Особняк у реки забвения - Евгения Грановская

– Но как?

Мезенцев выдержал почти театральную паузу, затем внимательно посмотрел на тьютора и понизил голос:

– Вы когда-нибудь слышали про гипноз?

– Гипноз?

Профессор кивнул:

– Да, гипноз. В состоянии гипнотического транса человеку можно внушить любую мысль. А загипнотизировать человека достаточно просто, если знать как.

– Постойте-постойте… – подался вперед вице-мэр. – Значит, они просто приказали ему напиться и прогуляться по крыше?

– Я, конечно, ничего не утверждаю, но такой вариант вполне возможен.

– Гм… – Вице-мэр вновь обтер лицо платком. – Допустим. А как быть с Суховой? Ведь она погибла на наших глазах.

– Просчитать ее поведение тоже было несложно, – спокойно пояснил профессор. – Обычный истерический тип характера, склонный к аффектации и агрессии. Возможно, для нее была уготована другая смерть, но она сама ускорила события.

– И потом, никто не доказал, что погибнуть должна была именно она, – вставил свое слово Тимур Маратович. – Возможно, тут просто случайность. Ужасное и нелепое совпадение.

– Тогда все сходится! – возбужденно воскликнул вице-мэр и даже руками всплеснул от волнения. – Орлову они удавили и повесили на дерево. Волину проломили череп. Арвиду внушили забраться в пьяном виде на крышу. Помните, что он им крикнул? «Вы сами мне говорили, что нужно веселиться!»

– Я вынужден признать, что вице-мэр прав, – заявил после некоторого раздумья профессор Мезенцев. – Все действительно сходится.

– Не знаю… – неуверенно пробормотал Тимур Маратович.

– Что вас настораживает? – прищурился профессор.

– Как-то это… просто.

Мезенцев улыбнулся, хотя в улыбке его не было ничего от веселости.

– В науке есть такой принцип – «лезвие Оккама», – сказал он. – Принцип сей гласит, что из многих объяснений нужно выбирать самое простое. Именно оно в подавляющем большинстве случаев оказывается истинным.

Вице-мэр сглотнул слюну и хрипло спросил:

– Что же мы теперь будем делать?

– Ждать, – ответил Мезенцев. – И наблюдать.

– Ждать, пока нас всех убьют?

– Мы будем внимательны, – напомнил Мезенцев. – И не будем расставаться. Ни на минуту.

Вице-мэр глупо усмехнулся:

– А если я захочу в туалет?

– Значит, мы все захотим в туалет, – не дрогнув, объявил Мезенцев. – Я намерен убраться отсюда целым и невредимым. А единственный для нас способ уцелеть – держаться вместе. У вас есть другое мнение?

Вице-мэр нахмурился и покачал головой:

– Нет.

– А у вас, господин тьютор?

– Нет… Конечно, нет. Автобус придет за нами завтра утром. Нужно только пережить сегодняшнюю ночь.

Вице-мэр задумался, потирая платком толстый лоб, затем снова поднял взгляд на профессора и хмуро проговорил:

– Конечно, хороший способ – держаться вместе. Но этого мало.

– О чем вы? – не понял профессор Мезенцев.

– Нам нужно вооружиться. Судите сами. Хант силен, как горилла. Заезжий артист тоже крепкий парень. По крайней мере, гораздо крепче меня. Если он вздумает избить меня, я ничего не смогу сделать.

– Вы правы, – согласился Мезенцев. – Нам действительно не помешает вооружиться.

– Чем же мы вооружимся? – растерялся Тимур Маратович. – У нас ничего нет.

– Сгодятся простые ножи. – Мезенцев сунул руку в карман замшевого пиджака и достал складной нож. – Я всегда ношу его с собой. С тех пор, как два негодяя отняли у меня в переходе метро бумажник.

– Я тоже вооружен, – сказал вице-мэр и поднял с пола нож, оброненный Викторией Петровной.

– Безоружным остались только вы, господин тьютор. – Мезенцев сузил темные глаза. – Надо что-то для вас придумать.

Тимур Маратович резко покачал головой, отчего его серебристая бородка дернулась из стороны в сторону.

– Нет-нет-нет, – запротестовал он, – никакого оружия! Вы как хотите, а мне оно ни к чему!

– Дело ваше, – небрежно обронил Мезенцев. Он поморщился и осторожно потрогал пальцами повязку на голове.

– Болит? – участливо улыбнулся вице-мэр.

– Немного. Когда остальные трое вернутся, не показывайте виду, что мы вычислили их. Общайтесь с ними так же, как и раньше. Они не должны ничего заподозрить.

3

Хант грубо и бесцеремонно швырнул голову и плечи Суховой на железную полку.

– Нельзя ли поаккуратней? – недовольно проговорил Максим, осторожно пристраивая на полку ноги мертвой женщины.

– Ей уже все равно, – сипло бросил охранник.

– Ей – да, – согласилась Ирина. – Но нам – нет.

Хант пожал плечами, вытер ладони о брюки и зашагал к двери.

Ирина проводила его суровым взглядом.

Шаги Ханта прозвучали по коридору и затихли вдали.

– Этого парня ничем не проймешь, – скривился Максим.

– Да уж, – отозвалась Ирина.

Они придвинули тело Суховой поближе к обледенелой стене камеры.

– Готово, – сказал Максим. – Теперь она не упадет.

Ирина поспешно убрала руки от трупа и поежилась.

– А здесь холодно.

Максим вяло улыбнулся:

– Разумеется. Это ведь холодильник.

Он взял Ирину за руку, та крепко сжала его пальцы со словами:

– Надеюсь, нам больше не придется сюда возвращаться. Пойдем скорей!

Отворачиваясь, Ирина увидела, что край шторы задрался, обнажив овосковевшую щеку Суховой.

– Подожди, Максим. Я поправлю штору.

Ирина протянула руку, ухватилась за краешек ткани и опустила его вниз. Убирая руку, она нечаянно прикоснулась пальцем к прохладной щеке Виктории Петровны. Руку Ирины дернуло, словно она дотронулась до оголенного электрического провода, а в следующую секунду глаза ее заволокло желтым туманом…

Несколько секунд шеф в упор разглядывал Сухову, затем холодно спросил:

– К чему вы клоните, Виктория Петровна? Что вам нужно?

Сухова сидела на стуле прямо. Голова ее была высоко и гордо поднята.

– Мы работаем с вами вместе десять лет, – заговорила она подрагивающим от обиды голосом. – И все годы я честно делала свою работу. За десять лет маленькое издательство превратилось в огромный издательский дом. Мне кажется, тут есть и моя заслуга.

– Безусловно, ваша заслуга есть, – согласился шеф. – Но при чем тут это?

– При чем? И вы еще спрашиваете?

Шеф вздохнул:

– Виктория Петровна, вы получите приличное выходное пособие. Кроме того, я выдам вам премию – из своего собственного кармана.

– Мне не нужна премия! – резко сказала Сухова.

– Вот как? – Шеф прищурился. – Что же вам нужно?

Виктория Петровна облизнула губы кончиком языка и отчеканила:

– Мне нужна моя работа. Неужели не понятно?

Шеф усмехнулся и мотнул головой:

– Это невозможно. Вы уже уволены.

– Чушь! – дернула щекой Виктория Петровна. – Вы оставите меня в моей должности. Кроме того, вы удвоите мне оклад.