Хромые кони - Мик Геррон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, тогда интернет разносил множество всяких слухов. И, несмотря на всеобщее напускное хладнокровие, в тот день внезапно словно обнажились все несущие конструкции самой сути города и стало ясно, какие они хрупкие.
— В общем, когда я добралась до офиса, оттуда уже всех выводили. У нас до этого были учебные пожарные тревоги, во время которых все толпились на улице, недовольные, поглядывая на часы, покуда ответственные за пожарную безопасность пересчитывали нас по головам. Но тем утром меня в офис так и не пустили. Что, в общем, неудивительно. В принципе, идеальное утро для ограбления банка…
Речь ее приняла ту размеренность, когда уже точно знаешь, что тебя не станут перебивать, и когда рассказ, давно отрепетированный в уме, наконец-то получает слушателей. Если бы они сидели не в машине, подумалось Риверу, он мог бы сейчас улизнуть, а Сид, даже не заметив, так бы и продолжала.
— В общем… — вздохнула она. — Я постоянно говорю «в общем», да? В общем, я пошла домой пешком. Седьмого июля многие в Лондоне возвращались с работы пешком. Как будто отмечался какой-то международный день пешей ходьбы. И когда я добралась до дому, ноги у меня были сбиты в кровь… Потому что на работу я ходила на каблуках. Потому что была новенькой и хотела выглядеть элегантно, это же Сити как-никак… И еще потому, что никто мне не сказал, что на вторую неделю моей новой работы шайка убийц решит предъявить свои бредовые претензии пассажирам лондонского метро, отправит на тот свет пятьдесят два человека и на полдня остановит жизнь в городе. — Сид на пару секунд прикрыла глаза. — Я вернулась домой и поставила туфли в шкаф, где они стоят до сих пор. У каждого в жизни есть особые сувениры, правда? Мой — пара разбитых туфель в шкафу. Каждый раз, когда я их вижу, вспоминаю тот день. — Она посмотрела на Ривера. — Я не очень складно объясняю, да?
— Нормально, — ответил он с внезапной хрипотцой в голосе и, кашлянув, добавил: — Тебе так запомнилось. Оно не обязано быть складным.
— А ты?
Она имела в виду, где находился он, когда прогремели взрывы.
А он тогда был на отдыхе. Отпуск в Италии, который планировался как решающий момент в отношениях с его последней серьезной подругой, из нестроевых. Поэтому за тем, как разворачивались события того дня, он наблюдал по Си-эн-эн, в промежутках между отчаянными попытками перебронировать свой обратный билет. Свой — потому что она решила не прерывать отпуск. Он до сих пор не знал, вернулась ли она вообще.
Ривер Картрайт порой ощущал себя будто кадровый офицер, ни разу в жизни не побывавший в бою.
Вместо ответа он сказал:
— Значит, после этого ты и решила поступить. Чтобы больше ничего такого никогда не случилось.
— Наивно звучит, правда?
— Вовсе нет. Это часть нашей работы.
— Мне казалось, — продолжила Сидони, — что если я буду хотя бы вести картотеку, или мониторить сайты, или просто заваривать чай для тех, чья задача — обеспечить, чтобы такого больше никогда не случалось, то даже тогда от меня будет польза. Хоть какой-то вклад в общее дело.
— Ты его вносишь.
— Ты тоже.
«Только одного чая мало», — не сказал он.
В конце улицы показалась еще одна машина, свернула с главной дороги и почти тут же припарковалась у тротуара. Несколько мгновений она постояла с включенными фарами, и Ривер слышал приглушенное урчание двигателя. Потом свет погас и урчание прекратилось.
— Ривер…
— Да, что?
— Ты спрашивал, как я попала в Слау-башню…
— Это не важно, правда.
— Меня…
Он помотал головой:
— Давай без подробностей.
Потому что, в конце концов, не нужно быть гением, чтобы догадаться. Сид, скорее всего, оконфузила кого не следовало, либо отказавшись переспать с ним (или с ней), либо, переспав с ним (или с ней), осталась до утра. Очевидно, что в Слау-башне она была белой вороной, однако это не давало ему права допытываться причин.
— Я и сам будь здоров как накосячил.
Взрывами настоящих бомб в вагонах метро Сид занесло в Контору. А мнимая бомба на платформе чуть было не вынесла Ривера из Конторы. Может, когда-нибудь он сумеет произнести это вслух и услышит, как она рассмеется. Может, он даже рассмеется вместе с ней. Но не теперь.
— Я не косячила, Ривер.
Обзор вновь прибывшей машины почти полностью закрывала другая, припаркованная впереди, но Ривер точно знал, что оттуда пока никто не выходил.
— Я имею в виду, что не просто так оказалась в Слау-башне.
Наверное, звонит по телефону. Или дожидается кого-то. Может, это тот редкий типаж, который, подъехав ночью к дому приятеля, не считает необходимым извещать о своем прибытии гудками.
— Ривер?
Он не хотел ничего слышать. Если уж совсем начистоту, он не хотел ничего знать о ее интимных отношениях с кем бы то ни было. Он вот уже несколько месяцев делал вид, что не замечает ее присутствия — во избежание очередного отказа, потому что, видит бог, от него и так все отказались. Весь мир знал о его провале на Кингс-Кросс. Видеозаписи инцидента служили наглядным пособием на семинарах и тренингах.
— О господи…
На улице что-то шевельнулось. Показалось или от машины и впрямь отделилась какая-то тень и тут же растворилась среди теней на тротуаре? Сложно сказать. Но если так, то перемещение было слишком хорошо просчитанным, чтобы оказаться случайным.
— Да ты будешь слушать, черт побери?
— Я слушаю, — сказал он. — Ну давай рассказывай. Из-за чего ты оказалась в Слау-башне?
— Из-за тебя.
С этого момента он стал слушать, черт побери. Половина лица Сид скрывалась в темноте, другая половина белела, как фарфоровая.
— Меня послали присматривать за тобой, Ривер.
— Ты шутишь, что ли?
Она помотала головой.
— Я знаю, ты шутишь.
Ее видимый глаз смотрел в упор, недвижно. Ему приходилось встречаться с лжецами высшей квалификации. И возможно, Сид была одним из них. Но сейчас она не лгала.
— Зачем?
— Тебе об этом знать не положено.
— Но ты же мне об этом говоришь! Ты же мне сейчас говоришь…
Горло перехватил привычный спазм. С ним он просыпался по утрам, как по звонку будильника. Ежедневно. «Белая рубашка. Синяя футболка. Синяя рубашка. Белая футболка…» Иногда он не мог
