Вой лишенного или Сорвать покровы с богов - Мария Захарова

Вот и сейчас восседая на неторопливо перебирающем ногами животном, гвардеец столичного гарнизона, выполняя требования матери и сына, медленно, но неодолимо, приближался к предместьям Антэлы. Он не понукал коня, позволяя тому брести по тракту с желаемой скоростью, но и не притормаживал оного, когда жеребец, взбрыкивая, ускорял шаг. В эту ночь Истарг не останавливался, чтобы прикорнуть. Он со вчерашней ночи не позволял себе остановок, а потому веки его отяжелели, а глаза слипались. Юноше приходилось взбадривать себя, то поводя плечами, чтобы размять затекшие мышцы, то встряхивая головой, дабы отогнать подступающую сонливость.

В силу общей утомленности и бессонной ночи, которая, к слову, неуклонно близилась к рассвету, Истарг чуть было не вывалился из седла, когда пегий, испуганно заржав, неожиданно припустил галопом. Пригнувшись к холке и чуть натянув поводья, молодой человек пытался успокоить взбудораженное животное ласковым словом в тот момент, когда в поле его зрения попали двое верховых, испугавшие своим приближением жеребца.

А пугаться было чему! Два призрачных всадника, обойдя пегого по разные стороны, явили Истаргу свои спины, заставив юношу судорожно сглотнуть и выпрямиться, несмотря на возможность вылететь из седла. Всхрапнув, жеребец встал на дыбы, тем самым оборвав стремительный бег и давая возможность верховым уйти вперед него, а собственному наезднику собраться с духом.

Чтобы осознать увиденное и понять, что именно открылось его взору, Истаргу потребовалось несколько бесконечно долгих мгновений. Пегий хрипел и бил копытом, пятясь назад, а окруженные голубоватым свечением всадники все больше сливались с ночной теменью и грозили в скором времени пропасть из виду, вновь оставив Истарга одного на извилистой ленте тракта.

Времени на промедление у юноши не было. Сглотнув тугой ком в горле, гвардеец напомнил себе о Лутарге и Литаурэль, воскресил в памяти сверкающие образы духов, нежность Лурасы к сыну и девушке, доверие Сарина к ним обоим прежде, чем окликнуть удаляющихся шисгарцев. Его собственное хрипящее: "Постойте!" - показалось Истаргу оглушительным. Слово подобием грома отдалось в его голове, но, по-видимому, таковым оно являлось лишь для него.

Каратели призыва не услышали. Их обозначенные свечением силуэты вместе с очертаниями гордо ступающих вороных растворились в однообразии красок ночи. Сереющая, на фоне черноты листы, дорога опустела, не оставив даже намека в виде пыльного облака на проехавших по ней всадников. И только шумное дыхание пегого и скачкообразное биение собственного сердца убеждали Истарга, что двое шисгарцев не являются плодом его сонливой усталости. Именно это подстегнуло юношу отбросить сомнения и пришпорить жеребца, чтобы поспеть за исчезнувшими во мраке наездниками.

В задумчивости теребя браслет на запястье, Риан смотрел на испещренную рисунками опойковую кожу. В отсветах огня картинки словно бы оживали, совершая понятное лишь им таинство.

Им и ему. Неизменный всегда ощущал себя его частью. С того самого мгновения, как впервые увидел в пещере Алэам.

Близящееся утро постепенно гасило звезды на все более светлеющем небе, но взгляд мужчины оставался ясен и остр, несмотря на проведенную без сна ночь. Внутри бога рианитов клокотало нетерпение, которое наряду со злостью подпитывало его внутренние силы, заставляя забыть о телесных нуждах и делая акцент на душевных стремлениях.

Вчера вечером из Тэлы вернулись тресаиры. Простая истина, что доверять можно лишь самому себе, а возлагать оправданные надежды только на собственные силы, подтвердилась в очередной раз, далеко не порадовав Неизменного своей непреложной обязательностью. И пусть Риан заранее знал, что желаемых новостей они ему не принесут, ярость, охватившая мужчину, была безгранична.

Не оправдавшим его чаяния пришлось дорого заплатить за испытываемую Рианом досаду. Он лишил их своего благостного расположения и поддержки, вернув к тому, отчего Рожденные с духом стремились убежать, покидая Саришэ. Только на этот раз вынужденное заточение не будет столь вольготным, как ранее.

Его тюрьма лишена каких-либо прикрас. В этом Риан был уверен, как в самом себе. Бессмысленное метание в поисках запертой сущности должно раз и навсегда объяснить тресаирам, насколько сильно их новый хозяин не терпит разочарований.

Мужчина улыбнулся от мысли, сколько они выдержат подобные мучения, учитывая, что сестра была не в состоянии долгое время сдерживать порывы своих стихий? Досталось ли Истинным в наследство ее непреодолимое стремление к приобретению иных форм?

Риан был практически убежден, что подобная доля не миновала их. Что духам требуется свобода воплощения, чтобы выжить. К тому же убежденность мужчины подкреплялась сигналами, что доходили до него от ошейника, сомкнутого на шее упущенной Окаэнтаром девчонки. Насколько Нерожденный мог судить, она пребывала на грани безумия и опустошения, разрушая саму себя в стремлении освободить духа.

Он даже сочувствовал ей в некотором роде. Немного. Самую малость. Или же…

"Скорее испытывал нечто схожее с сочувствием", - признался себе Риан, понимая, что разрывать оковы не собирается. Мог бы освободить ее, ибо в его силах уменьшись воздействие даже сейчас, не находясь в непосредственной близости к жертве ошейника, но такового желания он не испытывал. Если верить словам Окаэнтара, ее нынешнее состояние может оказаться полезным для него. Средство воздействия на Рьястора! А упускать приносящие пользу вещи из своих рук Нерожденный не собирался.

Задвинув панель, скрывающую от посторонних глаз его сокровище, Риан подошел к столу и, устроившись в кресле, устремил взгляд в окно. Рассветное небо хвалилось лиловым оттенком. День обещал стать теплым и солнечным, на радость советникам и служителям храма. Сегодня праздновалось Воздаяние Неизменного. Сегодня в полдень он выйдет к рианитам и благословит собственный народ. Им же установленная традиция, которой Риан по праву гордился.

Но сейчас Нерожденному не хотелось думать о празднестве. Этим утром его мысли были заняты Рьястором и предательницей-сестрой.

Хотя нет! Не верно! Это утро не являлось столь уж особенным. Он вспоминал о них, не переставая - каждое мгновенье, но именно сегодня думы Риана сопровождались алчным ожиданием.

Нерожденный ощущал близость Рьястора. Чувствовал, что расстояние между ним и его детищем сокращается. Кариал взывал к своему создателю, хвалясь тем, что вновь подпитывает силы Повелителя стихий. Риана так и подмывало сорваться с места и двинуться навстречу сыну, но он сдерживал этот порыв из нежелания делиться тайными знаниями. Мужчина не хотел, чтобы Рьястор раньше времени узнал о той связи, что существовала между ними. Не мог позволить Повелителю стихий проявить себя. Он должен встретить его на своей территории - там, где все подвластно его воле. Только здесь, где он сумеет подчинить его себе.