из бумажника — несколько листочков, чуть тронутых ваксой, и гордо разложил их перед техником Сорроу:

— Вот эти самые документы. Я их прибрал заблаговременно из комнаты Морлендера.

— Молодец! — похвалил Сорроу. — Вот что, ребята… Времени уже мало. Где твой новый молодчик, Виллингс?

— На заводе. До завтрашнего утра не может предпринять ничего — доступ на станцию уже прекращен.

— Хорошо. Лори, баночки с гримировкой!

Лори Лен не без удивления принес ему ящик с красками.

— Ну-ка, усаживайтесь все трое рядком, чтоб мне не разделывать вас поштучно!

Лори, Виллингс и Нэд уселись на скамейку, в недоумении глядя на Сорроу.

Тот обмакнул тряпку в воду — раз, два, — сорвал с Лори белобрысые усы и брови, с Виллингса — весь восточный гарнитур, а потом прошелся по их лицам мокрой тряпкой. Покончив с этим, он взял кисть, три белокурых парика, щипцы для носа и прочие тайны гримировки и стал быстро орудовать над всеми тремя молодцами, равномерно промазывая их с полным беспристрастием. Спустя полчаса перед ним было три молодых человека, отделанных не без таланта под несчастного Василова, или Артура Морлендера.

— Выделка, можно сказать, без тонкости, хромовая, — произнес Сорроу, любуясь делом своих рук, — ну, да хватит с нас и этого. Лори, есть у нас приличная одежа?

— На одного джентльмена, Сорроу, — вон там, в шкафу.

Сорроу вынул новую черную пару, штиблеты, цилиндр, галстук, перчатки и тросточку и поглядел на все это критическим оком.

— Не беда, братцы! — произнес он решительно. — Поделите-ка одного джентльмена на троих, сойдет и так.