Тени Танцуют в Полдень (СИ) - Моконова Мила

Дойдя до указанного места, я остановилась у темно-зеленых створок с небольшим закрытым окошком и постучала. За дверью послышался шум, и окошко открылось — в него посмотрели маленькие глаза выходца с востока.

— Цветочница принесла лилии, — произнесла я, слегка запнувшись на последнем слове.

Окошко тут же захлопнулось, послышались щелчки, и дверь резко открылась, едва не ударив меня по носу.

— Внутр! Бистра! — раздался напряженный мужской голос.

Осмотреться мне не дали — схватили за руку и провели внутрь через небольшой коридор. В стороны вели двери, занавешенные полупрозрачными пластиковыми лентами. Внутри виднелись люди, сидевшие за низкими столиками, рядом с ними вились девицы, разодетые в легкие кимоно. Слышались смех, звуки чоканья стаканов.

Бар? Эх, сейчас бы вернуться к мистеру Джонсу в «Подкову», встать за стойку с привычной улыбкой, перекинуться с завсегдатаями парочкой слов, получить приличные чаевые…

Провожатый — низенький азиат — довел меня до небольшого, полускладского помещения, уставленного коробками с бутылками и прочим барахлом. Посреди комнаты стояло что-то относительно громоздкое, накрытое грязным брезентом. Мужчина одним легким движением сорвал ткань и взору моему предстал… мотоцикл.

Голова тотчас взорвалась очередным воспоминанием: я еду по сверкающим неоном улицам Внутреннего, сидя на мотоцикле за спиной у человека в плаще. Этот человек мне по-своему дорог, хотя я порой его ненавижу и мечтаю прибить… Но эта поездка кажется мне даже немного волшебной.

— Уот! Заводи и уезжай! — мужчина метнулся к роллетам и принялся возиться с ручкой. — Бистра!

— Но я не умею водить! — воскликнула я, пораженная его предложением.

— О, ето очень проста! — роллеты стали подниматься, а азиат вновь вернулся ко мне и протянул что-то темное, приказным тоном добавив: — Держи, ето магия браслета. Надевай!

Я машинально взяла магбраслет. Ага, смарт! Решив не спорить и не удивляться (поздно уже), застегнула на запястье. Браслет тут же зажегся приветственной голограммой некой Клейр Уильямс с моей же фотографией. Знакомая фамилия, где-то я ее слышала…

Роллеты уже полностью открылись, и провожатый сердито замахал руками.

— Быстрей садис! И езжай отсюда, пока никто не видеть!

Я перекинула ногу через железного коня и умостилась на сидении. Ну и как его завести? Я бесцельно поводила руками в районе руля. Внезапно приборная панель вспыхнула.

— Добро пожаловать! Желаете построить автоматический маршрут домой? — раздался приятный женский голос. Я сглотнула.

— Эээ, да? — ответила я неуверенно.

— Маршрут построен. Приятной поездки.

Я едва успела вцепиться руками в руль, как мотоцикл дернулся и поехал.

Железный конь оказался достаточно умным и нес меня сквозь поток машин, ловко лавируя между собратьями. Когда показались быстрые грузовые платформы, поднимающие пассажиров в Верхний, я занервничала: необходимо было пройти контроль. Но все прошло как по маслу, и вскоре я поднялась на свежий воздух.

В Верхнем шел дождь. Ливень. Мотоцикл ехал намного медленнее, чем во Внутреннем, так что я вскоре перестала беспокоиться, что попаду в аварию. Умный транспорт вел себя безупречно. Хотя тот, кто его вел в моем воспоминании, делал это явно вручную, езда была менее аккуратной — я запомнила это.

По мере того, как я плутала по подвесным мостам и узким улицам старого Рима, воспоминания плавно возвращались. Я даже порадовалась, что не веду мотоцикл сама: вряд ли я смогла бы хорошо сосредоточиться на дороге. Тем более, мне приходилось еще и следить за тенями, если не хотела остаться практически голой.

Наконец мы достигли цели. Мотоцикл остановился у старой кирпичной стены с железными воротами, украшенными коваными элементами в виде цветов и завитушек, обрамляющих огромную букву «У». Позади стены возвышались кроны деревьев и крыша старого особняка. Рядом на стене горел экран магфона.

