Язык и человек. К проблеме мотивированности языковой системы - Михаил Шелякин

Определенные трудности представляет собой интерпретация значения настоящего времени с точки зрения одновременности события и «переживаемого настоящего» в тех случаях, когда оно выражает неограниченно-повторяющиеся, длительно-постоянные, узуальные, обобщенные, «всевременные» («вечные истины») события, не происходящие в момент «переживаемого настоящего»: типа Я каждый день хожу в библиотеку. Она работает в школе/учится в университете. Железо хорошо куется. Смелость города берет (пословица). Рыбак рыбака видит издалека (пословица). Земля вращается вокруг солнца. Волга течет на юг. В таких высказываниях выражается одновременность «переживаемого настоящего» говорящего с его рациональным знанием о реальном существовании, «открытом бытии» для него указанных характеристик событий (их повторяемости, постоянства, обобщенности, захватывающих план прошлого и будущего, без чего немыслимы сами эти понятия).

Таким образом, «переживаемое настоящее» говорящего служит для него ориентиром в определении настоящего, прошедшего, будущего времени как времени реального бытия («открытого бытия»), уже или еще не «открытого бытия», в которых существуют события. В этой системе временных значений особое положение занимает настоящее время: оно является «средним временным планом» между планами прошедшего и будущего как продолжающим прошлое и направленным на будущее.

Время событий по отношению к «переживаемому настоящему» принято называть абсолютным временем. Замена этого ориентира другой точкой отсчета определяет относительное время, по отношению к которому устанавливаются одновременные, предшествующие и последующие события (действия). Ср. Все смотрели, как разворачиваются и заходят с тыла самолеты (Федин). Я часто вспоминаю, как мы отдыхали вместе. На деревьях сидели щеглы. Так они будут сидеть целый день. В русском языке, в отличие от других языков, нет специальных форм для выражения относительного действия, в этих целях он использует формы абсолютного времени.

8.4.2. Отражение событийно-интерпретирующего эгоцентризма. Этим термином мы называем тип эгоцентризма, который заключается в характеристике говорящим сообщаемого события или его компонентов. Эта характеристика отражает многообразие точек зрения (аспектов), с позиции которых говорящий интерпретирует сообщаемое им событие или его компоненты, и может быть представлена в следующих ее основных подтипах:

1. Интерпретация сообщаемого события или его компонентов с точки зрения истинности/ложности по отношению к реальной действительности, что отражается в наличии в языке моделей утвердительных и общеотрицательных/частно-отрицательных предложений, выражающих соответствие/несоответствие предиката субъекту или отрицание какого-либо компонента события (типа: Он читал/не читал эту книгу. Он читал не книгу, а журнал).

2. Интерпретация сообщаемого события с точки зрения известности/неизвестности (наличия у говорящего достаточной/недостаточной информации о сообщаемом событии или его отдельных компонентах). Эта интерпретация отразилась в наличии в языке моделей вопросительных и утвердительных предложений разного типа.

3. Интерпретация сообщаемого события или его компонента с точки зрения их реального наличия/отсутствия. Данный тип интерпретации является мыслительной операцией говорящего по установлению бытийной связи между сообщаемым и реальным сообщением и выражается моделями утвердительных и общеотрицательных/ частно-отрицательных предложений, выражающих наличие/отсутствие связи между предикатом и субъектом или между предикатом и другими компонентами события: Он читал/не читал эту книгу. Он читал не книгу, а журнал. Она ходила не в школу, а в библиотеку. Не я, а мой брат был там. Я был там не вчера, а сегодня.

При отрицании связи между предикатом и субъектом события выражается отсутствие (отрицание) самого события в действительности, поэтому такие предложения называются общеотрицательными. При отрицании связи между предикатом и другими компонентами (кроме субъекта) события выражается отсутствие (отрицание) не самого события, а только его части, поэтому такие предложения называются частно-отрицательными.

