Ожерелье королевы - Александр Дюма

– Безусловно. Выбирайте, сударыня, – ответил Фенгре, хитрый, как любой парижский торговец, которому самолюбие отнюдь не мешает продавать подержанные вещи наряду с новыми, если на них тоже можно неплохо заработать.

– Ну, к примеру, этот гарнитур с золотыми ручками, – проговорила графиня.

– Но он невелик, сударыня, в нем только десять предметов.

– Комната тоже невелика, – отозвалась графиня.

– Он совсем новый, сами видите, сударыня.

– Новый… для нашего случая.

– Разумеется, – рассмеялся г-н Фенгре. – Но как бы там ни было, он стоит восемьсот ливров.

Цена заставила графиню вздрогнуть: ну разве возможно признаться, что наследница рода Валуа довольствуется подержанной мебелью, но не может заплатить за нее восемьсот ливров.

Она решила сделать вид, что у нее скверное настроение.

– Но я не собираюсь ничего покупать, сударь! – воскликнула она. – Откуда вы взяли, что я хочу купить это старье? Речь идет о том, чтобы взять что-нибудь внаем, и к тому же…

Фенгре поморщился: посетительница постепенно теряла для него интерес. Она не собиралась покупать новую или даже подержанную мебель, а хотела лишь взять внаем.

– Значит, вы желаете этот гарнитур с золотыми ручками, – вымолвил он, – Вы возьмете его на год?

– Нет, на месяц. Мне нужно обставить квартиру для человека, приехавшего из провинции.

– На месяц будет стоить сто ливров, – сообщил г-н Фенгре.

– Вы, должно быть, шутить изволите, сударь? Ведь если так, то через восемь месяцев мебель уже станет моей.

– Согласен, госпожа графиня.

– И что же?

– Ну, раз она станет вашей, стало быть, не будет уже моею, и мне придется ее ремонтировать, освежать – ведь все это стоит денег.

Г-жа де Ламотт задумалась.

«Сто ливров в месяц – это слишком много, – размышляла она. – Однако будем рассуждать: или через месяц это окажется для меня дорого и я верну мебель, оставив о себе у мебельщика выгодное мнение, или через месяц я смогу заказать новую мебель. Я рассчитывала истратить пятьсот-шестьсот ливров. Не будем мелочиться из-за какой-то сотни экю».

– Я беру этот гарнитур с золотыми ручками для гостиной и подходящие к нему занавески, – наконец заявила она.

– Слушаюсь, сударыня.

– А ковры?

– Вот, прошу вас.

– А что вы предложите мне для другой комнаты?

– Пожалуйста: зеленые банкетки, дубовый шкаф, стол с гнутыми ножками и зеленые камчатые занавески.

– Хорошо. А для спальни?

– Эту широкую, удобную кровать с прекрасным бельем, вот это бархатное стеганое одеяло, шитое розовым и серебром, вот эти голубые занавески и каминный прибор – несколько в готическом стиле, но зато с богатой позолотой.

– Что в будуар?

– Вот кружева из Мехельна, извольте взглянуть, сударыня. А вот комод с изящным маркетри, такая же шифоньерка, обитый гобеленом диван, стулья с той же обивкой, красивый каминный прибор из спальни госпожи де Помпадур в Шуази.

– И сколько за все это?

– На месяц?

– Да.

– Четыреста ливров.

– Послушайте, сьер Фенгре, не принимайте меня, пожалуйста, за какую-нибудь гризетку. Знатным людям, вроде меня, так просто пыль в глаза не пустишь. Сами подумайте: четыреста ливров в месяц – это четыре тысячи восемьсот ливров в год, а за такие деньги я могу обставить целый особняк.

Г-н Фенгре почесал в ухе.

– Вы отбиваете у меня охоту приходить к вам на Королевскую площадь.

– Я в отчаянии, сударыня.

– Так докажите это. Завею эту мебель я хочу дать вам сто экю, не больше.

Эти слова Жанна произнесла столь властно, что мебельщик снова подумал о будущем.

– Согласен, сударыня, – уступил он.

– И при одном условии, сьер Фенгре.

– Каком же, сударыня?

– Все должно быть привезено и расставлено в квартире, которую я вам укажу, к трем часам пополудни.

– Но уже десять, сударыня! Послушайте – как раз бьет десять.

– Ну, так да или нет?

– Куда нужно везти, сударыня?

– На удину Сен-Клод, на Болоте.

– Это что в двух шагах отсюда?

– Совершенно верно.

Мебельщик отворил дверь во двор и крикнул:

– Сильвен! Ландри! Реми!

Трое приказчиков подбежали, довольные поводом прервать работу и поглазеть на красивую даму.

– Беритесь-ка за носилки и тележки, судари мои! Реми, грузите гарнитур с золотыми ручками. Вы, Сильвен, прихожую на тележку, а вы, Ландри, – малый осторожный, поэтому повезете спальню… Теперь благоволите заплатить, сударыня, а я напишу расписку.

– Вот шесть двойных луидоров, – сказала графиня, – и один простой. С вас еще сдача.

– Прошу вас: два шестиливровых экю, сударыня.

– Которые я отдам одному из этих господ, если дело будет сделано как надо, – отозвалась графиня.

После этого, сообщив свой адрес, она снова села в кресло на колесиках.

Через час она уже сняла четвертый этаж, а через два гостиная, прихожая и спальня были полностью обставлены.

Минут через десять шесть ливров перекочевали к гг. Ландри, Реми и Сильвену.

Когда во вновь обставленной квартире были вымыты окна и разожжен огонь, Жанна занялась своим туалетом и часа два наслаждалась, ступая по пушистым коврам, греясь в тепле среди завешенных штофом стен и вдыхая аромат нескольких гвоздик, купавших свои стебли в японской вазе, а головки – в нагретом воздухе комнаты.

Г-н Фенгре не забыл ни о позолоченных бра со свечами, ни о люстрах, висевших по обеим сторонам окна и снабженных стеклянными подвесками, которые в сиянии восковых свечей переливались всеми цветами радуги.

Камин, свечи, благоуханные розы… Жанна использовала все, что могла, для украшения рая, предназначенного ею для приема его высокопреосвященства.

Она позаботилась даже о том, чтобы через кокетливо приоткрытую дверь спальни виднелось приятное красноватое пламя в камине, отблески которого выхватывали из темноты ножки кресел, деревянную спинку кровати и подставку для дров г-жи де Помпадур в виде химер, на коей покоились когда-то очаровательные ножки маркизы.

Однако этим кокетство Жанны не ограничилось.

Если огонь в камине освещал ее таинственную комнату, а ароматы говорили о присутствии в ней женщины, то сама женщина обладала породой, красотой, умом и вкусом, достойным его высокопреосвященства.

Жанна оделась с изысканностью, которая явно озадачила бы г-на де Ламотта, ее отсутствующего супруга. Но она чувствовала себя достойной квартиры и мебели, взятой внаем у сьера Фенгре.

Жанна перекусила, но слегка, чтобы сохранить ясность мысли и интересную бледность, после чего пришла в спальню и расположилась в глубоком кресле, стоявшем у камина.

С книгою в руках, положив ноги в домашних туфлях на скамеечку, она ждала, прислушиваясь одновременно и к тиканью часов, и к отдаленному шуму карет, изредка нарушавшему спокойствие пустынного Болота.