Ангел-истребитель - Донн Кортес

— Ты его назовешь, — сказал Гурман. Он срезал с Джека всю его одежду за исключением белья при помощи кухонных ножниц, а затем воспользовался деревянным молотком из тех, какими отбивают мясо.

Он начал с рук Джека.

Теперь Джек не был в состоянии шевельнуть ими, но был уверен, что кости пока целы. Ему казалось, что Гурман сдерживает силу ударов, но, вполне возможно, лишь потому, что Джек видел все сквозь эндорфиновый туман.

— Чертов сосунок, — хрипло объявил Джек. Он почти лишился голоса, когда орал во всю глотку, пока его обрабатывал Гурман. Джек заметил, что крикуны обычно держатся дольше, словно как-то управляют болью, вместо того чтобы бороться с ней. — Это все, на что ты способен? Ты просто не заслуживаешь того, чтобы возглавить Стаю.

— Если ты прямо сейчас назовешь мне пароли, я тебя отпущу, — предложил Гурман. — Один волк подставит горло другому, подчиняясь его авторитету. Я позволю тебе раствориться в ночи.

Окровавленными губами Джек изобразил улыбку.

— Да ты мастер пошутить. Ты ведь вообще ничего не знаешь о пытках, так ведь?

— Ну, я еще только приступил.

— Ты уже успел все испортить, трепло несчастное. Важно, как начать, это устанавливает все чертовы отношения.

— Да? Поясни.

— А ты слыхал выражение «допрос третьей степени»? Знаешь, откуда оно?

— Надо полагать, по аналогу с ожогами третьей степени. Что напоминает мне…

Гурман отодвинулся от стола, отошел туда, где Джек уже не видел его.

— Нет же, тупица. Так думают все, но они ошибаются. Это из времен Инквизиции. Существовало три степени пыток — и первая представляла собой простую демонстрацию орудий пытки объекту. Пусть поработает воображение, понимаешь? Но ты своей спешкой смазал все впечатление.

— А вторая степень?

— Это вопросы. Надо дать объекту шанс во всем сознаться. Но тебе ведь не терпелось, да? Ты сразу перешел к третьей степени. Плевать я хотел на все сраные традиции, но только любитель мог проявить такое нетерпение.

— Пусть так. Но я и вправду учусь на ошибках.

— Ты уже столько их наделал, что вскоре станешь чертовым гением. Ох нет, погоди… Тебе ведь для этого обязательно нужно пожевать чужие мозги, не так ли?

— По крайней мере, я не отступаю от собственных принципов. Та проститутка, которая заходила в твой номер… она ведь не имела никакого отношения к бэби-буму?

Джек фыркнул.

— Иди ты. Я приехал в чужой город и готовлю очередную овцу для обряда инициации. Сдается мне, в самом ближайшем будущем Стае не повредит вливание свежей крови.

— Твоя напускная храбрость трещит по швам. Какой смысл уводить разговор в сторону?

— Никакого. Тем более, когда я выдам тебе коды доступа, ты не превратишь мои лобные доли в запеканку.

— Я подумывал о барбекю…

До Джека донесся вдруг запах раскаленного металла. Гурман вернулся в его поле зрения. В его руках был инструмент, представлявший собою простую металлическую петлю, прикрепленную к черной ручке с торчащим из нее электрическим шнуром. С поверхности металла уже начинали подниматься тонкие струйки серого дыма.

— Это приспособление для разжигания углей, — пояснил Гурман. — Только они встречаются все реже с тех пор, как люди стали предпочитать им газовый рашпер.

Раскалившийся металл начинал багроветь.

— И все же, — продолжал Гурман, — этот инструмент вполне удобен. Не сомневаюсь, вскоре ты со мной согласишься…

Три часа спустя

— Знаешь, почему я проделываю с тобой все это? — спросил Гурман.

— Потому, что я это заслужил, — простонал Джек.

— Нет, — терпеливо возразил Гурман. — Потому что я так хочу. Моя воля недосягаема. В сравнении с ней твоя воля — ничто.

— Я и есть ничто, — с трудом выговорил Джек. — Джинн-Икс… ничто. Тьфу.

— Совершенно верно. Джинн-Икс — ничто.

— Лишь оболочка, — прошептал Джек. — Я не могу больше за нею прятаться.

— Да. Больше не можешь.

— Хорошо, — просипел Джек. — Ибо я — тот, кому надлежит страдать. Я. Я.

— Ну-ка, объясни, — нахмурился Гурман.

Джек поднял взгляд, в котором не читалось вызова.

— А ты заставь меня, — сказал он.

Пять часов спустя

— Возможно, я совершил ошибку, — признал Гурман. — Ты обладаешь внушительным запасом выносливости, но это не служит признаком выдающегося ума. Съесть тебя будет шагом вниз по лестнице эволюции.