Любое сообщаемое событие является утвердительным или отрицательным (общеотрицательным или частно-отрицательным). Утвердительные предложения, в отличие от отрицательных предложений, не имеют в русском языке особых показателей. Они воспринимаются как утвердительные в связи с отсутствием в них показателей отрицания.

4. Интерпретация сообщаемого события с точки зрения его отношения к объективной действительности:

а) как события, относящегося к объективной действительности, что отражается в наличии в языке изъявительного наклонения;

б) как события, относящегося только к субъективной (ментальной, «ирреальной») действительности, противопоставленной объективной действительности, что отражается в наличии в языке сослагательного наклонения: Если бы он пришел, то ничего бы не случилось = Он не при-шел, и что-то случилось; в) как ментального события, побуждаемого к реализации в объективной действительности или желаемого, проектируемого для осуществления в реальной действительности, что отражается в наличии в языках повелительного и желательного наклонений (о специфике значений сослагательного наклонения см. [Шелякин 1999].

5. Интерпретация сообщаемого события с точки зрения модуса его реализации в объективной и ментальной действительности:

а) как события необходимого (с точки зрения аподиктической модальности) в объективной и ментальной ' действительности, что отражается в наличии в языке моделей предложений с модальными словами типа должен, надо, нужно, обязан, необходимо, вынужден и др. в сочетании с инфинитивами; модальность необходимости, в свою очередь, подразделяется на алетическую, выражающую необходимую связь предикативного признака с субъектом предложения, вытекающую из природы, существа самого субъекта предложения (Затмение солнца должно/ должно бы наступить в три часа), и на деонтическую, выражающую необходимую связь предиката с субъектом предложения, предписанную со стороны других лиц (Ты должен, обязан/должен бы, обязан был бы вовремя приходить на работу);

б) как события возможного в объективной и ментальной действительности, что отражается в наличии в языке моделей предложений с модальными словами типа мочь, можно и др. в сочетании с инфинитивами; модальность возможности также подразделяется на алетическую (Он может, мог бы поднять этот вес) и деонтическую (Вы можете, могли бы прийти ко мне завтра);

в) как события действительного в объективной и ментальной действительности (с точки зрения ассерторической модальности – букв, «утвердительной», т.е. модальности, утверждающей наличие события), что отражается в наличии в языке моделей предложений без модальных слов необходимости и возможности.

6. Интерпретация сообщаемого события с точки зрения степени знания о нем говорящего (эпистемической модальности), что отражается в наличии в языке модальных слов, выражающих разную степень достоверности или проблематичности знания говорящего о сообщаемом событии: конечно, несомненно, очевидно, разумеется, действительно, в самом деле, бесспорно, уверен; может быть, возможно, вероятно, вряд ли, наверно, пожалуй, думается, кажется, как представляется, похоже, что... и др. К ним примыкают глаголы, которые в форме 1-го лица выполняют функцию ослабленного утверждения или заключения, а не мыслительные операции: Я полагаю, предполагаю, из этого я заключаю, что... Если эти глаголы употребляются в форме 2.-го лица, то они выражают повторение того, что было высказано каким-либо «ты» (Так ты полагаешь, предполагаешь, что...). В форме 3-го лица они выражают только простую констатацию факта, см. [Бенвенист 1974: 297—298].

7. Интерпретация сообщаемого события с рационально-ценностной точки зрения, что отражается в наличии в языке особого класса слов, словосочетаний, оценочно-событийных предложений: Курить – вредно. Говорить об этом стыдно. Жаль, что он не придет. К сожалению, его не пригласили на встречу. К несчастью, он заболел и под. При отсутствии указания на субъект оценки, не совпадающий с говорящим (ср. по его мнению, по словам кого-л., как он сказал и под., а также в соответствующих контекстах), выражаемая оценка всегда принадлежит говорящему, который может представлять и разделяемые им существующие нормативные оценки. Сама оценка события может иметь разный характер (нравственный, рациональный, модальный) и предполагает его ментальную объективизацию (абстрагированность).