Я заглушила мотоцикл браслетом, подошла к экрану, и после некоторых раздумий приложила браслет. Что-то пискнуло — и ворота начали медленно отъезжать в сторону.

Я вручную завела мотоцикл внутрь и застыла, бросив его посреди дороги.

Передо мной возвышался старинный трехэтажный особняк в английском стиле. Я неоднократно видела такие в старых сериалах про викторианскую эпоху. Входная дверь была открыта, и на верхних ступеньках кто-то стоял. Я видела лишь его силуэт, подсвеченный светом изнутри дома.

И тут я вспомнила все.

Мужчина спустился по ступенькам, слегка прихрамывая, и остановился напротив меня, рассматривая. Насколько позволяли капли дождя, застилающие глаза, я тоже смотрела на него.

«Э.Д.»? Больше похоже на «К.У.».

Кристофф Уильямс молча протянул мне небольшую открытую ампулу.

— Антидот.

Я взяла ее и тут же выронила.

— Они нашли способ…

— Они знают? — в голосе слышалось напряжение.

— Не успели.

Облегченный вздох.

А я чувствовала, как капли дождя на губах становились слишком солеными.

Я изо всех сил бежала, карабкалась по стенам, копалась в мусоре, чтобы вернуться прямо в руки загадочного аристократа, портящего мне кровь последние три года в Академии, а особенно последние пару недель. И только сны о нем не давали мне упасть духом, пребывая в застенках Сопротивления. Сны, в которых…

Я потеряла концентрацию и тени стекли по мне, словно черная краска. Сразу почувствовалось, как холодно снаружи.

— Ивета, ты молодец, — капли дождя на его лице — россыпь бриллиантов.

А губы — драгоценный вересковый мед, о котором я часто читала, но который никогда не пробовала. Но стоя под холодным ливнем, стиснутая в крепких объятиях, скованная горячим поцелуем, я была уверена, что его губы на вкус именно такие.

*Йозиф Менгеле — немецкий врач, проводивший медицинские опыты на узниках концлагеря Освенцим во время Второй мировой войны.

Глава 22

Deftones — Rivière

Мед я возненавидела уже через сутки. Тягучую, безумно сладкую золотую массу в этом доме любили. Особенно ее любил личный семейный врач Уильямсов, считающий мед полезней любых таблеток, а потому пичкающий меня им в огромных количествах и во всевозможных вариациях.

Мед, как и личный доктор, был невероятной роскошью, которая надоела мне почти сразу. Удивительно, как быстро привыкаешь к хорошему…

Но обо всем по порядку.

Вернемся к поцелуям. Есть у меня одна особенность — не закрывать глаза при поцелуях. Их в моей жизни было прискорбно мало, поэтому дурацкая привычка, вызванная страхом, что партнер исчезнет и я вновь останусь одна наедине со своими фантазиями, прошла через всю мою жизнь до этого момента. И вот лучше бы я разок изменила своему правилу и смежила веки, наслаждаясь моментом.

Девушка-тень, замершая за спиной Кристоффа, зловеще оскалилась облезшим черепом, замахнулась уютно лежащим в ее костлявых кистях огромным ножом. Секунда — и она опустит его прямо на спину мужчины.

Я отшатнулась, со вскриком разрывая поцелуй, и толкнула брюнета в сторону. Босая нога скользнула по мокрой брусчатке, и я больно шлепнулась на одно колено, едва ли не в последний момент подхваченная Кристоффом, более ловко удержавшимся на месте.

Машинально вцепившись в рукав его промокшей насквозь рубашки, я заметила, что моя кожа вновь покрылась сеткой из черных вен, и тут же отдернула руку. Интересно, как долго это продолжается?

Тень за спиной мужчины исчезла, и теперь он недоуменно озирался.

— Ивета? — вопросительно, но при этом требовательно обратился ко мне Кристофф за объяснениями.

— У меня глаза черные? В смысле, белки глаз? — вместо ответа задала вопрос я, старательно отводя взгляд.

— Да.

— Давно они такие?

— С того момента, как ты вошла.

Интересно. Значит, красавец не побоялся поцеловать чудовище. Надеялся, что оно превратится в человека, или просто извращенец?