Джек не ответил. Он был без сознания.

— Ну ладно, — произнес Гурман. — Полагаю, допрос придется возобновить позже. В любом случае мне уже почти пора ехать за посылкой.

Прежде чем уйти, он запер дверь и выключил свет на кухне.

Джек пришел в себя в кромешной темноте, разбуженный острой болью от ожогов на торсе. Голова кружилась, а тело ломило, но он помнил, где находится.

— Никки… — прошептал он. Гурман все еще не знал о ней; она была последней надеждой Джека. Последним шансом.

Он мог сделать лишь одно: постараться в решающий момент быть наготове.

— Черт, я найду и убью этого идиота, — не сдержалась Никки. Она и сама не знала толком, кого имеет в виду — Гурмана или Джека.

Она вела машину по проложенной в пустыне двухполосной трассе; ландшафт за окнами скрашивали низкие желто-бурые холмы и основательно пропыленный кустарник. В кондиционированном воздухе салона висел явственный аромат шалфея. Никки не присутствовала при передаче коробки из рук в руки (это должен был взять на себя Джек), но, если все шло по заранее намеченному плану, Гурман ехал не более чем в миле впереди. Сигнал от GPS-датчика распространялся в радиусе сорока миль, так что она его не потеряет, если только Гурман не вскочит в самолет.

Вот только она до сих пор не может понять, что же случилось с Джеком.

Что, если Патрон как-нибудь перехитрил его? Никки не знала, как это могло случиться, но инстинкт подсказывал ей, что такой вариант вполне возможен. С другой стороны, инстинкты много чего нашептывали ей насчет Патрона… и впервые в жизни она старалась не прислушиваться к этим голосам.

Патрон приводил ее в ужас.

Она знала, что он — худшее из всех чудовищ, на кого им только доводилось охотиться. От любого из его сообщений, которые показывал Джек, ее спина покрывалась мурашками. За свою жизнь Никки встречалась лицом к лицу с воплощениями зла в разных обличьях, от буйного помешательства до хладнокровного садизма… но Патрон был совсем другой птицей. Она не сомневалась, что этот тин очень умен и клинически безумен одновременно, но более всего прочего Никки пугало его воображение. Его способность взять что-то милое, доброе, мягкое и извратить это, вывернуть наизнанку и пропитать кошмаром до такой степени, что результат начинал отдавать подлинным сюрреализмом… превращался в произведение, которое выглядело еще более отвратительным, чем даже действия самого Патрона. Словно два зеркала, отражающих друг друга, а между ними — все жертвы этого исчадия, теряющиеся в бесчисленных отражениях…

Патрон был не просто монстром. Он был пришельцем, он отстоял от простого убийства столь же далеко, насколько далек компьютер от обычных счетов; Никки боялась его примерно так же, как некоторые люди боятся пауков. Она предпочтет смерть тому, чтобы оказаться в его лапах.

Если только раньше ее не убьет кто-то другой.

Никки прикинула, велика ли вероятность того, что она держит путь прямо в расставленную для нее ловушку. Джек исчез, Патрон знает, что Джинн-Икс давно мертв… События вышли из-под контроля. Может, настало время просто уехать — вперед и вперед, никуда не сворачивая с шоссе? Добраться до Вегаса, до Калифорнии. У нее в запасе есть еще несколько лет…

Конечно. И окончить путь очередной старой шлюхой, чья морщинистая кожа с каждым годом все более темнеет под солнцем Западного побережья. Жить в захудалом мотеле и первым делом поутру открывать новую банку пива, мечтая, чтобы день пролетел побыстрее. Дни, недели, пустые месяцы, ненужные годы.

GPS-приемник просигналил о смене направления: объект преследования свернул на боковую дорогу. Никки увидела ее минуту спустя: облако пыли, поднятое шинами Гурмана, все еще висело в воздухе.

Она притормозила на повороте, но, съезжая с шоссе, ни разу не обернулась.

Дорога привела к дому на колесах, стоявшему посреди пустыни. Никки вырулила на обочину, едва заметив впереди трейлер; к счастью, ее появление скрыл покатый склон холма.

Выходя из машины, Никки прихватила с собой бинокль. Ящерка поспешила прочь, в тощую тень под кустом полыни. Солнце висело по-прежнему довольно низко, но с каждой минутой воздух прогревался все сильнее.

Припав к земле, Никки выглянула из-за гребня холма В нескольких сотнях ярдов от нее дорога обрывалась под колесами белого трейлера, рядом с которым стоял черный джип. Поодаль дугой выгибалась крыша разборного ангара, похожая на перевернутую набок бочку, плывущую по плоскому песчаному океану. Не считая медленно оседающей пыли, Никки не заметила вообще никакого движения.